Обнаженная натура - Гамильтон Лорел Кей - Страница 38

Моя была очередь засмеяться.

— Я никогда не забываю, что женщина может быть опасной, Жан-Клод.

— Иногда ты забываешь, что ты не самая опасная женщина в коллективе.

— Ты хочешь сказать, что я самоуверенна?

— Я хочу сказать только правду. Je t’aime, ma petite.

— И я тебя люблю.

Он повесил трубку, а я подумала, что он прав. Мы закончили разговор, но у меня осталось ощущение, что он прошел плохо, или что Жан-Клод не все сказал, что должен был сказать. Я люблю Жан-Клода, люблю Ашера, но скучаю по своему дому. И еще мне не хватает времени, когда мы с Жан-Клодом наедине. С нами всегда Ашер или еще кто-нибудь, потому что мы в конце концов поняли, что среди нас есть шпион. А может быть, я слишком сурова: есть сплетня. Вампиры любят сплетничать. Можно подумать, что такая долгая жизнь превращает их в философов или мыслителей, и с немногими именно это и происходит, но в основной массе это обычные люди, только очень долго живущие, и они обожают слухи и сплетни. И мы постарались подкинуть на мельницу слухов весть, будто Жан-Клод много времени проводит со своими мужчинами. Но это значило, что теперь я редко оставалась наедине с кем бы то ни было, Я люблю их всех, или симпатизирую по крайней мере, но хотелось бы хоть немного времени проводить с ними наедине. Но как, черт побери, крутить роман с таким количеством мужчин и при этом иметь капельку уединения? Понятия не имею. И забудьте то время, когда я еще могла остаться наедине с собой: этого тоже уже не бывало. Дошло до того, что одна я бываю только в машине, по дороге на какую-нибудь работу или обратно. Это надо поменять, но как — я не знала.

Но сегодня у меня была одна проблема: найти серийного убийцу. Я знала, что мне нужно повидать викканскую жрицу и королеву всех тигров Вегаса… то есть прошу прощения, Чанг всех тигров. И с тиграми надо разобраться, пока еще не слишком темно. Итак, есть четкие цели и ограничения по времени. Если расследование такого жуткого убийства проще, чем моя личная жизнь, значит, что-то очень сильно не так. Проблема в том, как исправить это самое «не так», да и что именно не так? Я только знала, что не слишком счастлива, как и некоторые из мужчин. Сейчас я начинала понимать, что в число недовольных может входить и Жан-Клод. А это уже нехорошо.

Я вышла из машины. Трое мужчин направились ко мне, и по лицам было видно, что сейчас они тоже спорили. Класс. Будем вместе мрачно ворчать.

В основном Эдуард объяснял Олафу, чтобы держался от меня подальше. Олаф ему отвечал, что если я с Эдуардом не трахаюсь, тогда это не его собачье дело. Странно. Если бы Эдуард меня имел, Олаф бы тогда решил, что я неприкосновенна. Очевидно, Эдуарду вообще не приходило в голову на эту тему соврать. Я была этому рада, потому что вряд ли сумела бы притвориться. Не говоря уже о том, что если бы эти слухи дошли до Донны они бы ей разбили сердце, а их сын — приемный сын Эдуарда — Питер не простил бы ни его ни меня. Какая-то фрейдистская жуть, как по-моему.

Хорошая новость состояла в том, что вскоре должны были прийти ордера. Эдуард знал номер факса местной полиции.

— Ты и вправду здесь уже работал, — сказала я

Он кивнул.

До меня дошла одна вещь, и я обругала себя дурой, что раньше не поняла.

— Ты местного истребителя знал?

— Да.

В стиле Эдуарда. Ответ точно на вопрос.

Я смотрела ему в лицо. Вряд ли в глазах можно было что-то прочесть, даже если бы не было черных очков, но… но спросить надо было.

— И как он?

— Приемлемо.

— Не то чтобы особенно хорошо?

— У него было больше правил, чем у тебя или у меня. Они его ограничивали.

Совершенно бесстрастный голос, без тени эмоций.

— Значит, ты и погибших оперативников знал?

Он покачал головой:

— Только Колдуна.

— Колдуна?

— Рэнди Шермана.

Я посмотрела ему в лицо:

— Ты видел в морге человека, которого знал, с которым работал, и это тебя не… — я повела руками, будто пытаясь вытащить нужное слово из воздуха, — не тронуло?

Вопрос был неадекватный, но слишком глупо было бы спрашивать Эдуарда, что он при этом чувствовал.

— Такой вопрос только женщина может задать, — сказал Олаф.

Я кивнула:

— Ты абсолютно прав, но я — женщина, то есть я должна была спросить. Меня бы больше взволновало, если бы пришлось осматривать труп человека, которого я знала. Даже с незнакомцем это было тяжело. Я все время вспоминала ребят из СВАТ, с которыми познакомилась чуть раньше, и знала, что все вот эти убитые были такие же высокие, профессиональные, полные жизни — и вот их нет.

— У тебя было бы больше чувств, — сказал Эдуард, — но они не помешали бы тебе делать свою работу. Иногда от горя работаешь лучше.

— Мне сказать спасибо за комплимент?

— Моя реакция тебе не нравится, Анита, но я видал очень много погибших, которых знал при жизни. Через какое-то время начинаешь с этим справляться или переходишь на кабинетную работу. Второе меня не устраивает.

Мне хотелось на него сорваться. Но я знала, что он любит Донну и детей, я даже была уверена, что и я ему не безразлична, но отсутствие эмоций по поводу людей в морге напомнило мне, что Эдуард для меня все еще загадка. Может быть, неразрешимая.

— Не задумывайся слишком сильно, — сказал Бернардо.

Я обернулась, готовая сорваться, потому что сорваться на него — куда проще, чем орать на Эдуарда.

— Это как понимать?

— Понимать так, что ведешь себя сейчас по-девичьи, когда как раз надо быть тем мужиком, которым ты умеешь быть, а не вывихивать себе мозги по поводу Теда. Сейчас нужно ему доверять, а не сомневаться в нем.

— Я доверяю.

— Тогда оставь тему, Анита.

Я открыла рот, закрыла, повернулась к Эдуарду.

— Мне этого не понять?

— Не понять, — ответил он.

Я сделала отметающий жест:

— Ну, ладно. Давайте тогда займемся чем-нибудь полезным.

— Когда будем выполнять ордер, с нами по настоянию полиции будет СВАТ. В Вегасе к этому относятся очень серьезно.

Голос у Эдуарда был совершенно пустой. Будто эмоции вообще его не касались.

— Мы за ними не охотимся — мы только собираем информацию. Оба мы с тобой более чем уверены, что Макс слишком держится в струе, чтобы одобрить убийство полисмена.

— Во-первых, в Вегасе, если у нас на руках ордер, СВАТ идет с нами. Они всерьез, шуток не понимают. Во-вторых, у Макса отличные связи, Анита, и потому местные копы не захотят, чтобы мы ввалились к его жене и родным с ордером на ликвидацию, и никто при этом за нами не присматривал.

— Они действительно думают, что мы ворвемся и начнем стрельбу? — спросила я. Эдуард посмотрел на меня — наиболее выразительным взглядом за последние несколько минут. — У меня такая плохая репутация? — добавила я обескураженно.

— Почти вся полиция считает нас вольными охотниками, которым выдали значки, — сказал Бернардо. — А вольных охотников копы не любят.

— Будут вопросы, которые я не смогу поднимать перед Граймсом и его людьми.

— Лейтенант вряд ли будет присутствовать лично, — сказал Эдуард.

— Ты меня понял, Эдуард.

— Посмотрим, удастся ли нам их от тебя отвлечь, — ответил он.

— Мне не разрешено их трогать, — сказал Олаф. — Поэтому отвлечь их я вряд ли смогу.

— Откровенно говоришь, — сказала я.

Бернардо усмехнулся:

— Я сделаю, что смогу, но я куда лучше отвлекаю дам.

— Я посмотрю, смогу ли обеспечить тебе некоторую конфиденциальность, — сказал Эдуард, поморщившись в адрес своих коллег.

— Ну, — заметил Бернардо, — я просто старался быть честным. Но я думаю, что СВАТ к Аните просто приклеится.

— Почему так?

Помощница шерифа Лоренцо дружит с одной женщиной, которая работает в офисе СВАТ. Ты и правда одной рукой рванула двести шестьдесят фунтов?

Я посмотрела ему прямо в глаза:

— Нет.

— Так что же ты сделала?

— Двумя руками рванула.