Цементная блондинка (Право на выстрел) - Коннелли Майкл - Страница 39
- Предыдущая
- 39/97
- Следующая
Босх взял со стола документы и фотографии седьмой жертвы — Николь Нэпп — и одиннадцатой — Ширлйн Кемп, которую на порнографическом небосводе уважительно величали Святой Наставницей и Нагревателем-Кончателем.
Затем он стал листать одну из папок, пока не нашел отчеты о той, единственной, которой удалось сбежать от Кукольника. Она тоже была порноактрисой, выезжавшей одновременно по вызовам похотливых клиентов. Звали ее Джорджия Стерн. В мире видео ее звали Бархатной Коробочкой. Эта женщина отправилась в мотель «Звезда Голливуда» по вызову — она рекламировала свои услуги в местных желтых секс-газетенках. После того, как она приехала, клиент велел ей раздеться. Женщина повернулась к нему спиной, разыгрывая девичью скромность и думая, что это может понравиться клиенту, как вдруг ее шею захлестнул кожаный ремешок от ее же сумочки и клиент принялся ее душить. Видимо, как и все остальные жертвы, она начала бороться, но оказалась удачливее: ей удалось двинуть локтем по ребрам нападавшего, а затем, развернувшись, ударить его в пах.
Женщина выбежала из комнаты совершенно голой, начисто позабыв о своей недавней застенчивости. Когда в гостинице появилась полиция, нападавшего уже и след простыл. Сообщение об этом случае дошло до следственной бригады лишь через три дня после инцидента. К тому времени номер, в котором произошло покушение, использовался уже десятками других постояльцев — «Звезда Голливуда» сдавала свои номера, исходя из почасовых расценок — и искать там какие-либо вещественные доказательства было пустым занятием.
Читая теперь отчеты об этих событиях, Босх понял, почему портрет, нарисованный полицейским художником с помощью Джорджии Стерн, так отличался от внешности Нормана Черча.
Это был другой человек.
Через час Босх открыл последнюю страницу в папке — здесь содержались телефоны и адреса людей, принимавших участие в расследовании. Подойдя к висевшему на стене телефону, он набрал домашний номер доктора Джона Лока. Босх надеялся, что за последние пять лет телефон доктора не изменился.
Лок поднял трубку после пятого гудка.
— Извините, доктор Лок, я знаю, что уже поздновато. Это Гарри Босх.
— Как поживаете, Гарри? Жаль, что нам не удалось сегодня побеседовать. Я понимаю, это был не самый удачный день для вас, но я...
— Послушайте, доктор, у меня кое-что есть. Это связано с Кукольником. Я хотел бы показать это вам и обсудить. Могу я к вам подъехать?
Прежде чем ответить, Лок долго молчал.
— Это как-то связано с новым делом, о котором писали газеты?
— Да, и с ним, и кое с чем еще.
— Так-с, давайте посмотрим. Сейчас почти десять часов. Вы уверены, что дело не может подождать до завтрашнего утра?
— Завтра с утра я должен быть в суде, доктор. Целый день. Это очень важно. Я был бы чрезвычайно признателен, если бы вы смогли уделить мне немного времени. Я приеду около одиннадцати и уеду от вас не позже двенадцати.
Пока Лок молча размышлял, Босх подумал: то ли доктор с мягким голосом его боится, то ли не хочет, чтобы коп-убийца появлялся в его доме.
— Кроме того, — сказал Босх в молчавшую трубку, — я полагаю, это будет весьма интересно и для вас.
— Ну, ладно, — произнес Лок.
Получив от него адрес, Босх сложил все бумаги обратно в папки. Помявшись у двери и убедившись, что все фотографии убраны, на кухню вошла Сильвия.
— Я слышала ваш разговор. Ты поедешь к нему ночью?
— Да, прямо сейчас. В Лоурел-Кэньон.
— Что стряслось?
Босх закончил свои торопливые сборы, зажав обе папки подмышкой.
— Я... Ну, я кое-что упустил. И следственная группа тоже. Мы запутались. Теперь я думаю, что их было двое, но понял я это только сейчас.
— Двое убийц?
— Думаю, да. Хочу поговорить об этом с Локом.
— Ты сегодня еще вернешься?
— Не знаю. Будет уже поздно. Я думал поехать домой. Надо послушать автоответчик, переодеться.
— Не очень-то удачный уик-энд, а?
— Что? Ах, да... Лоун Пайн... Ну, я, э-э-э...
— Да ладно, не переживай. Но я, может быть, поболтаюсь у тебя дома, пока они будут тут все осматривать.
— Конечно.
Сильвия проводила Босха до выхода и отперла дверь, попросив быть поосторожнее и позвонить ей на следующий день. Конечно же, он обещал позвонить. Уже выйдя на крыльцо, Босх замялся.
— Знаешь, — сказал он, — ты была права.
— В чем?
— В том, что ты говорила про мужчин.
Глава 14
Лоурел-Кэньон — это продуваемая ветрами расщелина в горах Санта-Моники, соединяющая Студио-Сити, Голливуд и Сансет-Стрип. На южной его части, где Малхолланд-драйв и четырехполосная скоростная магистраль переходят в две узкие крошащиеся дорожки, чреватые приключениями, каньон трусливо и постепенно превращается в Лос-Анджелес. Голливудские бунгало сорокалетней давности лепятся рядом с выстроенными на разных уровнях ультрасовременными стеклянными особняками, тут же торчат аляповатые пряничные домишки. Здесь, на покатых склонах, построил себе дворец Гарри Гудини. А Джим Моррисон жил в деревянном домике рядом с маленьким рынком, который является теперь единственным торговым местом в каньоне.
Каньон — это то место, где решили поселиться нувориши: рок-звезды, писатели, актеры и торговцы наркотиками. Они презрели его периодические грязевые потоки, моментально останавливающие уличное движение, только ради того, чтобы назвать Лоурел-Кэньон своим домом. Лок жил на Лукаут Маунтен-драйв — круто забирающем в гору ответвлении бульвара Лоурел-Кэньон, взбираясь на которое казенному «капрису» Босха пришлось изрядно потрудиться. Он не мог пропустить дом Лока, поскольку на его фасаде синими неоновыми буквами мигал адрес, который чуть раньше доктор сообщил полицейскому по телефону. Гарри припарковался у тротуара позади разноцветного микроавтобуса «фольксваген», которому было, по меньшей мере, лет двадцать пять. Таким был весь Лоурел-Кэньон — искривлением времени.
Босх вылез из машины, бросил сигарету на асфальт и наступил на нее. Вокруг было тихо и темно. Он чувствовал, как остывает двигатель «каприса», из-под капота шел запах перегревшегося моторного масла. Протянув руку в окно машины, Босх взял с сиденья папки.
Чтобы добраться до Лока, ему понадобилось больше часа, и за это время Босх успел разобраться в своих мыслях относительно существования схемы внутри схемы. Он понял также, что есть реальная возможность подтвердить это.
Лок открыл дверь, держа в руке бокал с красным вином. Он был босиком, в джинсах и зеленой хирургической рубахе. На его груди висел кожаный ремешок с большим розовым кристаллом.
— Добрый вечер, детектив Босх. Заходите, пожалуйста.
Он провел Босха через холл в большой зал, служивший одновременно гостиной и столовой. Прозрачная раздвигающаяся стена-дверь выходила в отделанный кирпичом патио[20], внутри которого синим цветом светился бассейн. Босх обратил внимание на то, что розовый ковер, пожалуй, грязноват, но в остальном жилище было вовсе недурным для профессора и автора книг по сексу. Он также заметил, что вода в бассейне была неспокойной, словно в нем только что кто-то плавал. И еще Босху показалось, что он ощутил слабый запах марихуаны.
— Чудесный дом, — сказал Гарри. — Знаете, мы ведь почти соседи: я живу по другую сторону холма. На Вудро Вильсон.
— Неужели? Почему же вы так долго добирались?
— Откровенно говоря, я приехал не из дома. Я был у друга в Бакет-Кэньон.
— А, у подружки? В таком случае понятно, почему мне пришлось ждать сорок пять минут.
— Извините, что заставил вас ждать, доктор. Почему бы нам не перейти сразу к делу, чтобы я не задерживал вас дольше, чем нужно.
— Да, пожалуй.
И он знаком предложил Босху положить папки на обеденный стол. Лок не предложил Босху ни бокал вина, ни пепельницу.
— Извините за вторжение, — сделал Босх еще один реверанс. — Я постараюсь покороче.
20
Патио — внутренний дворик в доме.
- Предыдущая
- 39/97
- Следующая