Путешествие вокруг света 1803, 1804, 1805 и 1806 годах на кораблях „Надежда“ и „Нева“» - Крузенштерн Иван Федорович - Страница 110

• Предыдущая
• 110/138
• Следующая

Гоппо или Таможенный Директор в Кантоне разъезжающий на своем судне

Сколь я ни любопытствовал узнать причину тако-го с нами поступка; однако не мог изведать ничего достоверного. Сочлены Гонга уверяли, что повеление о задержании нас на некое время, есть не иное что, как меры предосторожности Наместника, которой должен на сих днях смениться, и что, как скоро преемник его вступит в должность, тогда получат корабли позволение к отходу. Быв уверяем так всеми, не имел я уже более в том сомнения и как скоро узнал, что новый Наместник вступил в должность, потребовал немедленно, чтоб позволено было доставить на корабли остальные наши вещи. Последовавший на сие отказ казался мне совершенно удостоверяющим, что новый Наместник и предшественник его не отваживались дать нам позволения к отходу, потому что ожидали на то разрешения из Пекина. В сих обстоятельствах приготовил я письмо к Наместнику на Аглинском языке, представив в оном ясно несправедливость такового с нами поступка, и могущие произойти от того последствия. Полагая, что Посланник Граф Головкин находился тогда уже в Пекине, не упустил я упомянуть и о сем обстоятельстве, присовокупив к тому, что таковые оскорбления не останутся, конечно, без отмщения. С сим письмом отправились мы с Капитаном Лисянским к Г-ну Друммонду, на коего я верно надеялся, что он усердно за нас вступится. Он, яко начальник столь знатной Аглинской в Кантоне фактории, имеет великую силу, отменные же личные его достоинства приобрели ему от Китайцев уважение и почтение. Г-н Друммонд с благородными чувствованиями своими соединяет благоразумие и решительность. Он служит оракулом не только для Агличан, но и для всех пребывающих в Кантоне Европейцов, которые, не взирая на то, что нации их ведут между собою войну в Европе, живут здесь как друзья в теснейшем союзе. Агличане не были никогда в Китае столь уважаемы, как во время управления Друммондом факториею. Он в продолжении девятнадцати-летнего своего в Кантоне пребывания узнал основательно свойства Китайских купцов, и дух их правительства; а потому и был всегда в состоянии поддерживать достоинство и славу своей нации без потери выгод даже и в самых неприятных приключениях. ^[215]Предстоящий отъезд его в Англию возбуждает общее сожаление. Он должен пробыть в Кантоне только один год, и то потому, что Ост-Индийская компания не назначила еще ему преемника.

Вид Канала, напротив Кантона

Г-н Друммонд принял участие в нашем деле с величайшим рвением. Главнейшее затруднение состояло в доставлении письма Наместнику, чего самому сделать нельзя; аудиенция же позволяется в чрезвычайных только редких случаях. И так предлежало доставить письмо Наместнику посредством купцов Гонга чрез Гоапо или таможенного начальника. Перевод оного на Китайской язык казался также вещью немаловажною; ибо к тому надобно было употребить природного Китайца, от коего не следовало ожидать в том верности. Г~н Друммонд положил созвать к себе всех купцов Гонга и составить из сочленов Аглинской фактории избраннейший совет (select comittee), в коем находились Гг. Стаунтон, Робертс и Паттель, дабы дело представилось в важнейшем виде, и могло быть действительнейшим. Присутствие в сем собрании первого Гонга купца Панкиквыбыло необходимо; ибо он есть орган купечества, и имея около 6 ти миллионов пиастроз, долженствовал пользоваться особенною благосклонностию начальника своего, таможенного Директора; но он, к сожалению, известен был как человек малоумной, тщеславной и ненавидящий всякого Европейца. Г-н Друммонд опасался не без причины, что Панкиква не охотно примет участие в сем деле; но как важность обстоятельств требовала согласить его на нашу сторону: то Г-н Друммонд пошел сам к Панкикве, и просил его придти к нему в дом в 3 часа по полудни. В первой раз еще оказана ему честь таковым посещением во все время Друммондова начальства над Аглинскою факториею. Сие было весьма лестно его самолюбию, но не произвело ни малейшей перемены в образе его мыслей. низкий душею Китаец не устыдился даже сделать Г-ну Друммонду упрека, сказав, что он приемлет напрасно столь ревностное участие в деле, ему непринадлежащем, и могущем причинить только неприятности. Но он устыжен был ответом Г-на Друммонда, которой ему сказал, что он вступается в сие дело не только по союзу и дружеству Россиян с Агличанами, по коему обстоятельству дело первых и до его касается; но и почитает своею обязанностию помогать всевозможно таким людям, которые никогда еще здесь не бывали, и незнакомы с обычаями Китайцев, столь различными от Европейских. И так признавая дело сие как принадлежащее Аглинской Ост-Индийской компании, употребит все свои силы к окончанию оного в пользу Россиян. Панкиква отвечал на сии выражения, чуждые его чувствованиям, качанием головы, и обещался быть в собрании; но не сдержал своего слова, извиняясь неважным предлогом.

Г-н Друммонд, по объяснении в собрании содержания письма нашего, отдал оное Маукве, второму купцу Гонт, чтоб сей доставил его Гоппо. Мауква, сделавшись по причине отсутствия Панкиквы боязливым, принял письмо не охотно, и в следующее утро, принести его обратно, объявил, что письма сего поднести Гоппо не можно; потому что оное содержит в себе выражения, каковых Китайской Государственной чиновник не привык слышать; вместо того приготовил он письмо другое, наполненное уничижительными выражениями, и требовал, чтоб мы его подписали. На сие не могли мы согласиться. Г-н Друммонд советовал нам между тем написать письмо самое короткое, в коем, представив вредные для нас следствия, долженствующие произойти от сего задержания, просить о скорейшем к отплытию позволении. Таковое письмо приготовлено было мною немедленно. Оно состояло из немногих строк, и купцы Гонга не могли сделать более противоречия. И так, по подписании оного мною и Г-м Лисянским, вручено купцу Маукве. После склонили меня еще сделать в письме перемену, чего, как то говорили, требовал особенно Гоппо. Малозначущая сия перемена обнаруживает свойства и сведения даже и знатнейшего Китайца. Г-н Друммонд дал купцам Гонга обещание, что бы, если присланы будут ко мне из Пекина письма, оные принять и отправить в Россию; почему и требовали они, чтобы в письме нашем было сказано, что Англия и Россия производят торг между собою, ибо в противном случае, Г-н Друммонд, по мнению их, не мог бы принять на себя такое поручение. Мое уверение, что Европейцы мыслят свободнее Китайцев, что Г-н Друммонд и во время войны России с Англиею исполнил бы таковое поручение, то торговые сих держав соотношения не возлагают неминуемой обязанности к принятию пересылки писем, не помогало ни мало. Помещение сего в письме нашем находили они необходимым, и говорили, что если упомянуто будет сверх того для лучшего объяснения Наместнику, что Россия лежит далеко к северу, что Балтийское море зимою замерзает и кораблеплавание прекращается, а потому нужно крайне поспешное отплытие для прибытия туда прежде зимнего времени; то скоро получим позволение к отходу. Я не затруднился ни мало приготовить письмо по их желанию, и вручить им для дальнейшего по оному содействия. ^[216]Шесть дней прошло потом, но нам ответа не доставили. И так я просил Г-на Друммонда созвать опять купцов Гонга, и требовать чрез них аудиенции у Наместника. Г-н Друммонд, по благоразположению своему, исполнил мое желание, и купцы Гонга явились все, даже и Панкиква, в назначенное время? избраннейший для того совет Аглинской фактории присутствовал в собрании также. Г-н Друммонд, по объяснении им снова несправедливого с нами поступка, требовал решительно, чтобы весь Гонг отправился к Гоппо, и представил бы ему настоятельно о нашем положении, до коего доведены мы без всякой причины. Панкиква, под предлогом, что по введенному обряду, Гоппо и Наместник удерживают всякое дело по три дня, и тогда уже делают решение, не советовал настаивать в поспешности, а обождать еще несколько дней. Не взирая однако на то, определено наконец в собрании, что купцы Гонга, предводимы Панкиквою, должны идти к Гоппо в следующее утро, для испрошения позволения к отходу кораблей наших; если же он будет говорить, что не получил еще от Наместника ответа; то идти и к сему, и представить необходимость скорого решения; в случае же его на то несогласия настоять в испрошении для меня у него аудиенции. Таковое решительное определение сопровождалось желанным последствием. Гоппо, по выслушании представлений Гонга, отдал шотчас приказание, чтобы отправить и8об год немедленно судно с последними нашими вещами, и уверял, что мы в скорости получим и паспорты к отходу. Он приехал даже через несколько дней сам к кораблю Надежде, и велел обо мне спросить. Я был тогда на берегу; почему Г-н Лисянский приехал к нему на судно. При переговоре Г-на Лисянского с Гоппо казался последний даже озабоченным о скорейшем выходе нашем из Кантона, и обещался прислать нам достоверно через два дня паспорты, которые мы, в назначенной срок действительно получили.

• Предыдущая
• 110/138
• Следующая