Дело о дуэли на рассвете - Константинов Андрей Дмитриевич - Страница 21

• Предыдущая
• 21/50
• Следующая

И я заснул.

— Я знал, что вы за мной придете, — вздохнул Дроздов, когда мы присели в беседке у моря. Накрапывал дождик, волны пенились.

— Скажите, Валентин…

— Павлович.

— …ведь Лом вас и пристроил сюда? Наверняка он решил использовать вашу ненависть к Пупышу и помог вам организовать убийство?

— Считайте, как хотите, — махнул рукой Дроздов. — Все равно на следствии я ничего не скажу.

— Пупыш узнал вас, когда приезжал сюда перед убийством?

— Думаю, что да… Поэтому я понял, что откладывать задуманное не стоит. Иначе он бы сам меня убрал.

— А где вы взяли «вальтер»?

— Когда-то давно ремонт в квартире делал… — Дроздов поднял опущенную голову. — Дом «сталинский», раньше в нем жили комитетчики… В ванной менял решетку вентиляции, старую снял, сунул руку в отверстие, а там тяжелый сверток.

Думал, что золото. Развернул, вижу — пистолет и пачка патронов… Я его спрятал в укромном месте на всякий случай.

Вот он мне и пригодился.

— И вы поехали за Пупышем сразу же, как только он покинул сауну? Как вам удалось опередить его и подстеречь у дома?

— Я просто выехал раньше… Гнусный мерзавец… Я ни о чем не жалею. Вас когда-нибудь трахали в задницу черенком лопаты? Нет? Как бы вы поступили на моем месте?

Я пожал плечами.

— Так вы никогда не были мичманом?

— Нет, но мечтал о море. Поступил в мореходку, но закончить не смог — залетел в колонию по глупости… Вы дадите мне попрощаться с Ниной?

— Жена?

— Можно сказать — да. Когда-то, в молодости, я ею увлекался. Потом мы расстались на долгие годы. И вот случайно встретились, когда мне пришлось скрываться.

Жизнь у нее не сложилась, семьи нет. Я ей рассказал обо всем. Она решила, что будет со мной до последнего… Мы ведь уже не молоды, а счастья у нас так и не было.

— А я не собираюсь вас задерживать, Валентин Павлович…

— Почему? — спросил Дроздов после паузы.

— Потому что я не опер…

— Не хитри, начальник, — усмехнулся Дроздов. — Я опера за версту чую, я ведь еще с малолетства ваше племя хорошо узнал…

— Был опер, да весь вышел, — объяснил я озадаченному Дроздову. И поднялся. — Советую вам, Валентин Павлович, побыстрее собраться и исчезнуть отсюда.

— Мне уже некуда бежать, Георгий Михайлович, — вздохнул Дроздов, пожимая мне руку. — Спасибо…

Служебную «четверку» я спрятал в кустах, на обочине. Уже открывая дверцу, я услышал шум приближающегося автобуса. За ним притормозила черная «девяносто девятая». Выскочили вереницей собровцы, Леня Барсов и Вадим Резаков негромко инструктировали их. Кажется, меня не заметили…

Осторожно проехав метров сто по обочине, я вырулил на дорогу и помчался в сторону города.

"…Как только что сообщило Агентство журналистских расследований, человек, подозреваемый в убийстве Ильи Пупыша, застрелился сегодня на территории частного дома отдыха «Ривьера»при попытке его задержания сотрудниками РУБОП и уголовного розыска Правобережного РУВД. Киллера звали Валентин Дроздов, когда-то он работал менеджером Северо-Западной нефтяной компании, возглавляемой Пупышем. Последние два года находился в розыске, работал в «Ривьере» разнорабочим, имел при себе поддельный паспорт на имя Валерия Сергеевича Воскобойникова.

А теперь о других новостях…"

"Работает 2,5 года корреспондентом репортерского отдела. До прихода в Агентство журналистских расследований пять лет была фотомоделью и манекенщицей.

Имидж «секс-дивы» часто и очень успешно использует для добывания оперативной информации. Сверхкоммуникабельна, но доверчива. Натура творческая, хотя часто увлеченность Светланы разными темами сказывается на ее производственной дисциплине.

27 лет. Не замужем…"

Из служебной характеристики

…А потом этот придурок мне и говорит:

— Светик, ну возьми меня в мужья! Ну что тебе стоит, а?…

А мне этому придурку даже отвечать лень. Сосновая лапа от ветерка — туда-сюда, и солнце сквозь лапу — то за ухо, то в глаз: ну ничего не вижу. Чувствую только — Марэк приподнимается на локте и, склоняясь надо мной, прячет солнце.

И я снова вижу эти его размыто-синие глаза — точь-в-точь такие же, как отцветающие подснежники на этой полянке, изогнутые в вечном удивлении брови и страдальческую морщинку у рта.

— Возьми меня!… Я ведь здесь пропаду.

— Вообще-то просятся не в мужья, а замуж. И в основном — женщины уговаривают. — Л пытаюсь ладонью занавеситься от этой сини. — Тем более ничего не выйдет, что я — уже замужем.

Я вру. Потому что не понимаю, как можно выходить замуж, когда кругом столько интересных мужчин. Как выбрать-то? Мама расстраивается, говорит, что пора ей внуков иметь. Однажды зашла к нам в Агентство, посмотрела на всех и говорит дома: «Светочка, вот и Леша Скрипка — хороший парень, и Витек — не женат, и — Родик…» — «Мама, — говорю, — да они же — коллеги, друзья. Кто же за друзей замуж выходит?» — «За кого уж тогда и выходят-то?» — удивляется и вздыхает моя мама.

…Марэк — вот достал! — продолжает канючить:

— И что — что замужем? Разведешься.

Твоему мужу и так хорошо: в Питере живет, по улицам красивым ходит. А я здесь — пропаду…

Господи, навязался-то!

— Да я ведь старше тебя!

— А сколько тебе? — Марэк удивленно садится на смятой штормовке.

— Нисколько. Я просто всегда кажусь моложе, чем на самом деле.

— Счастливая! А вот я всегда выгляжу старше, чем есть, — говорит он невпопад (хам пещерный!) и кладет руку мне на талию.

И я снова таю, как последние льдинки в Ладоге, оттого, что возле моего бедра пульсирует и зреет на глазах восхитительная длинность этого островного аборигена…

Все было бы иначе, если бы в понедельник утром у меня не убежал кофе.

(Как заметила бы наша Агеева, Аннушка уже пролила свое масло. Или она все-таки постоянно кого-то цитирует?) В общем, лишних десять минут провозилась у раковины, отмывая джезву. Соседка Вера Никитична позвонила, когда я в дверях куртку натягивала.

— Светочка, а Юрка-то наш — пропал…

Юрка — мой тридцатидвухлетний сосед сверху. Любимец всего подъезда: за то, что — сирота, за то, что, тихо горюя, пьет на затянувшихся поминках матери, за то, что добрый и всегда поможет по хозяйству. Мы, конечно, не ставили целью его спаивать, но десятку-другую за мелкий ремонт всегда в карман совали.

Но тихое пьянство — еще полбеды. Беда пришла позже — Юрка «сел на иглу».

Мне еще по осени подруга Василиса как-то намекнула: что-то, мол, твой «электро-сантехник» смотреть стал, не мигая. А Васька, между прочим, биофак закончила, психотерапевт приличный. Ну а потом и все всё поняли.

Тетки с лестницы (в том числе моя мама) пытались его увещевать. Но героин ведь голыми руками не возьмешь. Один раз даже «скорую» вызывали. Но через две недели Юрка вышел из наркодиспансера, и все покатилось по-прежнему. Да и сами врачи в диспансере особых надежд на полное излечение не питали: из ломки, сказали, выведем, а там уж — как будет. Правда, одна сердобольная докторица адрес нашей соседке дала. Есть, мол, один хороший реабилитационный центр «Очищение»: там и лечат незадорого (дешевле, чем на коммерческих койках в гордиспансере), и кормят вкусно, и беседы беседуют, и на природе выгуливают.

Парня пожалели, всей лестницей скинулись и отправили Юрку в «Очищение».

Месяц прошел, а он и не вернулся.

— Ты бы, Светочка, заехала на Петроградскую после работы, навестила бы парня, — попросила соседка. — Ведь мы с его матерью-покойницей дружили, неловко как-то.

• Предыдущая
• 21/50
• Следующая