Жатва скорби - Конквест Роберт - Страница 82

• Предыдущая
• 82/133
• Следующая

Однако замещение должностных лиц, уволенных в периоды чисток, наталкивалось на аналогичные трудности. Те или иные революционные перемены в сельской местности достигались лишь с помощью строжайших мер партийной дисциплины. А когда дело доходило до размеров реквизиции зерна, то само Политбюро Украины и ее Центральный Комитет только и делали, что пытались сократить поставки. Но проблема состояла в том, что при коммунистической системе управления и в соответствии с правилами «демократического централизма» (согласно которым расправились с правыми), если на чем-то настаивала Москва, украинские лидеры вынуждены были подчиняться.

Как мы уже видели, планы госпоставок составлялись на основе учета общего числа теоретически возможных посевных площадей, помноженных на максимально высокий урожай с каждого гектара. Уже в отставке Хрущев обрушивался на эту систему, при которой партийный функционер или само государство «устанавливало норму для всего района».[18]

Методы дезавуирования подобных возражений уже тогда были разработаны, и потому в партии преобладала точка зрения, что стратегия крестьян сводилась к утайке зерна с целью обрушить на города голод; или (позднее) – к тому, чтобы сорвать жатву или посев, надеясь на собственные запасы продовольствия. Правильной классовой реакцией, как и в 1918–1921 гг., казалось отобрать у крестьян зерно и тем самым заставить их самих голодать. Уже летом 1930 года один из деятелей ЦК Украины рассказывает о заседании, на котором Косиор сказал им:

Этот деятель, выходец из села, знал очень хорошо, что ямы, полные зерна, – это миф. Они действительно существовали в начале 20-х годов, но с тех пор давно исчезли[20]. В более общем смысле угроза Косиора уже являет собой образец мышления сталиниста и будущую сталинскую программу в ее окостенелой перспективе.

В обычных обстоятельствах Украина и Северный Кавказ поставляли половину всего рыночного зерна. В 1926 году, в год лучшего перед коллективизацией урожая, 3,3 миллиона тонн зерна (21 процент от общего урожая) было получено государством с Украины. При хорошим урожае 1930 года на Украине взяли 7,7 миллиона тонн госпоставок (то есть 33 процента урожая); и хотя на долю Украины приходилось только 27 процентов от всего советского урожая зерна, ее заставили сдать 38 процентов всех зерновых поставок.

В 1931 году те же 7,7 миллиона тонн с Украины потребовали уже при урожае только в 18,3 миллиона тонн, то есть 42 процента (около 30 процента зерна было потеряно в силу неэффективности коллективной жатвы). Известно, что украинское руководство пыталось убедить Москву снизить размеры поставок, но безуспешно.[21] Обращались и к отдельным московским лидерам; в 1931 году Микоян посетил Южную Украину, ему было сказано, что собрать с крестьян больше зерна уже невозможно[22].

Практически было собрано только 7 миллионов тонн. Но это уже означало, что, исходя из прежних стандартов, на Украину в конце весны 1932 года надвигался голод: в среднем приближении 250 фунтов зерна оставалось на душу сельского населения Украины.

Нет нужды говорить, что все отклонения от принятого курса вели к дальнейшим чисткам в партии: они проводились в ряде районов в январе 1932 года, неизменно по поводу плохой работы в области сельского хозяйства или правого оппортунизма. Жалобы на то, что положение Украины «позорно отсталое» и тому подобное, постоянно присутствовали в центральной московской прессе. С января по июль 1932 года я нашел 15 таких замечаний в одной только «Правде».

В июле были приняты жизненно важные решения, которые неизбежно повели к катастрофе последующих восьми месяцев. Сталин опять потребовал внести в план поставок 7,7 миллиона тонн зерна – при урожае, который условия коллективизации свели к двум третям урожая 1930 года (14,7 миллиона тонн), хотя в некоторых районах падению урожайности способствовала плохая погода. В каких-то районах была засуха, однако ведущий советский специалист по проблемам засухи[23] отмечает, что она не была такой страшной, как в 1936-м, неголодном году, да и центр ее лежал вне Украины. Но даже урожай 1932 года обычно изображается как сам по себе достаточно хороший (например, он был выше, чем урожай 1928 года), если бы его произвольно и насильственно не конфисковали. Украинским лидерам было совершенно ясно, что предлагаемые размеры реквизиций непросто завышены, а совершенно невыполнимы. После долгого препирательства украинцы сумели добиться снижения цифры поставок до 6,6 миллиона тонн – но и это количество собрать тоже было далеко за пределами возможного.

Происходило это с 6 по 9 июля 1932 года на Третьей Всеукраинской конференции компартии Украины, где Молотов и Каганович представляли Москву. Открыл конференцию Косиор. Некоторые районы, сказал он, «испытывают серьезную нехватку продовольствия». И он отметил, что «некоторые товарищи склонны объяснять имеющиеся трудности в весенней посевной кампании завышенными планами зерновых поставок государству, которые они считают нереальными… Другие говорят, что наш темп и наши планы чересчур напряженные». И он многозначительно добавил, что подобная критика планов поставок исходит не только с периферии, но и из ЦК Украины.[24] Более того, всем должно быть ясно, что если государству действительно нужно зерно, то его можно получить путем более справедливого распределения тягости поставок, поскольку производство зерна, в целом по Союзу выше, чем в прошлом году (см., например: «Народное хозяйство СССР, 1958 г.» Москва, 1959).

Скрыпник сказал на конференции открыто, что крестьяне жаловались ему: «У нас отобрали все»[25]. Косиор, Чубарь и другие также утверждали, что цифры поставок зерна завышены.[26] По словам «Правды», глава советского правительства Украины Чубарь считал, что частично затруднения объяснялись согласием колхозов на нереалистические планы. Он добавил, явно обращаясь к более высоким кругам: «Порочно соглашаться с приказом, не взирая на его осуществимость, а потом искажать политику партии, нарушать революционную законность и порядок, разорять хозяйство колхозов, оправдывая все это приказами сверху».[27]

Тем не менее, Молотов назвал попытки свалить на нереалистичность планов «антибольшевистскими» и заключил свое выступление словами: «Не будет никаких уступок или колебаний в вопросе выполнения задачи, поставленной партией и советским правительством».[28]

В действительности 6,6 миллиона тонн зерна так никогда и не были собраны, несмотря на любые меры, как это и предвидел Чубарь. Единственным, хотя и малым утешением явилось снижение норм поставок масла с Украины с 16 400 до 11 214 тонн (на 14 июля 1932 года) – решением Экономического совета Украины, без сомнения, принятым односторонне.[29]

• Предыдущая
• 82/133
• Следующая