Лунь юй - Конфуций Кун Фу-цзы - Страница 15
- Предыдущая
- 15/39
- Следующая
Учитель сказал:
— Стремись к верности и искренности; не дружи с тем, кто тебе не ровня; не бойся исправлять ошибки.
Учитель сказал:
— Можно лишить власти командующего войском, но нельзя заставить простолюдинов изменить свои намерения.
Учитель сказал:
— В рваном халате на старой вате может не стыдиться стоять рядом с одетым в лисью или енотовую шубу, пожалуй, только Чжун Ю! В «[Книге] стихов» говорится: «Не завидует, не заискивает, разве не может он быть добрым?»
Цзы Лу постоянно повторял этот стих, и Учитель сказал:
— Это в порядке вещей, стоит ли за это хвалить?
Учитель сказал:
— С наступлением холодной зимы узнаешь, что сосна и кипарис последними теряют свой убор.[104]
Учитель сказал:
— Мудрый не испытывает сомнений, человеколюбивый не испытывает печали, смелый не испытывает страха.
Учитель сказал:
— С человеком, с которым можно вместе учиться, нельзя вместе стремиться к достижению правильного пути. С человеком, с которым можно вместе стремиться к достижению правильного пути, нельзя вместе утвердиться [на этом пути]. С человеком, с которым можно вместе утвердиться [на правильном пути], нельзя вместе действовать сообразно обстоятельствам.
Учитель, [услышав эту песню], сказал:
— Не думает? Если б думал, то и даль бы ничего не значила!
Глава X
«Кун цзы»
В родном дане Кун-цзы не был многословным, хотя и казался простодушным, а в главном храме [государя] и при дворе был красноречив, хотя и краток.
[Кун-цзы] при дворе [в ожидании выхода правителя], если разговаривал с низшими сановниками, был мягок и любезен, а если беседовал с высшими сановниками – вежлив и прям. Когда правитель выходил, он выказывал благоговение, но держался с достоинством.
Когда государь поручал ему принимать гостей из других царств, то лицо его как будто преображалось и походка менялась. Когда он в знак приветствия подавал руки стоящим слева и справа, то платье его спереди и сзади казалось расправленным. Когда он спешил навстречу [гостям], то был похож на птицу с распростертыми крыльями. Когда посланники удалялись, он докладывал всегда правителю: «Посланники ушли и назад не оглядывались».
Когда [Кун-цзы] входил в дворцовые ворота, то пригибался, будто боялся, что не пройдет. Посредине ворот не останавливался и проходил, не наступая на порог. Когда подходил к престолу правителя, лицо его преображалось, колени подгибались и слов ему будто не хватало. Поднимался в зал, подбирая полы одежды, пригнувшись и затаив дыхание, словно не дышал. А когда выходил из зала и спускался на одну ступень, на вид был уже ровным и спокойным. Спускался вниз быстро, как на крыльях. Когда возвращался на свое место, казался умиротворенным.
[Кун-цзы] нес нефритовую табличку[105] так, будто кланялся, будто не мог удержать ее. То поднимал ее высоко, словно приветствовал, то опускал вниз, словно делал подношение. Выражение лица его постоянно менялось, он шел мелкими шажками, не отрывая ног от пола. При поднесении подарков он был сдержан, после церемонии в частной беседе был весел.
Конфуций не оторачивал своего воротника темно-красной или коричневой материей. Не употреблял на домашнее платье материи красного или фиолетового цветов [как цветов промежуточных, более идущих женскому полу]. В летние жары у него был однорядный халат из тонкого или грубого травяного полотна, который при выходе из дому он непременно накидывал поверх исподнего платья, [чтобы не просвечивало тело]. Поверх нагольной шубы из черного барана он надевал однорядку, поверх пыжиковой – белую, а поверх лисьей – желтую. Меховой халат длинный (для теплоты), с коротким правым рукавом (для удобства в работе). Во время поста он непременно имел спальное платье длиною в 1 1/2 роста [для прикрытия ног]. В домашней жизни он употреблял пушистые лисьи и енотовые меха. По окончании траура он носил [на поясе] всевозможные привески. Если это было не парадное платье [для представления ко двору и жертвоприношений, которое делалось из прямых полотнищ с оборками вокруг поясницы – юпка], то оно непременно скашивалось вверху. Барашковая шуба и черная шапка не употреблялись при визитах с выражением соболезнования. Первого числа каждого месяца он непременно одевался в парадное платье и являлся ко двору.
Во время поста [Кун-цзы] всегда надевал чистое платье из простого полотна, ел другую пищу[106], всегда покидал комнату[107], где обычно спал.
104
Этим словам комментаторы придают иносказательный смысл. Сосну и кипарис они рассматривают как символ благородного мужа, который не меняется в трудностях подобно сосне и кипарису во время зимы.
105
Согласно официальному ритуалу, нефритовая табличка в руках чиновника символизировала властные полномочия правителя.
106
«Ел другую пищу» – досл. «менял обычную пищу». Во время поста рекомендовалось воздерживаться от употребления вина, имбиря, лука и чеснока, т.е. всего, что вызывает резкий запах [Хуан].
107
«всегда покидал комнату, где обычно спал» – в тексте: «менял место», т.е. покидал комнату, дабы не находиться вместе с женой [Ян Боцзюнь].
- Предыдущая
- 15/39
- Следующая
