Железный король - Кагава Джули - Страница 30

• Предыдущая
• 30/72
• Следующая

Пижма кивнула и торопливо убежала, оставив меня с великаншей. Меня бросило в жар, но вовсе не от горячих плит.

— Ладно, крысеныш, — рявкнула Сара Шкуродерка, тыча в меня ножом. — Мне все равно, что ты отродье его величества, теперь ты — у меня на кухне! Правила простые: кто не работает, тот не ест. Видишь плетку в углу? Не зря меня зовут Шкуродеркой.

Всю ночь я терла, драила и чистила как заведенная. Я отмывала кровь и мясные обрезки с каменного пола, выметала золу из печей, перемыла горы тарелок, кубков, горшков и сковородок. Стоило остановиться и размять натруженные руки-ноги, как троллиха подскакивала ко мне, лаяла новые команды и давала новые задания. Ближе к утру, застав меня присевшей на табуретку, она проворчала что-то насчет «ленивых людишек», выхватила у меня из рук метелку и вручила свою собственную метлу. Едва мои пальцы сомкнулись на ручке, метла ожила и принялась стремительно подметать резкими и жесткими рывками. Ноги сами несли меня вслед за ней по комнате. Я попыталась отшвырнуть эту штуку, но пальцы как будто приклеились к ручке, и мне никак не удавалось их разжать. Я мела полы до тех пор, пока ноги не заныли от боли, руки жгло от усталости, а глаза ничего не видели от пота.

Наконец великанша щелкнула пальцами, и безумная метла остановилась. Колени у меня подогнулись, и я рухнула на пол, еле сдерживая желание зашвырнуть швабру-мучительницу в огонь.

— Понравилось, полукровка? — поинтересовалась Сара Шкуродерка.

Я так запыхалась, что не могла даже ответить.

— Завтра так же поработаешь и даже больше, это я тебе обещаю. Лови! — Повариха швырнула на пол два ломтя хлеба и кусочек сыра. — Вот что ты заработала на ужин. Небось не отравишься. Может, завтра что-то повкусней получишь.

— Ладно, — буркнула я, намереваясь доползти до своей комнаты и ни за что уже сюда не возвращаться. Назавтра я рассчитывала удачно «забыть» о навязанной трудовой повинности, а может, даже отыскать способ покинуть Благой двор. — До завтра.

Великанша перегородила мне дорогу.

— Куда же Ты намылилась, полукровка? Ты теперь со мной работаешь, а это значит, ты моя! — Она указала

на

деревянную дверцу в углу кухни. — Комнаты для слуг забиты. Поспишь вот там, в кладовке. — Она осклабилась на меня жуткими желтыми зубами и иступившимися клыками. — Работать начинаем на рассвете. До завтра, крысеныш.

Я скудно поужинала и устроилась на ночь у полок с луком, брюквой и странными голубыми овощами. Одеяла не нашлось, но в кухне и так нещадно парило. Я попыталась прикорнуть на мешке с зерном, а потом вспомнила о своем рюкзаке и вылезла за ним из кладовки. В оранже

вом мешке не осталось ничего, кроме поломанного плеера, однако это оставалось единственным напоминанием о прежней жизни.

Я схватила рюкзак с кухонной полки и только собралась вернуться в Чулан, как внутри что-то заерзало. Я чуть не выронила рюкзак от удивления. Изнутри раздалось тоненькое хихиканье. Я подошла к столу, бросила на него рюкзак, схватила нож и расстегнула молнию, готовая пронзить то, что появится из мешка.

В рюкзаке лежал мой плеер, поломанный и беззвучный. Я со вздохом застегнула молнию, отнесла рюкзак в кладовку и пристроила его в уголке. Свернувшись клубочком на полу, я положила голову на мешок с зерном и задумалась — об Итане, о маме, о школе. Хватились ли меня дома? Ищет ли меня хоть кто-нибудь? Заявили ли в полицию? А может, осматривают с собаками места, в которых я бывала в последнее время? Или мама обо мне забыла, так же как наверняка забыл и Люк? Будет ли мне куда возвращаться, даже если я и разыщу Итана?

Я задрожала, в глазах затуманилось, по щекам потекли слезы, мешок под головой намок, волосы слиплись от влаги. Я уткнулась лицом в грубую ткань и зарыдала. Все, хуже быть не может: я заперта в темном чулане, без всякой надежды отыскать Итана, и впереди — ничего, только страх, боль и усталость. Я была готова сдаться.

Постепенно слезы высохли, дыхание сделалось ровнее, и я почувствовала, что в кладовке есть кто-то еще.

Приподняв голову, я сначала увидела свой рюкзак — там, где я его и бросила, в углу. Молния расстегнулась, словно открылась зияющая пасть.

Я заметила внутри айпод.

А потом... увидела глаза!

Сердце мое оборвалось; я торопливо села, стукнувшись затылком о полку. Сверху посыпалась пыль. Я обомлела и метнулась в дальний угол. Я ведь уже видела эти глаза — смышленые, светящиеся зеленым блеском. Маленькое создание, поменьше гоблинов, с глянцевой черной кожей и длинными тонкими конечностями, напоминало чудовищную помесь паука и обезьянки. Огромные гоблинские уши мелко подрагивали. Странное существо улыбнулось, от чего угол осветился бледным голубоватым отблеском его зубов.

Оно заговорило.

Голос его звучал как-то бестелесно, похоже на звук из радиоприемника сквозь помехи. Сначала я ничего не понимала. А потом, как будто переключили канал, помехи рассеялись, и стало возможно разобрать слова.

—

...Ждут, — невнятно трещал радиоголос. — Приходи... к железному... там держат... твоего брата...

—

Итан? — Я подскочила, снова ударившись затылком. — Где он? Что ты о нем знаешь?

—

...Железный двор... мы... ждем...

Существо замерцало в темноте, подрагивая, точно слабый видеосигнал, и с шипением погасло. Чулан опять погрузился во тьму.

Я лежала в сумраке кладовки, прислушиваясь к бьющемуся сердцу и размышляя над словами существа. Я ничего не поняла из этого призрачного радио объявления, только то, что брат мой — жив, а нечто, называемое Железным двором, ждет неведомо чего.

«Ладно. — Я сделала глубокий вдох. — Итан и отец еще живы. Сдаваться нельзя. Чего ты как плакса, соберись!»

Я схватила из рюкзака айпод и запихнула в задний карман джинсов. А вдруг нелепое создание вернется с новостями об Итане? Нужно быть готовой! Потом я улеглась на прохладный пол, закрыла глаза и принялась размышлять.

Следующие два дня прошли как в тумане. Я выполняла все приказы великанши: мыла посуду, терла полы, срезала мясо со звериных туш до тех пор, пока руки не покрылись мозолями. Никаких заклятий на меня не накладывали, а Сара Шкуродерка начала посматривать на меня с невольным уважением. Кормили меня просто: хлебом, сыром и водой. Женщина-тролль объяснила, что более экзотическая пища может нарушить слабенькое человечье пищеварение. По вечерам я без сил валилась на пол в чулане и немедленно засыпала.

Существо с паучьими конечностями больше не появлялось, и кошмары мне не снились.

Тем не менее я держала ушки на макушке, собирая по крупицам информацию, которая поможет мне при побеге.

Из-под орлиного взора Сары Шкуродерки не сбежишь. Великанша возникала у меня за спиной всякий раз, как только я помышляла о передышке, или врывалась на кухню, едва я заканчивала выполнять очередное поручение. Однажды ночью я попыталась ускользнуть из кухни, но за дверью вместо прохода в колючих кустах оказалась еще одна кладовка.

Я почти отчаялась, но заставила себя терпеть.

«Наступит время, — повторяла я себе, — и тогда... тогда уж нужно быть готовой». По мере возможности я переговаривалась с остальными работниками кухни, с созданиями, которые назывались брауни и домашними гномами, но почти никакой информации от них не получила. Потом я выяснила нечто, от чего сердце радостно забилось. Празднество в Элизии — событие, из-за которого вся кухня сбилась с ног, — должно состояться через несколько дней. По традиции Светлый и Темный дворы сходились на нейтральной территории, чтобы обсуждать политику, подписывать новые соглашения и скреплять свой ненадежный союз. Весной неблагий двор прибывал во владения Оберона, а зимой Темный двор традиционно принимал у себя. Приглашены были все придворные, а нам, работникам кухни, присутствовать полагалось в любом случае.

• Предыдущая
• 30/72
• Следующая