Как покорить герцога - Майклз Кейси - Страница 30

• Предыдущая
• 30/60
• Следующая

Обернувшись, Шарлотта и Раф увидели Николь, которая шла к ним, ведя за руку Джорджианну Сиверс. Женщина выглядела спокойной, невозмутимой, и Шарлотте безумно захотелось расплакаться.

— Мама! Где ты была? Мари искала тебя.

От облегчения у Шарлотты едва не подкосились колени. На прошлой неделе они не могли найти ее, пока не обыскали весь участок вокруг дома. Джорджианна, без накидки, разыскивала там свои цветы. Если бы она добралась до леса, последствия могли быть ужасными.

— Здравствуйте, — сказала Джорджианна Рафу, сделав небольшой реверанс, и улыбнулась ему. В ее очаровательных голубых глазах была пустота. — Добро пожаловать к нам в дом.

Шарлотта почувствовала, как взгляд Рафа на мгновение обратился к ней, и невольно вздрогнула, желая сейчас одного: провалиться под этот мозаичный пол. Мать не смущала ее, и она не чувствовала себя неловко из-за нее, но ей было стыдно, что она не рассказала Рафу о ее состоянии. Они живут сейчас под одной крышей, и она должна была рассказать ему.

Но тогда он стал бы задавать ей вопросы, на которые она не хотела отвечать.

— Я очень рад вашему приглашению, миссис Сиверс, — сказал Раф спокойно, помогая подняться женщине, присевшей в реверансе, и склоняясь над ее протянутой рукой. — Я польщен, мадам.

— И вы тоже, юная леди, — обратилась Джорджианна к Шарлотте. — Надеюсь, Марте скажут, что нужно поставить на стол еще два прибора. У нас на обед жареный цыпленок.

— Да, мама, это замечательно, — сказала Шарлотта, в то время как Мари поспешила подхватить Джорджианну под руку. — Иди наверх и отдохни немного. Марта обо всем позаботится.

Никто не произнес ни слова, пока служанка вела миссис Сиверс по лестнице, но, как только они удалились, Николь сказала:

— Я нашла ее в кухне, Шарлотта. Она распоряжалась в отношении вечернего меню. Она права, у нас сегодня жареные цыплята. Кухарка усадила ее за стол и дала ей пшеничную лепешку и чашку чаю. Шарлотта, она сказала «юная леди», когда посмотрела на тебя. Почему? Она не узнает тебя, да? И она называла кухарку Мартой. Так звали кухарку в коттедже «Роза»? Ту, которая погибла во время урагана?

— Потом, Ники, — сказал Раф, взяв Шарлотту под руку. — Спасибо, что ты нашла нам миссис Сиверс. Пойдем со мной, Чарли. Думаю, тебе нужно присесть.

— Нет, все в порядке, — произнесла Шарлотта, однако не стала возражать, когда он повел ее в кабинет и усадил в ее любимое кресло. — Правда, все хорошо, Раф.

— Вот, — сказал он чуть позже, передавая ей бокал бренди.

Она не взяла его, тогда он поднял ее руку и обхватил ее пальцами ножку бокала. Она чувствовала себя настолько обессиленной, что позволила сделать это.

— Пей маленькими глотками, если ты не привыкла.

Она так и сделала, слегка вздрогнув, ощутив жидкость в гортани.

— Почему людям нравится пить такую горечь?

— Думаю, по многим причинам, — ответил Раф, подвигая к себе стул, стоявший напротив. — Чарли! Ники права, твоя мать не узнала тебя.

Шарлотта сделала еще один глоток: ей показалось, что это успокаивает ее — внутри разливалось приятное тепло.

— Чарли!

Она сморгнула внезапно подступившие слезы.

— Она… она никогда не была особенно крепкой. Пилишь ли, ее рассудок, то есть… Мы с папой всегда заботились о ней, старались, чтобы она не расстраивались. Но ей стало гораздо хуже с тех пор, как… О, Раф, иногда это так больно…

Раф поставил свой бокал, опустился на колени перед креслом Шарлотты, притянул ее к себе и обнял.

Его сочувствие сломило ее.

Она крепко обняла его и расплакалась навзрыд ему в плечо. Этих судорожных рыданий она не позволяла себе долгие месяцы с той ночи, когда болезнь свалила ее мать.

— Иногда… иногда мне хочется пойти к ней. Объяснить ей, что она больна, чтобы она обняла меня, успокоила, сказала, что все будет хорошо, совсем хорошо. Я так скучаю по ней…

— Ах, дорогая, — сказал Раф, поглаживая ее спину и целуя волосы. — Почему ты не рассказала мне, что она больна? Почему ты думала, что нужно скрывать это от меня?

Шарлотта нехотя отодвинулась от него и стала рыться в кармане своего платья. Взглянув на Рафа, она вздохнула:

— Кажется, у меня нет платка.

— Хоть этим я могу тебе помочь. — Он протянул ей свой большой белый батистовый платок. — Ну же, Чарли, дунь в него как следует.

Она невольно улыбнулась:

— Слушаюсь, ваша светлость, — и сделала, как он приказал. — Не думаю, что ты захочешь получить его обратно.

— Это мой подарок, — ответил Раф и, прежде чем подняться, обнял ее еще раз. — И ты не обязана мне ничего объяснять. — Видишь ли, я замечал этот взгляд и прежде, когда твоя мать смотрела на меня. Если все окружающее пугает, некоторым людям спокойнее обратить взгляд внутрь себя.

Шарлотта в последний раз резко вытерла мокрые от слез щеки тыльной стороной ладони — жест, вовсе не подобающий леди!

— Ты имеешь в виду, чтобы видеть только все хорошее?

— Что-то вроде этого. Я был рядом с умирающими солдатами, которые думали, что я их мать, укладывающая их спать, а некоторые, даже без тяжелых ранений, просто забывались, и их сознание ускользало куда-то, где они чувствовали себя в безопасности от всех мерзостей и ужасов войны. Я не знаю, не могу объяснить, как и почему это происходит, но мы защищаем себя, Чарли. Каждый по-своему.

Шарлотта закусила губы, чтобы снова не разрыдаться.

— Думаю, ты очень хорошо объяснил это, Раф. Мамин рассудок уводит ее туда, где безопасно. Я… мне просто хочется, чтобы она позволяла мне навещать ее.

Он протянул ей еще один бокал:

— Вот, выпей. Ты расскажешь мне подробнее, когда захочешь. Если вообще захочешь.

Она покачала головой, отказываясь от вина.

— Если я расскажу тебе о чем-то одном, то придется рассказывать обо всем. Все… связано. И я хочу рассказать тебе, Раф. Какая-то часть меня хочет этого.

— И какая часть тебя находится сейчас в комнате имеете со мной? — мягко улыбнулся он.

— Думаю, та, которая знает, что ты заслуживаешь ответов.

— Тогда та часть меня, которая хочет услышать эти ответы, готова их выслушать.

Он снова сел, грея в ладонях бокал с бренди.

— Что случилось с твоей матерью, Чарли? Почему она уходит в себя?

Зажав в кулаке его скомканный платок, Шарлотта опустила голову и начала говорить, поначалу медленно, затем все быстрее, словно, раз начав, хотела рассказать все как можно скорее…

Стояла ранняя весна, и был чудесный день. Она поехала в Ашерст-Холл повидаться с Эммелиной, которая только что получила несколько новых платьев, заказанных в Лондоне, и хотела узнать ее мнение. Шарлотта не стала переодеваться в костюм для верховой езды и надела только одно из своих старых утренних платьев и короткую накидку.

Затем она осталась на ужин, не замечая времени, поэтому уже почти стемнело, когда она пошла за своей лошадью.

Шарлотта ни о чем не беспокоилась, так как ее кобыла знала дорогу к коттеджу «Роза» и луна была полной. Как она сказала груму, который привел Федру, она вернется в коттедж «Роза» быстрее, чем он оседлает лошадь, чтобы сопровождать ее.

Это была ее первая ошибка.

Шарлотта уже почти наклонилась, чтобы закрыть ворота на втором поле, как Федра подняла голову и понюхала воздух, почуяв еще одну лошадь.

Не успела Шарлотта отметить это, как из темноты возник всадник на лошади, перемахнул через только что закрытые ворота и умчался через поле к Ашерст-Холл.

Но еще прежде чем луна осветила лицо наездника, Шарлотта узнала Николь Дотри.

— Если Эммелина найдет способ сделать это, она должна привязать тяжелый кирпич к ноге этой девчонки, — пробормотала Шарлотта, поворачивая Федру и следуя за Николь. Она догнала ее во дворе конюшни, уже пустом, так как грум, скорее всего, ушел спать в невысокую постройку за конюшней сразу же, как только Шарлотта уехала.

И с несколькими монетами в кармане, как полагала Шарлотта, так как он знал, что Джулиет, лошади Николь, не было в стойле.

• Предыдущая
• 30/60
• Следующая