Западноевропейская поэзия XХ века. Антология - Коллектив авторов - Страница 56
- Предыдущая
- 56/190
- Следующая
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:
56
* * *
«Дети дружат с каждою звездою…»
Перевод Г. Ратгауза
Дети дружат с каждою звездою,
Дети могут даже спрятать солнце,
Дети просят злой и долгий дождик
Пожалеть их, выпустить на волю.
Поясок у звезд я попросила,
А у солнца — красную корону,
Говорила я со злой любовью,
Признавалась, что хочу на волю.
Крупный жемчуг мне снизали звезды,
Шапочку мне солнце подарило,
А любовь меня и не слыхала
И была, как дождь, неумолима.
НЕКРОЛОГ
Перевод В. Микушевича
И я умру, как многие другие.
Разравнивают грабли пашню лет,
Вписав меня в комки земли сухие.
Бездетная, умру я в дни глухие,
Устало глядя лысым тучам вслед,
Раскинув руки… Никакого эха.
Я кончилась. Была — и нет меня.
Движенью городскому не помеха,
На перекрестке нищий, словно веха.
Худые горсти… Лишь на склоне дня
Упало в шляпу солнце, как монета.
Картошки за него не продадут.
А я сыта и в холоде согрета.
Страсть, ярость, гнев бушуют морем где-то,
Чтобы шумела раковина тут.
Да, прахом стану я, на все согласным,
Вы, соль земли, и после смерти — соль.
Торгаш с глупцом — в довольстве безучастном,
А вы безмолвно ждете в свете красном,
Неумолимо тихие, как боль.
На бледных пальцах ржавчина решетки.
У скольких нож под сердцем не погас.
С добычей вор, у идиотов — плетки.
Меня растопчут грязные подметки.
Я прах, и все-таки я знала вас.
Была я вашим зеркалом увечным.
Лелеял вас мой слишком хрупкий лик.
Ах, что я вам, и в смерти безупречным,
Вам, вашим дням неизгладимо вечным,
Тогда как я — песчинка, проблеск, миг?
Я — глина, я — податливое тленье.
У вас в руках я форму обрела.
Что вам я в строгом вашем отдаленье,
Что сердце вам и все мои моленья,
Что губы вам и вся моя хвала!
ПЕТЕР ХУХЕЛЬ
Петер Хухель(род. в 1903 г.). — Дебютировал в 20-е годы; стихи, написанные при нацизме, опубликовал лишь в 1948 г. Был солдатом вермахта; советский военнопленный; затем принимал активное участие в культурном строительстве в ГДР. В 1949–1962 гг. — главный редактор журнала «Зинн унд Форм» (ГДР). В 60-х годах отходит от общественной деятельности, печатается в основном в ФРГ. С 1971 г. живет в Италии. Лучшие стихи поэта собраны в книге «Шоссе, шоссе» (1963).
ЛЕНИН В РАЗЛИВЕ
Перевод Г. Ратгауза
Северным летом в зеленой осоке
Озеро спит. И утренний сон
Белым туманом, чистым и строгим,
От шелеста зыбкой листвы охранен.
Чайка, пугаясь собственной тени,
Чертит спросонья крылом над водой,
Здесь, в первозданном уединенье,
Где обнялись береза с ольхой,
Здесь, у воды туманного края,
Здесь, в шалаше, у туманных озер,
Жил он, как будто бы лес охраняя.
Были с ним чайник, пила и топор.
Сумрачной ранью, северным летом,
Ездил сюда петроградский гонец.
Тот, кто скрывался в прибежище этом,
Ведал все тайны умов и сердец.
Он властно правил ходом времен.
Еще заалеть заря не успела
(Мудрый умеет время ценить,
И любит свое одиночество он), —
Он прял своих мыслей упорную нить,
Писал, и камыш сухой то и дело
Бросал он в костер, и спокоен был взгляд.
Он ежился, зябко на руки дыша.
…Росисто белеет стена шалаша,
Озерные заводи тускло блестят.
Он жил заодно с водою и лесом.
Под старыми ивами, как под навесом,
Укрывшись от солнца, писал он в тени.
Тетради он клал на широкие пни.
Крестьянин, который поблизости жил,
Собрался косить луговую отаву.
И девять дней от зари до зари
Он с ним заодно выкашивал травы,
Работал не хуже, чем все косари:
Он сено косил, потом ворошил,
Потом для просушки он слеги сложил.
Без устали острой косой он махал,
И не было дела желанней и краше:
Коровы без сена и дети без каши
Совсем отощали, народ голодал.
Облачком смутным растаяло лето,
Гром отгремел, начались холода.
И пеленой молочного цвета
К ночи до глаз закрывалась вода.
Ночь была зябкой, но он не продрог.
Не замечая, что чай его стынул,
Березовый сук он к огню пододвинул
И глаз от огня отвести он не мог.
Воронежский пахарь с сохой деревянной,
Рыбак в своей куртке, дырявой и рваной,
Таежник, ловивший зверей в западню, —
Вся Россия стекалась к лесному огню.
Они ни читать, ни писать не умели,
Но в эти недели в просторах страны
Те мысли, что высказал Ленин в апреле,
Повсюду летели, всем были ясны.
А озеро вздулось под черным дождем,
Грозя затопленьем раскидистой иве,
Собранью деревьев над зеркалом вод.
Как в Ясной Поляне, в именье своем,
Граф беседовал с богом, так Ленин в Разливе
Беседовал с теми, чье имя — народ.
Неласково хмурились дни сентября,
Но сено убрать позволяла погода.
Крестьянин пришел, потоптался у входа,
В шалаш заглянул, — не застал косаря.
Коса, обвязанная соломой,
Лежала в сухом и укромном углу,
Висел котелок на рогуле знакомой.
Крестьянин зачем-то потрогал золу…
И долго кричал и звал крестьянин.
Простор откликался, сыр и туманен,
Да гуси летели в тумане сыром,
Печально шумели, махая крылом.
*
Так здравствуй, Октябрь! Звездой путеводной
Ты светишь народам и ночью и днем.
Когда мы встречаем твой день благородный
И праздничный стол украшаем вином,
И крупные, красные яблоки ставим,
И мир, охранивший селенья, мы славим,
Нам вспомнится эта глухая пора, —
Камыш приозерный, холодное лето,
Когда он при звездах вставал до рассвета,
Далекое пламя ночного костра.
56
- Предыдущая
- 56/190
- Следующая
