Ферма трупов - Корнуэлл Патрисия - Страница 59

— Номер у вас остался?

— Вроде да. Наверное, в блокноте записан.

— Не могли бы вы посмотреть?

Я услышала, как она перелистывает страницы и шуршит какими-то бумагами. Через минуту, показавшуюся мне вечностью, она наконец продиктовала мне номер.

— Большое спасибо. Надеюсь, вы найдете возможность опубликовать опровержение, — сказала я. Мне уже было жаль девушку — кажется, ей и так пришлось несладко. Я понимала, что она никому не хотела причинить вреда, просто ошиблась по молодости и неопытности. Разумеется, ей оказалось не под силу противостоять психопатке, твердо решившей вовлечь меня в свою игру.

— Мы напечатали его уже наследующий день. Я могу выслать вам экземпляр.

— Это не обязательно, — ответила я, вспомнив репортеров, появившихся во время эксгумации. Стало понятно, кто допустил тогда утечку информации: миссис Стайнер не удержалась перед искушением получить лишнюю долю внимания к своей персоне.

Ответа на звонок по номеру, который мне дала журналистка, пришлось ждать долго. Наконец трубку снял какой-то мужчина.

— Прошу прощения, — начала я.

— Алло?

— Да, мне нужно узнать, где находится этот телефон?

— Какой именно, ваш или мой? — Мужчина рассмеялся. — Если не знаете, где ваш, дело плохо.

— Ваш.

— Это таксофон рядом с супермаркетом. Я как раз хотел спросить у жены, какого мороженого купить. Она забыла мне сказать. Телефон зазвонил, ну я и ответил.

— А что за супермаркет? — спросила я. — Где он находится?

— «Сейфвей», на Кэри-стрит.

— В Ричмонде? — с ужасом спросила я.

— Да. А вы где?

Поблагодарив его, я повесила трубку и нервно зашагала по комнате. Дениза Стайнер была в Ричмонде — для чего? Хотела увидеть, где я живу? Может, и мимо моего дома проезжала?

Я выглянула в окно. Светило солнце, чистое голубое небо и празднично украшенная листва, казалось, говорили, что ничего плохого произойти не может. Нет в мире никакой темной силы, плетущей свои сети, и все, что я обнаружила, всего лишь фикция. Правда, то же самое я чувствовала в любой чудесный погожий день, и когда выпадал снег, и когда город наполняли рождественские огоньки и мелодии. А потом утро за утром я приходила в морг, где меня ждали новые случаи и новые жертвы — изнасилованные, застреленные, погибшие в бессмысленных, случайных происшествиях.

Прежде чем освободить номер, я попыталась дозвониться до лабораторий ФБР. К моему удивлению, сотрудник, для которого я хотела оставить сообщение, оказался на месте. Впрочем, для многих из нас работа едва ли не заменяла собой жизнь — о выходных оставалось только мечтать.

— В общем, я сделал все, что мог, — ответил он на мой вопрос об обработке изображения, над которым он трудился последние дни.

— И ничего не получилось? — разочарованно протянула я.

— Только слегка подправил. Рисунок стал немного четче, но я все равно не могу понять, что на нем.

— Вы еще долго пробудете сегодня в лаборатории?

— Час или два.

— А где вы живете?

— В Аквиа-Харбор.

Хотя лично меня не обрадовала бы перспектива каждый день добираться в столицу из такой дали, многие работавшие в Вашингтоне агенты селились именно там, а также в Стаффорде и Монтклере. От Аквиа-Харбор до места, где жил Уэсли, было около получаса езды.

— Мне очень неудобно просить вас об этом, — сказала я, — но мне важно как можно быстрее получить распечатку улучшенного изображения. Вы не могли бы завезти ее домой к Бентону Уэсли? Поездка туда и обратно займет у вас не больше часа.

Помедлив, он ответил:

— Пожалуй, смогу, если выехать прямо сейчас. Я позвоню ему и расспрошу, как до него добраться.

Я подхватила свою командировочную сумку и не расставалась с револьвером, пока не оказалась в ноксвиллском аэропорту. Только там, зайдя в женский туалет, я переложила оружие обратно в портфель. Портфель я, как обычно, сдала в багаж, уведомив персонал о его содержимом, и, как обычно, на него наклеили флюоресцирующий оранжевый ярлык. В который раз этот цвет напомнил мне клейкую ленту из дела Эмили. Зачем Денизе Стайнер понадобилась такая лента и откуда она у нее взялась? Я не видела никакой связи между ней и тюрьмой в Аттике. Видимо, тюрьма здесь все-таки ни при чем, подумала я, подходя по взлетной полосе к маленькому винтовому самолету.

Я заняла свое место у прохода. Погруженная в раздумья, я не сразу заметила какое-то напряжение между другими пассажирами — всего на борту было человек двадцать. Потом я вдруг увидела, что в салоне находятся полицейские. Один из них переговаривался с кем-то на земле, украдкой оглядывая лица сидящих. Я тоже невольно начала присматриваться к пассажирам, зная, о чем может свидетельствовать такое поведение. Мои мысли приняли другое направление — я задавалась вопросом, кого же они ищут и что он натворил, и лихорадочно соображала, что мне делать, если преступник вдруг сорвется с места. Подставлю ему подножку или схвачу сзади, решила я.

Всего полицейских было трое, и все трое выглядели так, будто бежали сюда сломя голову. Один из них остановился рядом со мной, скосив глаза на мой ремень. Скользящим движением он уронил ладонь на рукоятку полуавтоматического пистолета в кобуре и щелкнул предохранителем. Я не пошевелилась.

— Мэм, — сказал он официальным, «полицейским» голосом, — вам придется пройти со мной.

От удивления я потеряла дар речи.

— Это ваши вещи под сиденьем?

— Да. — Кровь стучала у меня в висках. Пассажиры замерли.

Полицейский, не сводя с меня глаз, быстро наклонился и поднял сумки. Я встала, и меня вывели наружу. Единственное объяснение, которое приходило в голову, — мне подложили наркотики, причем не кто иной, как Дениза Стайнер. Идя по взлетной полосе, я как ненормальная озиралась по сторонам и вглядывалась в зеркальные стекла терминала. Где-то там должна была стоять она, наблюдая исподтишка за результатом своих очередных козней.

Сотрудник наземной службы аэропорта в красном комбинезоне указывай на меня пальцем.

— Да, это она! — возбужденно выкрикнул он. — Посмотрите у нее на поясе!

До меня вдруг дошло, в чем дело.

— Это просто телефон. — Я медленно подняла локти, и все увидели, что у меня под пиджаком. Надевая брюки, я обычно прикрепляла телефон на пояс, чтобы не лазить за ним в сумку.

Один из полицейских обессиленно закатил глаза. Сотрудник аэропорта пришел в ужас.

— Не может быть, — пролепетал он. — Мне показалось, у нее девятимиллиметровый пистолет в кобуре, прямо как у фэбээровцев.

Я молча взглянула на него.

— Мэм, — спросил полицейский, — в вашей ручной клади имеется огнестрельное оружие?

— Нет, не имеется, — покачала я головой.

— Примите наши извинения. Этот человек решил, что у вас с собой пистолет. Пилоты проверили список пассажиров и не нашли никого, кому было бы разрешено проносить на борт оружие.

— Кто-то сказал вам, что у меня пистолет? — обратилась я к сотруднику аэропорта, все еще продолжая оглядываться по сторонам. — Кто именно?

— Нет-нет, никто мне ничего не говорил. Мне так показалось, когда вы проходили мимо, — сбивчиво оправдывался он. — Меня сбил с толку черный футляр телефона. Простите.

— Все в порядке, — ответила я натянуто-вежливым тоном. — Вы просто выполняли свою работу.

— Можете вернуться в самолет, — сказал мне полицейский.

Я шла к своему месту, а ноги у меня дрожали так, что коленки едва не стукались друг о дружку. Ни на кого не глядя, я села и уткнулась в газету. У пилота достало такта сообщить по громкой связи о причинах задержки.

— Как выяснилось, пассажирка нашего самолета была вооружена девятимиллиметровым телефоном, — заключил он под всеобщий смех.

Да, в этот раз Дениза Стайнер оказалась ни при чем, но я сразу, автоматически решила, что за инцидентом стоит она. Она уже контролировала мою жизнь. Мои близкие превратились в пешек в ее игре. Она влияла на мои решения и поступки, ее тень преследовала меня повсюду. Мне стало не по себе от такого ошеломляющего открытия. Я чувствовала, будто схожу с ума, и едва не подпрыгнула, когда моего плеча мягко коснулась чья-то рука.