Парижское счастье - Ханней Барбара - Страница 21

— Главное, чтобы мне хватило на поездку в Париж.

— Чтобы навестить отца?

— Да. Я и об отпуске договорилась сто лет назад. Надеюсь, в следующем месяце получится съездить.

— Тогда надо бы уже выставлять их на рынок, — мрачно отозвался Джонно.

Камиль сделала еще глоток шампанского. Отчего вдруг она почувствовала такую неприятную неловкость, сказав ему, что уезжает, пусть даже ненадолго?

— А твоя мама, ты говоришь, живет в Японии? — спросил он.

— Да, там. Она художественный руководитель труппы современного танца в Токио.

— Это все объясняет.

— Что объясняет?

— Почему ты кажешься... какой-то необыкновенной. Твои родители принадлежат к миру искусства.

Девушка пожала плечами и неуверенно улыбнулась.

— Ты тоже неординарная личность.

— Да уж, конечно, — ухмыльнулся он. — Лучше расскажи о своих родителях.

— Хорошо. Маму зовут Лэйн Салливан, папу — Фабрис Дэверо. В свое время оба они были балетными танцовщиками, и притом очень знаменитыми. Хотя ты, наверное, никогда о них не слышал?

— Боюсь, что так.

— Мама австралийка. Папа француз. Они танцевали вместе в разных труппах по всему миру. — Она катала между пальцами ножку бокала с шампанским. — Как виртуозно они танцевали па-де-де, как слаженно. Словно единое целое. А вот жить вместе хотя бы в подобии гармонии так и не научились. Скандалы были просто ужасные.

— Поэтому они теперь и живут порознь?

— Они окончательно расстались, когда мне было пятнадцать. Но официально развод так и не оформили.

— Для тебя это, наверное, было очень сложно и болезненно.

— Нет. — Камиль неестественно тяжело вздохнула. — Так что моя семья очень отличается от твоей, правда?

Джонно поднял бокал.

— Vive la difference [1]. Знаешь, жизнь в деревне, конечно, очень хороша, с одной стороны, но с другой — весьма и весьма монотонна. Годами не узнаешь ничего нового. У всех жизненный опыт более-менее схожий. Мы рождаемся и растем в одном месте. На несколько лет уезжаем на учебу в колледж или, если повезет, университет, а потом возвращаемся обратно. Иногда ездим за границу. Но опять же приезжаем домой и продолжаем работать. И всегда одно и то же. Однообразие. Временами скучновато, если честно. — Он усмехнулся. — Правда, вот у Гейба судьба немного другая. Он служил в эскадрилье «Черные ястребы». Но среди нас нет ни одного художественного руководителя или человека, присматривающего за домами на берегу Луары.

Камиль улыбнулась в ответ.

— В скучном однообразии есть свои плюсы. Так надежнее. Мне иногда казалось, что все проблемы во взаимоотношениях моих родителей возникали из-за того, что они постоянно колесили по миру с гастролями. В их жизни не было ничего постоянного, неизменного.

Официант принес тарелки с едой. Камиль и Джонно сосредоточились на рыбном пироге, который оба заказали. Разговор плавно перешел на чудесный концерт и дружбу Джонно с Билли.

— У него скоро выступления в Нью-Йорке, — объяснил молодой человек и задумчиво посмотрел на Камиль. — А ты ездила вместе с родителями, когда они отправлялись на гастроли?

— Да, когда была совсем маленькая, пока не поступила в пансион. Я облетела с ними весь мир, но помню только переезды из гостиницы в гостиницу.

Джонно отложил вилку и нож и покачал головой, не сводя с нее глаз.

— Все пытаюсь представить тебя девочкой. Маленькая Камиль с большими карими глазами и темными волнистыми локонами, сидящая в креслах самолетов, скучающая в безликих холлах гостиниц...

Она сжала губы и попыталась улыбнуться.

— Я была довольно бойким ребенком. Например, выучилась заказывать еду в номер, когда мне еще не было пяти лет.

— Но ты чувствовала себя одинокой?

Боже, еще как! — подумала девушка, но не стала говорить об этом.

— Я могла легко подружиться с обслугой гостиниц. Да и работники сцены были очень милы со мной. Но больше всех я любила осветителя. Иногда во время репетиций он разрешал мне сидеть в его кабинке и нажимать на выключатель.

Она откинулась на спинку стула, положив руки на колени, пристально смотрела на него и удивлялась, отчего вдруг рассказывает ему все это. Раньше Камиль ни с кем так не откровенничала. А тут вдруг выдала полный список всех своих комплексов и детских проблем почти незнакомому человеку. К чему приведет такая открытость?

— Ты когда-нибудь мечтала о другой жизни? — спросил Джонно.

— Еще бы! Знаешь, как я завидовала обычным детям! — Девушка выпила шампанского и перевела взгляд на сверкающую под солнцем гавань. — Знаешь, чего мне больше всего хотелось?

— Чего?

— Жить в домике с садом, где я могла бы играть со шлангом.

Джонно от души расхохотался.

— Помню, мы ехали с родителями в такси по пригороду Нового Орлеана, направляясь в очередную гостиницу, и я увидела, как дети играют на лужайке перед домом. Они были в купальниках и плавках и поливали друг друга водой. Тогда я подумала, что не представляю игры веселее и интереснее.

Молодой человек наклонился вперед и взял ее за руку.

— Ну уж фантазию со шлангом я без труда помогу тебе осуществить, — произнес он томным, соблазнительным голосом, лукаво улыбаясь.

— Как же? — прошептала Камиль, задержав дыхание.

— А вот увидишь.

Джен изнывала от любопытства, когда Камиль стремительно вбежала в редакцию.

— Нет, вы только посмотрите на нее!

— А что такого? Я опоздала всего лишь на десять минут, — оправдывалась Камиль. — Чего на меня смотреть?

— У тебя вид женщины, которая только что...

— Пообедала, — поспешно подсказала Камиль. — Я съела рыбный пирог и выпила шампанского в ресторане «Цицерон».

Джен просияла.

— Еще одно свидание с парнем из деревни?

— Да. — Камиль плюхнулась на стул. — Но только не делай никаких выводов из этого, подруга.

— И почему же? Редко случается, что столь невинное занятие, как совместное принятие пищи, приводит женщину в такое состояние, в котором ты пребываешь в данный момент.

Камиль закусила губу, машинально взяла со стола ручку и принялась крутить ее между пальцами.

— Милли, только не говори мне, что ты нашла недостатки у этого божества.

— Нет. Недостатков не обнаружено.

— Вы подходите друг другу, согласна?

— Ну да. — Камиль опустила ручку в ярко-красную подставку с излишней осторожностью. — Можно сказать, что мы превосходно подходим друг другу. — Боже, даже при одном воспоминании о прошедшей ночи ее сердце забилось, точно бабочка в сачке, а по коже побежали мурашки. Джонно был превосходным любовником.

— Так в чем же проблема? — не унималась Джен.

— Да нет никакой проблемы.

— Та-а-ак, — подхватила Джен. — Но?.. — подсказала она, ожидая продолжения.

Камиль тяжело вздохнула.

— Я боюсь, что причиню ему боль.

Джен присела на край ее стола и изумленно уставилась на подругу.

— Душа моя, а почему ты должна причинить ему боль?

— О, Джен! Он так мне нравится! Но мне кажется, я не та, кто ему нужен. Он парень из деревни, со своими жизненными ценностями и установками. Он из другого мира.

— Камиль, но ты же не какая-нибудь пустоголовая вертихвостка.

Камиль поморщилась. Чувствовала она себя именно такой.

— Я надеюсь, ты понимаешь, в чем твоя проблема?

— Нет, может, ты расскажешь?

— Но ведь это очевидно. Скажи мне, вот с кем ты ходила на свидания... по крайней мере с тех пор, как мы знакомы? Ты встречаешься с мужчинами, которые... — Джен помахала рукой, показывая, что кавалеры Камиль были весьма посредственными типами. — Ты выбираешь себе в спутники только таких парней, отношения с которыми предсказуемы и безопасны. В которых, ты уверена, ты никогда не влюбишься! — Она постучала по плечу подруги. — А на этот раз ты умудрилась перейти эту границу.

Камиль изумленно открыла рот и испытующе посмотрела на Джен.

— С каких пор ты стала столь проницательной, дорогая?