Обнаженная натура - Гамильтон Лорел Кей - Страница 46

— Никогда тебя таким не видела, Эдуард. Только когда в нас стреляли.

— Просто в таких местах затруднена работа телохранителя.

Я положила руку ему на рукав, чтобы удержать равновесие — мы сдвинулись слишком близко. Он обнял меня одной рукой, что с виду казалось интимнее, чем было. Мне это напомнило, что мы еще пока не решили, что делать с Олафом. Ох, еще одна проблема.

— Я тебе не тело, которое надо хранить, Тед. Я такой же охотник на вампиров, как и ты.

Я смотрела ему в глаза, и они были слишком близко. На расстоянии поцелуя, но в его лице, в его глазах никаких намеков на поцелуй и близко не было. А было нечто, отчего я испугалась.

— Слишком многое может случиться, Анита, а в таком месте очень трудно кого-то защищать.

С этим я не могла спорить и просто кивнула.

Он положил ладонь мне на затылок и поцеловал в лоб. Сделал он это для Олафа, но именно за этим занятием нас застали пошедшие тигры.

Лучше не придумаешь.

Я их ощутила как ветер по коже — покалывающее дыхание энергии, от которого мурашки побежали, и я вздрогнула и руках Эдуарда. Любой другой мужчина отнес бы эту дрожь на свой счет, но Эдуард осмотрелся. Он понял, что я что-то учуяла.

От его реакции встрепенулись Олаф и Бернардо. Рука Олафа застыла у края куртки, едва прикрывающей один из пистолетов. Мы все переключились в тот самый коповский режим.

Мы с Эдуардом отодвинулись друг от друга — дали себе место, чтобы достать оружие, если надо будет. И чтобы друг другу не мешать. Точно так же поступили Бернардо и Олаф.

Без единого слова, даже не переглянувшись, мы взяли на себя каждый свой сектор обзора. С моей позиции были видны идущие к нам тигры, но работать мы все умели. Пусть у меня сложности с Олафом или даже с Бернардо, но приятно работать с людьми, знающими, что и как делать. Мы поделили между собой зал уже не как копы, а как солдаты. И даже не так: как люди, привыкшие стрелять первыми. Потому что мы не настоящие копы. Те спасают жизнь — мы ее отнимаем. Четыре истребителя — с ними лучше не оказаться случайно в одном помещении.

Следом за группой шли двое вооруженных охранников в форме, но я не особенно их разглядывала. Не пистолеты меня волновали — здесь я полагалась на Эдуарда. Впереди шла женщина с рыжими волосами и, как полагается при них, бледной кожей. Поближе стала видна россыпь веснушек под тоновым гримом. Глазу у нее были карие и с виду человеческие. Вообще она просто излучала человечность и добрую волю. А двое мужчин по бокам от нее даже сил не тратили, чтобы сойти за людей.

Оба высокие, около шести футов. Тот, что слева, на дюйм или два повыше другого, белые волосы, очень коротко остриженные. Глаза ледяные, синие, не человеческие. У белых тигров глаза голубые, и у мужчины передо мной смотрели с человеческого лица те глаза, которые у него бывают в животной форме. У оборотня любого другого вида это было бы наказание — слишком долгое и слишком частое пребывание в образе зверя, но у тигров это показывает чистоту крови. С такими глазами они рождаются.

Мужчина справа был чуть пониже шести футов, волосы вьющиеся, кудри частью белые, частью черные. Глаза — сверкающе оранжевые, будто он таращится на огонь.

Женщина протянула руку:

— Я — Ава, а вы, как я понимаю, Анита?

Она улыбнулась, как будто просто встречает группу бизнесменов, прибывшую с деловым визитом. Я автоматически взяла ее руку,

Между нами электрической искрой проскочила энергия. У женщины округлились глаза, рот тоже приоткрылся в удивлении. Я убрала руку, Подавив желание вытереть ее об штаны, чтобы унять ощущение бегающих по ладони насекомых. Нельзя, чтобы видели, как ты дрогнешь. Пусть у нас светский визит, но вопрос силы и власти это не снимает. Это была более опасная версия того, что было с практиционерами СВАТ. Там самое худшее, что могло быть — напугали бы, но физического вреда не причинили бы. Здесь я не была так уверена.

Aвa свою руку о платье вытерла.

— Я не предполагала, что в меня начнут впихивать силу просто для проверки возможности, — сказала я тихо.

— Я выполняю приказ, Анита, — ответила она.

— И в чем же именно состоит приказ? — спросила я.

Она будто не слышала вопроса и ответила на совсем другой:

— Это Домино, а это Родрик.

Домино — наверное, за цвет волос так назвали. Он мне кивнул, я кивнула в ответ. Блондин улыбнулся:

— Рик. Лучше просто Рик.

Я кивнула и ответила улыбкой, только поменьше. За выбор имени я ему пенять не могла.

— Пусть будет Рик.

И тут я почувствовала что-то еще, что-то большее. Это был Криспин, и он был на взводе. Мне стоило труда не отвести взгляд от тигров-охранников, потому что именно ими и были тигры, сопровождавшие Аву. Может, не профессионалами, но виду них был как у ребят, с которыми драться не хочется. Разве что очень надо. Я уже много лет подряд в любом конфликте — самая хилая, и потому умею оценивать потенциал. У этих он был, и не только к хорошему. Но сейчас стоило усилий не отводить взгляда от опасной зоны, реальных усилий — не искать в толпе Криспина. Он — тигр моего зова, а это значит, что иногда я могу ощущать его эмоции. Он был расстроен, разозлен, испуган и нервозен — в общем, просто не в себе.

Но как я ощущала его заведенность, так же точно чувствовала его приближение. Я очень старалась не выпускать из виду стоящих передо мной тигров, но они поняли по языку моих жестов, может быть, даже запах у меня изменился. И я не могла не подобраться, потому что, как ни старалась сохранять спокойствие, все же заразилась волнением Криспина. А оборотни, особенно обученные, они как суперкопы. Он них мало чего можно скрыть.

— Что случилось? — тихо спросил Эдуард.

— У них спроси, — ответила я.

Рик уже не улыбался, и даже Ава перестала сиять. Но вслух сказал Домино:

— Ему было велено подняться наверх и ждать нас там.

— У него небольшой конфликт интересов, — заметила я.

— Нельзя служить двум мастерам, — сказала Ава, стараясь изобразить успокаивающую интонацию, но напряжение ощущалось, будто эмоции Криспина проникали не только в меня, но и в них.

— У кого там конфликт? — спросил Бернардо.

— У Криспина, — ответила я, и он, будто имя его вызвало, появился перед нами. Пробираясь через толпу людей слишком быстрыми, слишком ловкими движениями, будто он — вода, а толпа — камни, по которым он переливается и скользит, но слово «скользит» подразумевает изящество и небрежность — а в его движениях небрежности и близко не было. Быстро, почти как в танце, но слишком резко для грациозности. Что с ним?

Тигры тоже его почуяли, потому что Домино к нему повернулся. Запах они уловили — или эмоции? Рик не сводил глаз с нас, но плечи у него напряглись, вся его поза кричала, что он хочет обернуться к Криспину. Рик считал, что оборотень — большая опасность, чем люди. В обычных условиях это было бы правдой.

Криспин был одет в футболку такую же светло-голубую, как его глаза. Еще на нем были джинсы и не было туфель — он такой мелочью не стал заморачиваться. Оборотень, дай ему волю, вообще предпочел бы ходить без одежды.

Он протянул ко мне руку. Я шагнула вперед, сама не собираясь этого делать, и между нами встал Домино. У меня из глотки вырвался звук, которого я тоже не собиралась издавать: я зарычала. Рык заклокотал в горле, поднялся вверх, вырвался из зубов и губ, задрожал на языке, как ощущение вкуса. В себе я увидела белых тигриц, и мы смотрели на Криспина, и он был наш. А между нами и нашим лучше не становиться.

Я почувствовала, как шевельнулись по бокам от меня Бернардо и Олаф, будто не очень понимали, что делать. А Эдуард — это Эдуард, он не пошевелился. Я знала, что он поддержит мою игру, в чем бы она ни состояла.

Домино на меня посмотрел оранжевыми злыми глазами:

— Ты мне не королева. Пока что.

— Отойди с дороги, — сказала я, и в голосе слышалось рычание, свойственное оборотням. С виду я вполне была человеком, но звук из глотки доносился далеко не человеческий.