Разведывательно-диверсионная группа. «Брат» - Негривода Андрей Алексеевич - Страница 2
- Предыдущая
- 2/65
- Следующая
Август 1981 г. Тбилиси.
«…Возьмите меня! Я много умею!..»
…Этот старый дедовский кинжал…
Когда-то, очень давно, в 1946 году, сорокашестилетний Вахтанг Сабиашвили, положил его в колыбель под подушечку, на которой покоилась крохотная головка его новорожденного сына Сосо:
— Вот, Сосо! — Сказал он тогда. — Теперь, когда закончилась эта проклятая война, я перестал быть абреком… Теперь у меня есть ты… И я завещаю тебе, вместе с этим фамильным кинжалом рода Сабиашвили, быть таким же воином, какими были все мужчины нашего рода!..
Вахтанг прошёл всю войну, брал Берлин, и… Очень надеялся, что война скоро закончится, и он, сможет, наконец-то сложить с себя обет абрека, вернуться в родной городишко Батуми, завести семью и родить сына… Он верил в это всей душой и, в конце концов, именно так и случилось…
Но!.. Вахтанг, был аджарцем! А это говорит о многом человеку знающему традиции кавказцев… И одна из них — фамильный, родовой кинжал, передающийся от мужчины к мужчине… И если у аджарца небыло сыновей, то кинжал дожидался внука… У Вахтанга было четверо дочерей, но он, как настоящий горец, «ждал» сына… Потому, что кто-то должен был принять «эстафету» из его рук, и стать, в конце концов, настоящим мужчиной, джигитом, который смог бы в любой момент защитить своих родных и близких, а если понадобится, то и стать абреком…
…Абреком у кавказских горцев называли человека, принявшего на себя обет избегать всяких жизненных удовольствий и быть неустрашимым во всех боях и столкновениях с врагами. Срок обета иногда бывает довольно долгий — до пяти лет, в течение которого абрек отказывается от всех прежних связей, от родных и друзей. Абрек не имел ничего заветного, кроме своей Родины, и ничего не страшился…
…А когда маленький Сосо немного подрос, Вахтанг стал учить его обращаться с этим древним оружием…
Прошло время, и в 1966 году, уже Сосо, молодой красавец с грозно блестевшими глазами, с орлиным не только взглядом, но и носом, но очень мягкий и добрый в душе, повторил старую традицию аджарцев, и положил родовой кинжал под подушечку своего первенца — Кахабера…
Теперь ему, Кахе Сабиашвили, предстояло нести по жизни этот родовой «крест»…
Времена менялись, так же, как и нравы… Молодые родители Кахи, получив высшее образование в Тбилиси, так и остались в столице республики, чтобы попытаться создать собственное «гнездо»… И, наверное, это знакомо многим тогдашним «молодым специалистам», своего сына они оставили на попечение родных бабушки и дедушки в Батуми…
И хоть это было и не в традициях аджарцев, но… Всё течёт, всё изменяется…
«Дедушка Вахтанг», который хоть и был ещё крепким, как дуб, но уже подбирался к своему семидесятилетию, был безмерно счастлив от того, что ему дали возможность воспитать ещё одного джигита из рода Сабиашвили…
Потому, что, так уж сложилось, что единственным наследником и «продолжателем традиций» был именно он, Каха — единственный внук.
Сотворить из женщины джигита ещё не удавалось никому, и Вахтангу некому было передать эту «ношу» — у его дочерей рождались только девочки.
Шестеро внучек и только один единственный «наследник»…
Шло время, и… Каха пошёл в школу…
Его родители уже, и звали своего сына в Тбилиси, и пытались увезти его силой, но… Мальчишка считал своим настоящим домом этот, дедовский кров, да и сам Вахтанг стоял горой за своего внука…
Раз в месяц, а иногда и чаще, его родители приезжали в Батуми, и каждый раз пытались забрать сына с собой в Тбилиси, но… Старый вояка научился быть не только бесстрашным воином, но и хорошим дипломатом!.. И каждый раз, когда возникал разговор о переезде Кахи в столицу, дед ссылался то на то, что этого нельзя делать посреди учебного года, то на то, что он немного хворает, и ему нужна в помощь хоть и юная, но мужская рука… А уж на летние каникулы о переезде в большой город не могло быть и речи — Каха просто убегал в горы, чтобы его не отловили и не забрали с собой…
Ему было очень интересно с дедушкой, потому что тот учил его быть настоящим воином…
…Каха так и вырос под строгим дедовским приглядом, на самой окраине Батуми…
А начиная с 5 лет отроду, когда этот мальчуган с озорными глазами окреп достаточно для того, чтобы уверенно сжимать в своей ладони рукоять фамильного кинжала, Вахтанг принялся обучать своего внука премудростям владения этим и старым и грозным оружием…
И маленькому Кахе эти занятия очень нравились…
— Смотри, внук, что может делать с ножом человек, который умеет с ним обращаться! — Говорил Вахтанг и кинжал в его руках превращался в блестящую стальную молнию. — Смотри и запоминай! Я желаю тебе, Каха, чтобы ты никогда в своей жизни не применил эти знания! Но ты должен уметь обращаться с этим оружием!..
Маленький Каха, словно завороженный, глядел во все глаза на то, что его дед, делал с кинжалом, на то, как мелькал он в его руках, и по-детски завидовал:
— Дедушка Вахтанг! А я сумею когда-нибудь так же, как ты? Я научусь?
— Конечно, внук! — Улыбался старый вояка. — Обязательно сумеешь! Ты ловкий и уже достаточно сильный, и руки у тебя крепкие!.. Я всему научу тебя, Каха! Обязательно научу!..
И он учил… И, как оказалось, Вахтанг был хорошим учителем!..
Сначала в руки Кахи он вложил тупые, старые железки, которые и ножами-то назвать было нельзя — дедушка, есть дедушка, и его сердце разрывалось на части тогда, когда малыш, было дело, иногда резал себе пальцы, ещё не умея, как следует держать в руках оружие. Он, конечно же, не показывал своих страхов внуку, воспитывая в нём мужчину-воина, который не боится собственной крови, но… До настоящего оружия, до поры до времени, своего внука всё же не допускал…
Поначалу Каха только повторял то, что делал с кинжалом старый Вахтанг, а потом… Потом, позже, когда уже начал по-настоящему чувствовать в руках оружие, начал помаленьку придумывать и свои приёмы…
…Он прибегал из школы и садился за уроки… И учился Каха очень прилежно!
Потому, что самым большим наказанием для него со временем стала отменённая дедом тренировка, из-за полученного в школе «трояка»!..
Так он и рос изо дня в день — школа, уроки, тренировка с дедом — постепенно оттачивая своё мастерство…
Когда Кахе исполнилось 12 лет, и он уже мог устраивать с кинжалом по-настоящему цирковые представления, Вахтанг немного изменил стиль тренировок — теперь это были, по большей степени, рассказы об истории холодного оружия…
— Исторически сложилось так, Каха, что нож один из самых ранних видов человеческого вооружения — раньше него были только дубины и камень… — Рассказывал старый Вахтанг, и Каха, как и в раннем детстве, вновь смотрел на своего деда, разинув рот, и слушал «во все уши». — В некоторых местах нашей планеты, техника боя ножом достигла очень высокого развития, а в других, так и осталась на зачаточном уровне… И зависело это не от общего развития науки поединка, а от климатических условий, и условий жизни человека… В холодном климате, нож или кинжал, как оружие, использовался очень ограниченно потому, что плотная одежда, закрывающая тело человека большую часть времени, оставляет очень маленькую поверхность для ножевого поражения… В таких странах практически отсутствовали школы поединка на ножах и в реальной боевой ситуации, если дело доходило до ножей, то здесь всё заканчивалось несколькими колющими ударами или метанием ножа в противника… А вот жарких странах, как у нас, на Кавказе, арсенал техники ножевого боя намного больше! Настоящий джигит может использовать множество режущих ударов по рукам, ногам и телу, потому, что легкая одежда или вообще её отсутствие сделали такие приёмы исключительно эффективными… Вот, например, нам, аджарцам, от наших предков досталась очень хорошая, национальная «школа» владения ножом или кинжалом!..
— А чем она хорошая, дедушка Вахтанг?
— Она уникальная, Каха! Ни на что не похожа и очень эффективна! Потому в Советской Армии и создали «школу ножевого боя» на основе именно наших, кавказских традиций! И всё равно… Научить по-настоящему фехтовать одним или парой ножей, и обезоруживать своего противника может только настоящий горец!..
- Предыдущая
- 2/65
- Следующая
