На вершине отчаяния (СИ) - Велесова Светлана - Страница 87

В лунном свете вспыхнула сталь клинка. Он подставил под удар лезвие кинжала. Схватка была недолгой. Чтобы добраться до противника Люсьен пропустил удар и задохнулся, когда лезвие пробило грудь и легкое, зато ему удалось осуществить захват. Рывок, хруст сломанной шеи и мертвое тело повисло у него на руках. Люсьен опустил его на пол, подтащил к окну, откуда лился лунный свет и стянул с головы черный капюшон. Мужчина был ему незнаком. Наверняка наемник. Пересиливая боль в груди, Люсьен обыскал убийцу, и не найдя ничего, что могло бы подсказать имя заказчика, бросил его валяться на полу, а сам пошел вниз, там была комната со всякими лекарствами. Нужно было срочно что-то предпринять, иначе он утонет в собственной крови, быстро заполнявшей его легкие.

Его спасло, то что до лекарской он так и не дошел. На середине лестницы голова закружилась, и не устояв на ногах он полетел вниз, едва не разбившись о каменные ступени. Удар о плиты холла спровоцировал первое в его жизни обращение в зверя. Трансформация, привела в движение незадействованные ранее резервы организма, а именно второй контур силы, подарив ему кучу новых возможностей, в том числе и регенерацию.

Холодно. До чего же холодно. Тело заледенело и сжигало последние резервы в попытке согреться и не дать ему погибнуть. Люсьен открыл глаза. С серого неба тихо падал снег. В предрассветных сумерках были видны края оврага. Вонь от сточной канавы, в которой он лежал, ударила в ноздри, заставив застонать от отвращения. Что это? Великие предки, где он? Затратив немалые усилия на то, чтобы сесть Люсьен с ужасом уставился на собственные руки. Они были по локоть в крови. Оглянувшись, он не увидел ничего подозрительного. Никаких истерзанных тел, и прочих недоеденных трупов. Мысли скованные холодом никак не желали осмысливать происходящее. Встав на четвереньки, Люсьен вытер руки мокрым снегом вперемешку с грязью. Вытер лицо. Ему почему-то казалось, что оно тоже в крови. Неужели он, будучи зверем кого-то убил… и съел. От последней мысли тошнота подступила к горлу, и его вывернуло наизнанку. И выворачивало до тех пор, пока горлом не пошла желчь. Утершись снегом еще раз, он сделал попытку выбраться из канавы. Едва высунув голову наружу, Люсьен тут же нырнул обратно. Канава служила стоком для городских нечистот, и неподалеку располагались жилые дома. Если он выйдет на городские улицы будучи совершенно голым, то придется отвечать на вопросы городской стражи, сидя за решеткой в управе. А если он все-таки кого-то убил, то светит ему пожизненная каторга. Что делать? Может опять перекинуться? Нет. Он так и не узнал, какого зверя ему отрядила судьба. Скорее всего хищника. Все Беррани плотоядные. Тогда его убьют быстрее, чем он успеет муркнуть, гавкнуть… в общем заикнуться о том, кто он на самом деле.

Что же делать? Может ограбить кого. Снять одежду, отобрать деньги и двинуть домой. Домой! Дрожащими от холода пальцами Люсьен содрал с шеи кожаный шнурок с висящей на нем каплей силы, в которую было заключено магическое заклинание. Откуда такие штуки были у деда, он так и не узнал. Ведь маги в преддверии военных действий полностью исключили контакты с обычным населением и не продавали своих изделий кому попало. Он сжал капсулу пальцами, та вырвалась из рук, взорвалась осыпав его песком с головы до ног, и не успел Люсьен опомниться как воронка из зыбучего песка, образовавшаяся на месте падения капсулы, поглотила его с головой.

Еще один болезненный удар о жесткую поверхность. Истерзанное тело исторгло стон, и Люсьен закашлялся, выплевывая забившийся в рот и ноздри песок. Чьи-то руки подхватили его. Сильнейший удар в спину и из легких вывалился песок с запекшимися сгустками крови. Его куда-то потащили, он пытался сопротивляться, но заработал удар костяшками пальцев по затылку.

— Уймись. Тебя надо умыть.

Услышав спокойный голос деда, Люсьен чуть не разрыдался словно мальчишка, но сдержался. Кашель душил его, так что дышать было трудно. Его затолкали в ванную и включили ледяную воду. Люсьен взвыл. Зарим тут же заткнул ему рот, придушив, словно кот пойманного мышонка.

— А ну тихо. За мной следят. Если тебя обнаружат здесь, да еще в таком виде, будут наши головы болтаться на одном заборе.

Люсьен дико вращая глазами, дал понять, что понял предупреждение. Зарим отпустил его, пару раз макнул с головой под воду и наконец сделал ее теплой. Люсьен расслабился и чуть не захлебнулся, когда сознание поплыло, от внезапного тепла, слабости и большой потери крови. Спасибо деду, не дал утонуть в луже воды. Был бы позор для моряка. Продолжая откисать в ванной, Люсьен понемногу приходил в себя. Охранники деда притащили ему красного вина. Сладючего как сироп, влили два стакана в рот, не дав ничем закусить. Вода стала горячее, и к телу наконец вернулась чувствительность. Можно было вздохнуть свободно и навсегда забыть об обморожении.

Зарим сидел на стуле, развернув его спинкой вперед и положив на нее руки. Он не сводил с него глаз и при этом не задал ни единого вопроса. Люсьен знал, что если он промолчит, то дед ни о чем не спросит. И был ему за это безмерно благодарен. Наконец, поняв, что молчать дольше просто неприлично, подтянулся в ванной, и сделал попытку выти, но Зарим не дал.

— Сиди. Пальцы еще синие.

Люсьен уставился на пальцы рук. Те действительно имели нездоровый вид.

— Что с телом в доме? Узнали, кто это был?

— Наемник. Но чтобы узнать имя заказчика мне не нужно идти в гильдию. Я и так знаю, кто жаждет моей крови.

— Я тоже знаю. — Люсьен бросил косой взгляд на деда.

Тот лишь криво усмехнулся.

— Все знают. Это уже ни для кого не новость.

Они помолчали минут пять. Люсьен выбрался из воды, замотался в полотенце и глянул на деда.

— Я могу остаться у тебя? Или лучше уйти?

— Пошли, я покажу тебе кое-что, и ты сам решишь.

Зарим встал, и только сейчас Люсьен сообразил, что дед выглядит странно. Даже в худшие дни он не запускал себя, а тут щетина, лицо бледное осунувшееся, и синяки под глазами, будто он неделю пил не просыхая. Приглядевшись внимательнее, он заметил на лице и прочих открытых частях тела, почти исчезнувшие следы синяков и шрамов. Да и походка у деда была странной, как будто ему опять ноги переломали, и те только зажили. Великие предки, что тут произошло?

— Все так плохо? — Спросил он ему в спину.

Зарим обернулся. В глазах мелькнуло удивление.

— Ты о чем?

— О тебе, о девушке. Неужели ничего нельзя изменить?

Зарим удивился еще больше.

— При чем тут Эния?

— Ну… ты…. — Люсьен замялся, не зная как выразиться, чтобы не обидеть предка. — Выглядишь больным.

— Ах, вот в чем дело! — Зарим рассмеялся, махнул на него рукой, и подошел к окну в спальне. — Это не ее надо благодарить, а Каннингема. Любит он задавать вопросы, на которые я не хочу отвечать. Смотри. Да не высовывайся ты.

Зарим толкнул Люсьена, хотевшего выглянуть в окно, в сторону и позволил смотреть наружу из узкой щелки между окном и занавеской. Под окнами простиралась дворцовая площадь, а на ней толпа народа. Гул голосов, крики стражи, пытающихся вразумить горожан и труп мужчины, прибитый к стене, аккурат напротив окон личных покоев Эрла. Люсьен отпрянул, задрожал всем телом, картины забытых воспоминаний навалились все разом, восстанавливая провалы в памяти. Он сел на пол, схватился руками за голову, чтобы не лопнула от боли. Носом пошла кровь. Зарим задернул занавеси и сел рядом с ним.

— Каннингем рвет и мечет. Он знает, что это наша месть за убийство Валлиса. Доказать ничего не сможет, но и не оставит без ответа. Убийство первого министра, да еще столь варварским способом, это тебе не разбойника прирезать в темной подворотне и свалить труп в канаву.

— Не надо про канаву. — Простонал Люсьен.

Зарим тихо рассмеялся.

— Что впервой? То-то вид у тебя был, словно ты на помойке спал. — Увидев как позеленел Люсьен, он замахал на него руками. — Все, все! Молчу, а то ты заблюешь мне все ковры.