Камбрийская сноровка - Коваленко (Кузнецов) Владимир Эдуардович - Страница 21

   — И что там хранят, защищают и преумножают?

   Окта привычно пожимает плечами. Немайн — богиня текущих вод. Война, священные места, ольха и яблони — наносное, постольку–поскольку. Вот и город у нее — текущий. Не видел месяц, считай, приехал в новое место.

   — Не знаю. В прошлый раз тут были кучи камней, бадьи с раствором и много шума. Кстати, сам присылал мастеров — учить здешний народ резать ровные блоки. Зайдем?

   Пол покрыт сланцевой плиткой — она почти вечная. Внутри — гулко и не слишком людно. Каменный барьер, в нем широкие окна, через которые переговариваются люди — те, что снаружи, с теми, что внутри. Иногда человеку снаружи открывают большую дубовую дверь. Стоит шагнуть через порог, навстречу раздается дробный стук деревянных подошв. Фигура полненькая, лицо тонкое, шея лебяжья. Как так? Да у нее под верхним платьем — коротким, как у сиды — броня! На поясе, кроме обычного кинжала, два клевца. Волосы распущены: считает себя ведьмой. В городе новый обычай: вместо клетки носят те цвета, какие нравятся. Вот и у этой ленточка Монтови на плечике: завязана в бантик, прихвачена булавкой. На шее — монисто из значков. Можно читать, как книгу. Мать — ткачиха, отца то ли нет, то ли не состоит в гильдии. Живет в северо–западном секторе, учится в Университете на подготовительном. На ученицу пока не тянет, а с косой распрощалась… И кажется себе могучей волшебницей, везучей и бессмертной.

   Такие и лезут в любое пекло первыми — на почтовые линии, например… Так и есть: в Хранилище принята за доблесть: уши обвязаны ленточками. Ходила в зимний поход! А вот и замок — такой же, как на фронтоне. Значок маленький, железный. Значит и служба такая же.

   Друзьям республики кланяется в пояс. Конечно, она все расскажет! Для того она и есть — рассказывать. Дело новое, приходится многое объяснять. Ей даже сырые яйца положены за счет учреждения — горло смазывать. Заодно и завтрак! Но мерсийские гости, наверное, все сами знают, и только спросят что–нибудь?

   Увы ей. Король желает слышать все и с начала — словно горец из Сноудонии. Даже интересно, с чего растрепа начнет?

   С того, что Кер–Сиди — город. Место, где много соблазнов потратить денежку! Пройдешь по рынку с полным кошелем — выйдешь с пустым, и еще с кучей вещей, которые непонятно зачем нужны! Конечно, можно не носить с собой денег. Все нужное для жизни можно получить по значку клана или гильдии — за взнос или вычет из дохода. Чтобы остаться голодным, голым, босым, бездомным надо этого хотеть и добиваться. В городе за товары дают хорошую цену. Любое ремесло оставит кое–что поверх! А куда девать денежку, что медяк, что золотой? В кошеле или за щекой, даже в земле они не в безопасности. И не от воров, от самого владельца: всегда можно достать или откопать! Вот и уйдет на глупости! А здесь, в Хранилище, будет ждать превращения — в дом, в мастерскую, в корабль… Не республиканский — свой. Или, хотя бы, арендованный. Называется — целевой вклад.

   Вот что такое Хранилище! Большая глиняная копилка — всех горожан! У сиды тут тоже что–то лежит: не все же держать в Башне? В собственную казну так легко запустить руку!

   Защита тут хорошая, люди надежные. Ее работа называется «говорунья» — молоть языком, просто мечта девчонки… но присягу принесла. Случись нападение — должна биться и живой достояние горожан грабителям не отдать. Пользуется ли Хранилищем сама? Да! Вот, на броню уже набралось. Не Бог весть что — тонкая стеганая куртка с зашитыми внутри стальными пластинами, доспех и поддоспешник разом. Пока предел мечтаний — дом! На выкупленной у хранительницы земле, каменный, в три этажа. Пусть кормление клерку положено небольшое, так должность, может, еще подрастет! И целиком копить не обязательно. Довольно половины… Краснеет. Ясно — кто–то уже копит на вторую.

   Плата? Нет, с полноправных граждан плату за услуги не берут. Больше того — расписки Немайн, положенные в Хранилище, не потеряют в цене! Она их все на следующий год перепишет, без платы за охрану серебра и чернильную работу.

   Чем учреждение кормится? Купцами, детьми, мужниными женами и жениными мужьями. Что до купцов, тут все просто: серебро и золото штука тяжелая, возить трудно и опасно. На дорогах разбойники случаются! Расписке же торгового человека поверят не всегда. Любой может проторговаться… или попросту остаться без наличных. Другое дело, Хранилище, за него сида отвечает. Значит, приходит негоциант и деньги в обеспечение расписки закладывает. Заодно за хранение платит — не за срок, за количество переводов! Все! Теперь он и сам забрать блестящий металл не может — если вексель на руках не сохранил… Что такое перевод? Это так: заверенная старшим клерком Хранилища кожа отправится, скажем, в твой, сиятельный посол, Кер–Гурикон. Там на нее купят железную руду… Ее возьмут: это не просто долг, это право получить настоящее золото, которое лежит в хранилище и которое никто и ни по какой причине тронуть не смеет. Потом невесомый вексель поедет обратно в Кер–Сиди с мерсийским купцом. Здесь он может либо получить все вложенное золото, либо заплатить за новый перевод и уплатить местному купцу векселем. Местный перевод очень дешев, многие пользуются. Город есть город. Бывает, кошели срезают. А на векселе имя написано и палец приложен… Кто украдет — не воспользуется.

   Неграждане и за хранение платят. Не только иноземцы. Дети, мужнины жены и женины мужья… Да, можно попросить опекуна сделать вклад. Так это опекун копить и будет! А хочется — самим. Но — нет оружия на поясе, нет присяги — десятую часть суммы за год хранения вынь да положь! С такими больше всего хлопот: иное дите каждый день ходит, требует показать: на месте ли отложенная на стеклянного лебедя медь? Отпираем двери, ведем. Конечно, на месте! Хранилище — не логово ростовщика. Мы денег в долг не выдаем, вклады от сборов различаем. Вот поэтому оплачивать сбор нужно в другую кассу, не для того, чтобы люди побегали — а чтобы не путались… Нет, вру. Чтобы не было самой возможности перепутать!

   Ровное течение речи оборвалось на полуслове. Рука говоруньи метнулась к оружию, сама резко повернулась, но на шум не бросилась. Закрыла собой гостей. Все верно: чужая драка — самая опасная, а ей поручены мерсийцы, их и защищает! Окта прикрыл короля слева, принц справа. Позади стена. Можно стоять…

   Впереди, у одного из окошек с клерками громоздятся спины служащих Хранилища. Против них — пятеро в пледах клановой расцветки. Двое цветущих крепышей, воин постарше, две женщины — какого возраста, не поймешь, укутаны от дождя плотной шерстью. Мечи, топоры, клевцы, булавы — еще не выхвачены, но до крови — мгновения. Оценивающие взгляды — не людские, волчьи. Две стаи, привыкшие работать вместе, готовы сцепиться. Клетчатые, пожалуй, друг к другу привычней… Зато у служащих оружие короче, удобней для свалки в тесноте здания. Люди, минуту назад исполненные вежливой предупредительности, пылают готовностью к смертельной схватке. Кто нанесет первый удар? Нет, сначала слова.

   — Эй, Тармоны! Оставьте в покое Марвина!

   — Ваш ведьмак пытается сглазить мои расписки! Колдует прилюдно!

   Говорунья–охранница — лицо каменное, выкрик веселый… Фальшивое веселье!

   — Марвин, ты правда способен к сглазу? Это женское колдовство!

   — Нет, — доносится из деревянной крепости. — Я вообще не ведьмак. В отличие от некоторых, в Университетах не обучаюсь! Меня вообще счету и письму мама учила… Я Монтови, у нас много грамотных.

   Голос ровный, мягкий. Кажется, бой откладывается. Двое расспрашивают друг друга о том, что и так знают — ради того, чтобы их разговор услышали горцы — и не бросились! Умно. Больше того — хитрость заготовлена заранее. Кем? Гадать незачем, а тыкать пальцем в хозяйку холма невежливо, даже если у нее уши треугольные.

   — А чего непонятными словами бросаешься?