Дело о «красном орле» - Константинов Андрей Дмитриевич - Страница 13

• Предыдущая
• 13/58
• Следующая

Обнорский зазвал меня к себе в кабинет и извлек из бара шершавую бутылку коллекционного коньяка:

— Ну, Горностаева, я на тебя надеюсь, — сказал он, наполняя рюмку и подавая ее мне. — Помни, что нужны не эмоции, а факты, без которых у нас ничего не получится.

Постарайся добыть их.

— Андрей Викторович! Вы, кажется, путаете меня с Джеком Бердоном из «Всей королевской рати». Я тоже люблю этот роман и помню, что «всегда что-то есть», но начрев Карачаевцев явно не тянет на судью Ирвина.

С этими словами, которые мне и самой показались немного напыщенными, я залпом выпила коньяк. Он был восхитительным.

На следующее утро, собираясь в дом начрева, я вспомнила, что горничная Лолиты в телевизионной рекламе стирает белье «Бимаксом», а потому «Лола всегда прекрасна».

Вряд ли эта информация могла мне сейчас пригодиться, но пути назад уже не было.

Прямо в плаще я прошла в дальнюю комнату и переоделась уже там. Марианна мне позволила пользоваться своим шкафом, и я повесила шелковую красную блузку с воротничком Нины Викторовны на плечики среди вещей хозяйки. Платьев и блузок у Цаплиной было немерено, из гардероба шел стойкий запах ее духов. Я не могла вспомнить французское название, но запах был дорогим и волнующим — из красивой, безбедной жизни.

— Валя, захотите есть, не стесняйтесь.

Все в холодильнике, — крикнула Марианна из душа.

Зря Нина Викторовна считает Марианну капризным диктатором. Мне она показалась очень милой, только грустной и рассеянной.

Дважды с утра она пыталась сварить себе кофе в турке, и дважды кофе убегал на плиту, пока не вмешалась я. Марианна присела за низкий столик в зале с крохотной фарфоровой чашечкой и блюдцем и взглянула на меня с благодарностью.

— Спасибо, вы меня выручили. Я страшная кофеманка, и утром до первой чашки у меня все валится из рук.

— Это — из-за низкого давления, — понимающе кивнула я.

— Вы извините, что я обратилась к вам за помощью. — Она затянулась сигаретой. — Я понимаю, что нанимать человека для уборки — не очень-то демократично, даже как-то по-буржуазному. Деловая женщина должна в наши дни успевать все делать сама… Но я — страшно безрукая, а с такой огромной квартирой одной не справиться. Я возражала против такого количества комнат, но муж был непреклонен. К тому же у меня помимо работы — куча представительских мероприятий, да еще и общественная работа: жена начальника Ревпалаты, как и жена президента, по негласному протоколу должна заниматься благотворительностью или чем-то в этом духе…

Она растерянно оглянулась вокруг, ища глазами, куда бы стряхнуть пепел. Я пододвинула пепельницу. Марианна снова улыбнулась благодарно.

— Она еще дома, задерживается сегодня. — Этот тихий знакомый уже голос я услышала, проходя мимо лифта.

— О черт! — ругнулся кто-то. — С этими бабами вечно… Никакого распорядка.

Бакс, обрадованный скорой свободой, нервно взвизгнул и потащил меня на поводке вниз по лестнице. За лифтом затихли. Уже поворачивая к лестничной площадке, я заметила Амбала — одного из охранников, который почти на цыпочках возвращался к квартире Карачаевцева. Второй, юркий чернявый мужчина, завидев меня, отпрянул к кабине.

О чем это они шептались?

Я решила не доходить с Баксом до Михайловского замка, как предыдущая горничная, а позволила ему лишь обежать свои потайные места на Лебяжьей канавке. Мне предстояло еще сдать рубашки Карачаевцева в прачечную, вытереть пыль с пальм и освоить влажную уборку пылесосом.

Бакс радостно метил кусты и фонарные столбы, а я грустно размышляла о своем положении. Да, я смогу научиться разглаживать воротнички на мужских рубашках, не засушу цветы, смогу нашпиговать курицу чесноком… К концу моего пребывания в квартире Карачаевцева Марианна, пожалуй, даже даст мне отличную рекомендацию. Но разве за этим я сюда пришла? Обнаружить те самые факты о квартире, ради которых я вляпалась в эту авантюру, мне не удастся.

О том, чтобы проникнуть в кабинет Карачаевцева, и речи быть не может. Горничные туда не допускаются, а дверь всегда была закрыта на ключ (наверное, там все-таки смахивала пыль Марианна). Кроме того, каждый мой шаг контролируется охранниками. Стоило мне на несколько лишних минут задержаться в любой из комнат, как один из них тут же появлялся следом. Эти верные стражи были молчаливы и бесстрастны.

Единственным разговорчивым из них оказался тот самый Амбал, которого я встретила сегодня утром перед входом в квартиру, а днем — с кем-то у лифта. Пару раз, пока я варила кофе и собирала пакет для прачечной, он даже попытался весьма своеобразно выказать мне свое расположение — ущипнуть за ягодицу, но я увернулась. Многозначительно, правда, улыбнувшись.

Ну как же мне быть?

И Бакс, и прачечная заняли всего час.

Уже поднимаясь на свою площадку, я снова увидела маленького чернявого мужичка, бросившегося от двери к лифту. Он тыльной стороной ладони пытался то ли вытереть пот со лба, то ли поправить челку, но я разглядела его лицо: маленькие глаза-буравчики, жесткие складки у рта.

— Ты чего так быстро? — Амбал как будто ждал меня за дверью. Он нервно что-то запихивал в нагрудный карман рубашки. Я успела заметить стодолларовые купюры. Зарплату, что ли, получил?

— Одни дела медленно делают, другие — быстро. — Я в прихожей меняла туфли на тапочки.

— А ты все так быстро делаешь? — Он расставил руки и, ухмыляясь, пошел на меня.

— Женись сначала, — увернулась я.

— Ну ты даешь! — заржал Амбал. — Что я — дурак, такой хомут себе на шею вешать? На мой век баб и так хватит. А то, может?… — Он сглотнул. — Мне рыжие нравятся…

Я разделала на кухне курицу и поставила ее на соль в духовку. Оставалось только полить цветы и вытереть пыль с пальм. Между прочим, 50 долларов за такую недельную крутежку — не так уж и много. Я вдруг с ностальгией подумала о том, как сидела бы сейчас в отделе и писала очередную справку для Спозаранника. Хорошие были деньки…

Я уже убирала посуду, когда столовый нож скользнул по пальцу. О черт! Ранку противно щипало от соли, когда я, пытаясь остановить кровь, накладывала пластырь и забинтовывала палец.

— Ты же говорила, что медичка, — недоуменно глядя на пук бинтов на моем пальце, сказал вошедший на кухню Амбал.

— Даже медички не могут бинтовать себе пальцы сами, — огрызнулась я, вспомнив о том, что с утра представилась ему выпускницей медицинского института, полагаясь на знания, усвоенные за пять лет Сашкиного обучения. Амбал, как я и рассчитывала, после этого сразу проникся ко мне уважением и начал расспрашивать о причинах покалывания в правом боку. «Это — печень», — авторитетно заявила я и стала пугать его дискинезией желчевыводящих путей. «Откуда ты знаешь?» — недоумевал Амбал. «Пропедевтику на пять баллов сдала», — соврала я.

Все эти беседы я вела с ним исключительно из желания выведать что-либо из подробностей жизни Карачаевцева. Но мои шпионские попытки успеха не имели. Единственное, что удалось узнать, так это то, что Карачаевцев — мужик малохольный, а его жена — баба заполошная, но не жадная. Но к нужным мне фактам эта «ценная» информация отношения не имела.

Я налила воды в тазик и собралась идти вытирать пыль, когда вернулась Марианна.

И не одна, а с подругой, редактором газеты «Женское бремя» красавицей Бэллой Чичиковой. Бэлла, как я слышала, не баба, а пиявка кровожадная. Было время, она намертво присосалась к губернатору: ходила на все его пресс-конференции, закатывала полуобморочно глаза да и по-другому всячески показывала ему, что — «всегда готова». А губер не оценил. А туг — Цаплина с мужем-начревом, и Бэлла переключилась на Марианну. Теперь всячески ее обхаживает, таскает на светские тусовки, которые, как мне показалось, Марианне не очень-то нравятся.

• Предыдущая
• 13/58
• Следующая