За короля и отечество - Асприн Роберт Линн - Страница 78

— Почти готово, — весело объявила она. — Все, что осталось, — это закалка.

Подняв раскаленный докрасна кинжал клещами, она повернулась, опустилась на колени, улыбнулась Мёрддину в глаза — и с размаху вонзила клинок ему в живот.

Он вскрикнул, широко раскрыв глаза от боли и потрясения.

Она ласково погладила его по волосам.

— Бедный старый дурачок. Неужели ты забыл секрет дамасских мастеров? Ты же сам научил меня ему.

Клинок шипел, остывая в смешанном с кровью вине. Кровь стекала по ручкам клещей. Рот его шевелился. Рука вяло поднялась и непослушными пальцами схватила ее запястье.

—  За что?

Она погладила его по щеке.

— Тебе никак не стоило, — прошептала они и поцеловала его в губы, — советовать Арториусу убить Маргуазу. Она была моей первой наставницей, а уж алхимиком таким, как тебе и не снилось. Мой бедный доверчивый дурачок. — Она выдернула кинжал, и кровь хлынула из раны потоком. Он опрокинулся на спину, побелев от потери крови и шока. — Не переживай, милый. Тебе не придется долго мучиться. Даже если тебе и удастся остановить кровь, вода уже поднимается.

Говоря, она связала его по рукам и ногам, накрепко примотав к ближнему сталагмиту. Для этого ей пришлось протащить его по каменной поверхности несколько футов, оставляя кровавую полосу. Он негромко стонал от боли, ибо сил у него не осталось уже и на крик. Она привязала его так, чтобы он лежал головой вниз, в каких-то шести дюймах от плескавшей о камень воды.

— Скоро она поднимется выше твоей головы, — улыбнулась она. — Если ты, конечно, будешь еще жив к этому времени. О да, чуть не забыла! Тебе это может быть интересно: именно так я выковала Калиберн. Младший кузен Арториуса оказался таким же болваном, как ты. Не печалься, милый. Стоит тебе умереть, и я изрублю тебя на куски, а их выброшу в реку, и Богиня унесет их, как унесла тогда этого маленького болвана. Ты заслужил этого уж никак не меньше, чем он. И как знать — может, я и рожу твоего отпрыска, которого пошлю на тот свет вслед за тобой.

Она поцеловала его в последний раз, собрала инструменты и только что выкованный кинжал и оставила его умирать.

Всю дорогу домой она посмеивалась про себя.

Настойчивый стук в дверь разбудил Моргану и Бренну МакИген за час до рассвета. Рыбак, хозяин дома, где они с Рионой остались на ночь, капитан того самого шлюпа, который отвозил Медройта с Лайлокеном в Далриаду и обратно, с руганью поднялся отворить дверь; Моргана с Рионой тоже поднялись узнать, в чем дело.

— Тысяча извинений, — произнес задыхающийся голос за дверью, — но мне необходимо срочно поговорить с королевой Морганой.

Это был Клири, молодой послушник, оформлявший брак и договор о союзе.

Моргана встревоженно переглянулась с ирландкой и вышла на свет.

— Что случилось, Клири? — негромко спросила она, а в голове ее роились десятки возможных катастрофических событий.

— Это меня отец Ойлифф прислал, — дрожащим голосом объяснил паренек. — Беда, королева, ужасная беда. Я спал в одной комнате с Лайлокеном, твоим новым менестрелем, вот мне и показалось странным, когда он поднялся среди ночи, собрался и вышел. Оседлал лошадь, свои мешки навьючил на другую и поскакал в направлении Кэрлойла, да как поскакал. Может, я бы ничего такого не подумал, да только гонец прискакал со Стрэтклайдской границы, прискакал с жуткими вестями из Далриады. Ох, королева, я боюсь даже сказать тебе, что там вышло. — Глаза его наполнились слезами, и он задрожал еще сильнее.

Она положила руку ему на запястье.

— Успокойся и расскажи.

— Это мальчишка был, королева, — бритт, которого похитили на границе Стрэтклайда и Далриады. Его и всю его семью, и продали фермеру откуда-то из-под Дунадда. Он сказал, поутру вчера они увидали тучи воронья, тысячи и тысячи, и ветер принес вонь трупную. Он сказал, его хозяин поехал в Дунадд и увидел… — Голос у Клири дрогнул. — Весь город умирал — все до одного.Люди корчились, их рвало, парализовывало… Это, должно быть, поветрие какое ужасное, или… или… — Он бросил перепуганный взгляд на Риону Дамгнейт, лицо которой сделалось пепельно-серым, — или какая-то страшная отрава. Все до одного, королева, повсюду — от королевского дворца в крепости и до самой жалкой рыбацкой лачуги.

Хозяин парня, он пообещал свободу не только ему, но и всей его семье, если тот сумеет доскакать до британских земель и передать эту весть королю Даллану мак Далриаде. — Клири уже плакал и не замечал этого. — Аббат наш, отец Ойлифф, боится, что это измена. Саксонские козни. И ведь никто из нас этого Лайлокена не знает толком. С чего это он ускакал так поспешно темной ночью — как раз перед тем, как вести из Дунадда пришли? Вот аббат и послал меня за вами да за леди Рионой, покуда сам сходит за королем Медройтом и королевой Килин.

Моргане сделалось дурно, особенно от того совершенного ужаса, в который пришла Бренна МакИген. Выражение глаз Рионы было слишком хорошо знакомо Бренне: такой взгляд она видела у людей, на которых свалилось слишком много ужаса, чтобы мозг мог осознать размеры несчастья.

— Что, король Даллан отплыл уже? — прошептала Моргана, моля Бога, чтобы это было не так.

— Отплыл. Я первым делом побежал на берег, чтоб остановить его. А он, оказывается, попрощался уже с королевой Килин. Сказал, боится опоздать с отливом.

У Бренны перед глазами вдруг нарисовались до боли отчетливые картины: Лайлокен протягивает ирландскому королю бочонок с вином… Выражение глаз Лайлокена, когда отец Ойлифф настоял, чтобы вместо того вина выпили вино для причастия. Черт, вино было отравлено — теперь-то она поняла это совершенно отчетливо, но слишком поздно. Лайлокен — вот в кого, должно быть, вселился Седрик Беннинг. Другого объяснения его поспешному отъезду она не находила — и массовому уничтожению всего населения далриаданской столицы тоже. Но как ему это удалось? Оружие массового уничтожения давно уже стало орудием террора — уж это Бренна знала слишком хорошо, — но как Беннинг заполучил его в шестом веке?Нервно-паралитические или хотя бы горчичный газы требовали химического оборудования, которого Беннинг бы здесь и сейчас не нашел. Она попыталась сосредоточиться на симптомах — может, хоть это подсказало бы ей, какой яд он использовал. Моргана, впрочем, в ядах худо-бедно разбиралась.

Ведьмин корень…предположила она. Он силен, но откуда он достал такое его количество? И как туда доставил?

— Господи Боже, — простонала Бренна, вдруг разом связав этот проклятый бочонок, бутылки, которые она краем глаза видела в поклаже Лайлокена, и самый страшный естественный яд в мире. И ведь его не составит труда вырастить в плотно закупоренных сосудах с протухшей пищей. За время, что он здесь находился, Седрик Беннинг мог получить столько яда, сколько с лихвой хватило бы на то, чтобы отравить целый город, и еще осталось бы. — Он вырастил ботулин!

— Что означает это слово: «ботулин»? — спросила Риона звенящим от напряжения, ледяным голосом.

Моргана прижала руки к похолодевшим щекам. Отвечать пришлось Бренне: Моргана этого тоже не знала.

— Если позволить пище тухнуть в наглухо закрытом сосуде, в ней вызревает сильнейший яд. Должно быть, он подмешал туда грязи, чтобы она уж наверняка протухла, и в ней появилась отрава. — Моргана невольно охнула, но взяла себя в руки: от этого объяснения зависело будущее висевших на волоске британо-ирландских отношений. — Если Лайлокен — саксонский шпион… Боже праведный, он наверняка саксонский шпион, а они уже показали, что способны на любое зверство. Человек, который может приказать изрубить на куски младенцев, может приказать что угодно. А я… я, дура, доверяла Лайлокену, послала его к тем, с кем хотела заключить мир…

Она заставила себя встретиться взглядом с Рионой.

— Нам нужно сейчас же плыть вдогонку за Далланом мак Далриадой! Надо помешать ему или кому угодно другому пить из этого бочонка. Молю Господа, чтобы он этого еще не сделал. И надо послать верховых вдогонку Лайлокену. Я хочу, чтобы его нашли и доставили ко мне — живого и в цепях. — Она повернулась к рыбаку и его семье, молча, с глазами, полными ужаса, смотревшими на нее. — Можешь отплыть с нами прямо сейчас? Хватит ли у твоего судна скорости догнать ирландского короля?