Поэт - Коннелли Майкл - Страница 27

• Предыдущая
• 27/111
• Следующая

Потолкавшись в дверях, я вошел внутрь и попал в просторное помещение, пол которого был мокрым от растаявшего снега. Первый барьер оказался из кирпича, сложенного в перевязку. Пусть двери и стеклянные, но если кто-то захочет прорваться в здание на автомобиле, до копов, засевших за стойкой, ему не добраться. Иное дело — граждане, оказавшиеся по эту сторону преграды.

Я взглянул направо, в направлении лестницы. Память услужливо подсказала: ступени ведут наверх, в кабинет детективов. Вроде бы можно забить на процедуру и пойти прямо к ним. Но я решил иначе. Когда вы нарушаете полицейские правила, даже самые простые, копы становятся раздражительными. И я шагнул к одному из полисменов, находившихся за барьером. Он заметил сумку с ноутбуком, висевшую на моем плече.

— Решили нас подорвать?

— Нет, это всего лишь компьютер, — ответил я. — На месте ли детектив Лоуренс Вашингтон? Я бы хотел с ним поговорить.

— А вы кто?

— Мое имя Джек Макэвой. Детектив со мной не знаком.

— Вам назначено?

— Нет. Это касается дела Смазерса. Можете ему так и сказать.

От удивления брови дежурного приподнялись на дюйм.

— Послушайте, откройте-ка свою сумку и достаньте компьютер — мы его проверим, а пока я позвоню.

Я сделал, как он и просил, открыв сумку. Точно так меня проверяли в аэропорту. Включил питание, затем снова выключил и отодвинул ноутбук от себя. Полицейский что-то говорил в телефонную трубку, наблюдая за моими действиями. Похоже, он беседовал с секретарем. Я предполагал, что упоминание Смазерса позволит мне не терять времени на объяснения.

— Тут один гражданин, он хочет поговорить с Ларри Ноги насчет паренька.

Несколько секунд коп слушал, затем повесил трубку.

— Второй этаж. По ступенькам наверх, потом по левую руку холл, вам в последнюю дверь. Спросите убойный отдел. Вам к тому парню, что черный.

— Спасибо.

Поднимаясь наверх по ступеням, я подумал, как просто он определил Смазерса: «паренек». Кто бы ни слушал дежурного на том конце провода, он понял, кто имелся в виду. Обстоятельство говорило о многом. Больше, чем газеты.

Копы делают все, чтобы лишить свои дела персональных черт. В этом они подобны серийным убийцам. Если жертва — это не личность, которая живет, дышит и может сделать больно, она не станет вас преследовать. И тогда бояться нечего, «мертвые не кусаются». Называть жертву «паренек» против практики полиции. Что наводило на мысль: спустя год это дело крепко держит Третий район за одно место.

Комната, где сидели детективы из убойного, занимала площадь примерно с половину теннисного корта и оказалась устлана зеленым ковровым покрытием. Всего там было три рабочие зоны, по пять столов в каждой. Две пары столов стояли друг против друга, а еще один — стол сержанта — в торце. Вдоль стены, слева от меня, располагались ряды папок, запертых перекладинами. У дальней стены, за тремя рабочими зонами, находились два офиса, из которых можно было наблюдать за всем происходящим через стеклянные окна. Один из офисов занимал лейтенант. Другой, судя по всему, предназначался для допросов. Там стоял стол, и я заметил за ним мужчину и женщину, перекусывавших бутербродами. Кроме них, еще трое находились в обшей комнате за столами. Секретарь сидела у входа.

— Это вы к Ларри Ноги?

Я кивнул, и она указала на мужчину, сидевшего за столом чуть поодаль. В своем отсеке он находился один. Я прошел к нему. Человек не оторвался от бумаг, даже когда я встал рядом.

— Снег идет? — спросил он.

— Пока нет, но собирается.

— Так всегда. Я Вашингтон. Что нужно?

Я взглянул на двух детективов, сидевших в соседних ячейках. Эта парочка даже не взглянула в мою сторону.

— Я хотел поговорить с глазу на глаз. О том пареньке, Смазерсе. Есть кое-какая информация.

И не обернувшись, я уже знал: остальные уставились на меня. Вашингтон положил наконец ручку и поднял взгляд на меня. На вид я дал бы детективу лет тридцать с небольшим, однако виски его коротко остриженных волос тронула седина. Впрочем, физически он выглядел превосходно. Я сказал бы это и не видя Вашингтона в полный рост. И еще он казался суровым. Вместо формы детектив носил темно-коричневый костюм и белую рубашку с галстуком в полоску. Пиджак едва вмещал накачанный мускулатурой торс.

— Хотите поговорить один на один? Что у вас есть такого?

— Об этом я скажу вам только наедине.

— А вы не из тех, кто хочет исповедаться?

Я улыбнулся:

— Что, если да? Возможно, я сообщу нечто важное.

— Тогда это хороший день. Ладно, пройдемте в нашу особую комнату. Надеюсь, вы не собираетесь просто отнять мое время? Как вас зовут?

— Джек Макэвой.

— Хорошо, Джек, только имей в виду, я сейчас выставлю оттуда наших ребят, и если ты потратишь мое время впустую, мы все на тебя очень обидимся.

— Думаю, проблема вряд ли возникнет.

Он встал со своего места, и тут я заметил: детектив много ниже, чем ожидалось. Ладно скроенный мощный торс поддерживали коренастые и слишком короткие ножки. Вот почему дежурный, встретивший меня внизу, назвал его Ларри Ноги. Независимо от того, насколько хорошо сидела одежда, физическая диспропорция предательски уродовала облик детектива.

— Что? — спросил он, обходя вокруг стола.

— Да ничего. Я говорю... Джек Макэвой...

Я отпустил ремень сумки, протянув руку ему навстречу, но Вашингтон даже не обратил на это внимания.

— Пройдем в комнату, Джек.

— Охотно.

Он бросил на меня взгляд, полный пренебрежения. Итак, мы квиты. За Ларри я прошел к двери той самой комнаты, где мужчина и женщина поглощали ленч. Оглянувшись, детектив взглядом показал на мою сумку.

— Что там?

— Компьютер. И в нем нечто весьма интересное.

Он распахнул дверь, и сидевшие в комнате уставились на Вашингтона.

— Простите, ребята, пикник окончен.

— Ноги, ну дай нам десять минут, — проговорил мужчина, уже поднимаясь с места.

— Не могу. У меня клиент.

Завернув в бумагу остатки сандвичей, детективы без всякого препирательства покинули комнату, хотя показалось, что мужчина посмотрел на меня со сдержанным недовольством. Наплевать.

Вашингтон сделал знак, и я положил сумку с ноутбуком на стол, рядом с перегнутым пополам картонным знаком «Не курить!». Мы сели по противоположные стороны стола. В комнате пахло куревом и салатом.

— Итак, чем могу быть полезен? — спросил Вашингтон.

Собравшись с мыслями, я старался выглядеть спокойным. Общаясь с копами, всегда испытываешь некоторый дискомфорт, даже если их речи и кажутся приятными. Постоянно думаешь, что они тебя в чем-то подозревают. В чем-то нехорошем. Заранее ищут в тебе червоточину.

— Не знаю, с чего начать. Я из Денвера. Приехал утром. Я репортер и пересек половину...

— Постой-постой... Ты репортер? И какого рода репортер?

Я уловил гневный импульс, и его левая щека слегка дернулась. Что не было неожиданным.

— Репортер из отдела новостей. Я работаю в «Роки-Маунтин ньюс». Просто выслушай до конца, и если потом решишь выставить, твое дело. Но я не думаю, что до этого дойдет.

— Видишь ли, приятель, я уже наслышан о способностях таких говорунов, как ты. У меня нет на тебя времени. Я не...

— Что, если Джона Брукса убили?

Я наблюдал за его реакцией, стараясь уловить, верит ли он в эту версию. Но ничего не происходило. Вашингтон держал все внутри.

— Твой напарник, — повторил я еще раз. — Думаю, его убили.

Детектив покачал головой:

— Не надо, я хорошо слышу. Только кто? Кто его убил?

— Тот же, кто убил моего брата.

На мгновение я замер, взглянув на него и убедившись, что теперь внимание Вашингтона сосредоточено полностью на мне.

— Мой брат был полицейским и занимался расследованием убийств в Денвере. Его убили около месяца назад. Сначала копы считали это самоубийством. Я начал копать самостоятельно и вот оказался здесь. Я действительно репортер, хотя не об этом речь. Дело в моем брате. И в твоем напарнике.

• Предыдущая
• 27/111
• Следующая