Дело о лопнувших агентствах - Константинов Андрей Дмитриевич - Страница 20

• Предыдущая
• 20/37
• Следующая

— Я тут ни при чем — это решение принималось без меня! — отрезал Брызгалов.

— Допустим, я могу ошибаться.

Так вот, Голяк — признанный мастер интриг, специально организовал дело таким образом, чтобы я в момент убийства Хассмана оказался в «Прибалтийской». Он устроил целый спектакль все ради того, чтобы я мог подтвердить: да, в шестнадцать часов Голяк был в «Прибалтийской» и, следовательно, к убийству Хассмана не причастен.

Хотя на самом деле, уверен, стрелял снайпер из его команды. А дальше случилась одна неприятная для всех вас вещь — потрясенный убийством Хассмана Андрей Васильевич Шаров решил выйти из игры и рассказать обо всем мне.

— Почему вам, а не РУБОПу? — буркнул Брызгалов.

— Думаю, потому, что он хотел сразу после этого вылететь в Штаты и, наверное, больше не вернуться.

Я уверен, у него и билет был в кармане. После встречи с РУБОПом он вряд ли улетел бы. Шаров собрал все самые необходимые бумаги в черную папку и явился на встречу с нами. Но этой встречи вы и ваши коллеги тоже не могли допустить. И тогда тот же снайпер застрелил Шарова. На месте происшествия сразу же оказался опер Судаков — и заветная черная папочка моментально исчезла. Еще вопросы есть?

— Есть, — вздохнул Брызгалов. — Вы думаете, мне все это очень надо? Эти заказные убийства? Мое имя теперь треплют в газетах, кричат о каких-то темных силах на рынке недвижимости…

— Конечно, Петр Николаевич, на пользу вам это не пошло. Но если бы Хассман и Шаров остались живы — неприятностей у вас было бы намного больше. Впрочем, я готов поверить, что решение об их ликвидации принимали не вы. После двух убийств вы стали и вовсе не нужны этой компании — они решили поскорее от вас избавиться, подключив прессу. Как вы думаете, зачем ваша жена пожелала со мной сегодня встретиться? Думаю, чтобы вас сдать с потрохами…

Брызгалов был похож на выжатый лимон. Я же, напротив, чувствовал себя довольно бодро.

— Что вы собираетесь теперь делать? — устало спросил Петр Николаевич.

— Дать вам вычитать текст и опубликовать его.

— Вы в своем уме? Вы написали обо всем этом в статье? Но у вас же нет никаких доказательств…

— Конечно, нет. Потому я об этом и не писал. Мой текст — о том, что риэлтер Брызгалов стремится стать монополистом на рынке недвижимости, но методы его работы вызывают у многих сомнение.

— Зачем вам это надо?

— После каждого нашего журналистского расследования должен появиться материал. Иначе мы зря работали.

Брызгалов пробежал текст глазами за пару минут, исправил ручкой две мелкие неточности.

— Что вы собираетесь делать дальше? С кем собираетесь делиться информацией? — спросил он.

— Не знаю. Еще не решил.

— Хотите работать у меня в холдинге?

— Вряд ли.

— Я готов заплатить вам аванс — тысячу долларов.

— Скажу честно — я очень люблю дензнаки. Особенно американские. Но еще больше люблю заниматься тем, что мне нравится.

Брызгалов откинулся на стуле и вновь закурил.

— Что вы мне посоветуете? — спросил он.

— Мне кажется, Петр Николаевич, что если вы действительно начнете расплачиваться с пострадавшими клиентами, то общественное мнение сложится в вашу пользу.

И вас не так-то просто будет посадить… Да, это большие затраты — но предвыборная кампания не бывает дешевой.

— Вы можете не публиковать вашу статью?

— Увы, не могу, — развел я руками.

— Хорошо. Вы можете написать о том, что я начал расплачиваться с клиентами?

— Только тогда, когда это произойдет. И более того, Петр Николаевич, я готов вам посодействовать в этом, — я достал из бумажника вексель своего тестя на полторы тысячи долларов с печатью «Северной Венеции» и продемонстрировал своему собеседнику.

— Ах да, — вспомнил Брызгалов и полез за бумажником, но я остановил его.

— Не мне, Петр Николаевич. И не здесь.

— Хорошо, — кивнул он. — Пусть владелец векселя придет завтра в офис, спросит лично меня. Скажите, как вы сумели разобраться в этой истории? Ведь вы же, судя по всему, стопроцентный «ботаник»…

— Я физик, Петр Николаевич, — нисколько не обиделся я. — И руководствуюсь строго определенными законами. Один из них гласит: все женщины — исчадия ада.

— Вы женаты? — усмехнулся он, пожимая мне руку.

— Моя жена — единственное исключение.

Естественно, то же самое я вскоре повторил в кабинете Обнорского ему самому и нашим знакомым операм — Барсову и Резакову. Естественно, они мне не очень-то поверили, хотя добросовестно выслушали весь рассказ от начала до конца.

— Мы действительно собирались брать Брызгалова в разгар его предвыборной кампании, — пристально посмотрел на меня Барсов.

— И насчет гостиничного прошлого двух подружек — абсолютная правда, — добавил Никитин. — Как ты об этом узнал?

— Интуиция, — скромно заметил я.

— Но все остальное… Это, по-моему, ты загнул, — усмехнулся Обнорский. — Ты явно переутомился, Глеб. Обязательно отдохни как следует в выходные.

Я клятвенно пообещал съездить на дачу и немедленно позвонил жене.

— Ну как, Надюша, твой папа вернул свои деньги?

— «Северная Венеция» приостановила работу, — равнодушно сообщила мне супруга. — Говорят, Брызгалов в психушке, а его супруга знать ничего не знает ни про какие векселя…

— О женщины, женщины, — пробормотал я.

— Ты что-то сказал, милый? — невинно осведомилась Надежда.

— Это не про тебя, дорогая.

«До прихода в Агентство журналистских расследований пять лет работала фотомоделью и манекенщицей. Сверхкоммуникабельна, обладает бесценными возможностями для добывания оперативной информации. Натура творческая, поэтому часто увлеченность Светланы той или иной темой сказывается на ее дисциплине…»

Из служебной характеристики

То утро явно не располагало к раннему подъему и умственной активности. Тем не менее прочувствовать эту мысль смогли далеко не все, о чем свидетельствовал надсадно трезвонивший телефон. Интересно, какому придурку вздумалось нарушить мой сладкий сон?

Стоило мне нажать кнопку громкой связи, как меня оглушил взволнованный голос Ани Соболиной.

Несмотря на свойственную ей спокойную манеру разговора, ее монолог больше походил на визг недорезанного поросенка.

— Почему ты не на убийстве?! — Ты знаешь, который час? Мне пора отправлять сводку, а ты еще спишь!

Я выпускающий редактор, а не будильник!

Пропустив мимо ушей нелестные эпитеты в свой адрес и другие мало занимательные подробности, я, тем не менее, окончательно проснулась. Этот звонок не предвещал спокойного дня, продолжительного обеда и вялых попыток написать очередной аналитический материал.

Надо сказать, что подобные шедевры, призванные прославить агентство в веках, должны были еженедельно выпархивать из-под пера всех без исключения репортеров. Была тому и альтернатива: отчет корреспондента о проделанной работе. Руководство службы надеялось, что в дальнейшем сии труды станут кладезем секретной информации. Конечно, я всегда успешно пользовалась тем, что ни один мужчина, будь то мент или бандит, никогда не отказывал мне в получении ценных сведений. Другое дело, что потом «источники» здорово утомляли звонками, рассчитывая на продолжение приятного знакомства…

На сборы мне милосердно было отведено пятнадцать минут, а для меня этого более чем достаточно. Скажу без ложной скромности, матушка-природа оказалась ко мне щедра, и отражение в зеркале никогда меня не разочаровывало.

Негативные эмоции пробуждает во мне, скорее, окружающая среда. Увиденный на месте происшествия «несвежий» труп — тому подтверждение.

• Предыдущая
• 20/37
• Следующая