Потерянный рай. Стихотворения. Самсон-борец - Мильтон Джон - Страница 5

«О мириады бессмертных Духов! О Силы, которым нет равных, кроме Всемогущего. И борьба эта с Ним не была бесславна, как ни ужасен ее исход, в чем убеждает нас это место и эта ужасная перемена. О проклятие! Но какой высокий ум, из глубины знания прошлого и настоящего провидящий и предрекающий грядущее, мог представить себе, чтобы такие соединенные силы богов, такие силы как эти, когда-нибудь могли узнать поражение? И кто же поверит, что, даже потерпев поражение, все эти могучие легионы, после изгнания которых опустело Небо, не восстанут, не поднимутся, чтобы снова завоевать свою светлую отчизну?

Призываю в свидетели все небесное ополчение, от моей ли нерешительности или страха погибли наши надежды? Но Тот, Кто царит Монархом Небес, до той поры прочно сидел на Своем троне, опиравшемся на древней славе, согласии, привычке; окружая Себя полным блеском царского величия, Он, однако, всегда скрывал от нас Свои силы; это породило в нас смелость к нашей попытке и погубило нас. Теперь мы знаем Его могущество, а вместе с тем и наше собственное; мы не должны вызывать Его на новую войну, но нам нечего страшиться, если бы она была объявлена нам. Самое лучшее для нас теперь, это работать втайне; хитростью, обманом достигнуть того, чего не могли взять силой; пусть узнает через нас, что тот, кто одерживает победу одной силой, только наполовину одолевает своего врага. В беспредельном пространстве могут возникнуть иные миры: и давно уже было предание на Небе, что Бог намерен создать новый мир и населить его избранным племенем, и что племя это будет любимо Им наравне с небесными сынами. Туда попробуем совершить наше первое вторжение, хотя бы только для того, чтобы обозреть тот мир; туда или в другое место! Не может эта адская яма вечно держать в оковах небесных Духов, или пучина эта долго поглощать нас во мраке. Но подобная мысль должна быть зрело обдумана в полном совете. На мир нет надежды: кто же из нас думает о покорности? Итак, война! Война открытая или тайная!» – торжественно произнес Сатана. В знак согласия в воздух летят миллионы пылающих мечей, исторгнутых с бедра могучих херувимов. Ад внезапно осветился на далекое пространство. Надменно изрыгают они хулы против Всевышнего и, яростно стиснув оружие, ударяют им о свои звенящие щиты, оглашая Ад воинственным гулом и посылая к небесному своду вызывающие вопли.

Неподалеку возвышалась гора; чудовищная вершина ее извергала огонь и клубы дыма; остальную ее поверхность покрывала блестящая кора, – несомненный признак того, что в недрах ее скрывалась богатая руда, – следствие работы серы. Туда на быстрых крыльях спешит многочисленный легион с заступами и ломами, чтобы укрепить поле для царского стана окопами и валами. Маммон[52] предводительствует ими. Маммон, наименее возвышенный из всех падших Духов; даже на небе взоры его и мысли были постоянно обращены вниз; его больше восхищало богатство Неба, где ноги попирали золото, чем священные видения и блаженство созерцания. Он первый своим примером и советами научил людей искать добычи в глубоких недрах земли, и они святотатственными руками стали расхищать из утробы своей матери-земли сокровища, которым бы лучше было навсегда оставаться погребенными.

В одну минуту в боку горы зазияла широкая рана, и маммоново войско стало вырывать золотые ребра. Удивительно ли, что золото родилось в Аду? Есть ли другая почва, более благоприятная для этого блестящего яда? Вы, хвалители бренных вещей, с удивлением говорящие о Вавилоне и сооружениях мемфисских царей, взгляните, как ваши величайшие памятники славы, силы, искусства, бледнеют перед созданием этих отверженных Духов; взгляните, с какой легкостью, в один час, они сооружают то, что люди с трудом могли бы создать веками кропотливой работы бесчисленных рук. У подножия горы вмиг было устроено множество плавильных горнов; по жилам, проведенным из озера, текут струи жидкого огня. Одни бросают туда огромные глыбы металла; другие, с изумительным искусством разделяя их породы, плавят руду, очищая ее от горячей накипи; третьи лепят в размягченной земле различные формы; посредством удивительного приспособления кипящее золото струится вниз, наполняя каждую впадину. Так, в органе, одно дуновение, пробегая по всем извилинам многочисленных трубок, выходит из них мелодичным звуком. Вскоре, подобно пару, из земли стало вырастать, при звуках сладостных симфоний и тихого, стройного пения, обширное здание. Оно имело вид храма; его окружали пилястры и дорические колонны, увенчанные золотыми архитравами; карнизы, фризы украшены выпуклой резьбой; купол его из резного золота. Ни Вавилон, ни величественный Алькаир[53], при всей их пышности, ни Египет, ни Ассирия, соперничавшие друг с другом в роскоши и богатстве, даже не приближались к этому великолепию; ни дворцы их царей, ни храмы в честь их богов Бела и Сераписа, не могли сравниться с ним. Стройная громада, вознесясь во всю свою вышину, остановилась неподвижно: вдруг бронзовые ворота широко распахнулись и над гладким, ровным помостом открылась обширная внутренняя часть здания. Бесчисленные ряды блиставших люстр и пылавших факелов, питаемых Нефтью и Асфальтом, магической силой держась под сводом, изливают потоки света как бы с тверди небесной. Нетерпеливая толпа врывается туда, восхищаясь; одни хвалят работу, другие – зодчего: он еще на Небе прославился постройкой многих чудесных дворцов для Ангелов, которые восседали в них скипетроносными князьями. До такой власти возвысил их Верховный Царь, поручив им, каждому в его иерархии, управление небесными чинами. Имя его также не было лишено славы и поклонников в древней Греции; в Авзонии люди называли его Мульцибером[54]. О падении его с неба они сочинили сказку, будто разгневанный Зевс сбросил его прямо через хрустальные зубцы; будто целый летний день летел он оттуда, с утра до полудня, и с полудня до вечерней зари, и с закатом солнца, как падающая звезда, упал с зенита на Лемнос, остров Эгейского моря. Так рассказывали люди и ошибались: Мульцибер задолго до того пал вместе с низверженными мятежниками. Не помогли ему чудесные его постройки в небе, не спасли никакие ухищрения: и сам зодчий, и искусные работники его, сброшенные головой вниз, были посланы отстраивать ад.

Между тем, по повелению Державного вождя, крылатые герольды, с ужасающим церемониалом, с трубными звуками, объявляют всему войску, что торжественный совет должен немедленно собраться в Пандемониуме, величественной столице Сатаны и его сановников. Из каждого отряда, из каждого легиона призываются достойнейшие по чину или выбору; они немедленно идут на зов в сопровождении сотен и тысяч войск. Толпа теснится у всех входов, наводняя обширные портики, но особенно огромную залу (она более походила на закрытое поле, где смелые бойцы, привычные в тяжелом вооружении скакать на рьяных конях, перед троном султана бросали цвету языческого рыцарства презрительные вызовы на смертельный бой, или предлагали на скаку сломить копье). Густо здесь кишат Духи, и на земле и в воздухе, который они со свистом рассекают взмахами своих крыльев. Так, весенней порой, когда солнце вступает в знак Тельца, многочисленное юное поколение пчел высыпает из улья и кружится около него роями: они летают взад и вперед меж цветов, влажных от утренней росы; или, скучась на гладкой доске в преддверии соломенной крепостцы, только что натертой душистым бальзамом, рассуждают и советуются о государственных делах. Так кишели массы воздушных легионов до той минуты, когда был подан сигнал. О чудо! Эти гиганты, превосходившие громадностью всех великанов, какие когда-либо рождались сынами земли, вдруг превращаются в самых крошечных карликов; бесчисленные, они скучиваются в маленьком пространстве, подобно тому племени пигмеев, что жило за горными высями Индии[55], или подобно волшебным эльфам, которые в полночный час собираются на окраине леса или на берегу ручья. Запоздалый путник видит их резвые игры, или это только грезится ему, тогда как над его головой царит луна, направляя ниже к земле свое бледное шествие; а они, резвясь и танцуя, веселой музыкой очаровывают его слух, и сердце в нем замирает от радости и страха. Так эти бесплотные Духи из гигантов превращаются в бесконечно малые существа: число их несметно, но они свободно помещаются в середине чертога адского дворца; а в самой его глубине, высшие чины серафимов и херувимов, не изменяя своего вида, в замкнутом кружке, держат тайное совещание. Тысячи этих полубогов восседают на золотых тронах. Собрание полно. Наступает минута молчания, и, после короткого воззвания, начинается великий совет.