Игра стоит свеч (СИ) - Волкова Дарья - Страница 47

• Предыдущая
• 47/60
• Следующая

— Ты отверг уже пятерых штурманов!

— Ну и что? — Кайл небрежно пожимает плечами.

— Послушай, мы не найдем вторую Ник…

— Макс! — перебивает шефа Кайл. — Я полагал, что мы уже достигли взаимопонимания в этом вопросе! Я ищу профессионала, я теперь знаю, каков он! Увижу — узнаю! Понимаешь меня?! Я ищу профессионального, преданного делу штурмана! А на цвет глаз и размер груди я внимания не обращаю, если ты на это намекаешь!

— Да понял я, понял… Не ори так.

— Меня полностью устраивает эта кандидатура.

— А тебя не смущает, что Давид — испанец?

— С чего бы? — удивляется Кайл.

— Ну, — Мак-Коски хмурится, — ты же слышал его английский. Я ни черта не понимал, пока Эзекиль не пришел и просто не стал нам переводить. Как ты будешь с ним общаться?

— Захочет работать у нас — а мне показалось, что он ОЧЕНЬ хочет работать у нас — подтянет свой английский. Время есть. Зеки вон тот еще «гений», но осилил же английский.

— Так, вот я сейчас не понял?! — возмущается Кампос. — Что за намеки?!

— Никаких намеков, — усмехается Падрон. — Обычно человеку дается или ум, или красота…

— И что это значит?

— Тебе не досталось ни того, ни другого.

— Ты стал совершенно несносен, Падрон! — обиженно парирует Эзекиль, резко вставая из-за стола. — Всего доброго, сэр Макс. Советую испробовать на нем мышьяк.

Кайл небрежно постукивает пальцем по столу, игнорируя возмущения Кампоса.

— Слушай, ну нельзя так! — едва за Эзекилем захлопывается дверь, Мак-Коски набрасывается с критикой на Кайла.

— Да Зеки привычный, — морщится Кайл. — Переживет.

— А ты этим пользуешься, да? Слушай, ну сделай уже с собой что-нибудь!

— Если тебе больше нечего мне сказать, — демонстративно зевает Кайл, — то я пойду.

— Опять будешь носиться по треку как ужаленный?

— В твоих словах звучит странное для владельца раллийной команды недовольство. Я отрабатываю технику прохождения поворотов на новом шасси.

— Да? Не думаю, что твоя и без того безупречная техника вождения нуждается в таком объеме дополнительной шлифовки. По-моему, ты просто не знаешь, куда себя деть.

— Все, я ушел, — Кайл встает, намереваясь выйти из кабинета.

— А ну, сядь на место! — рявкает сэр Макс.

Кайл хмурится, борясь с желанием послать шефа к черту. И все же выполняет его приказ. Небрежно развалившись на стуле, произносит снисходительно:

— Предупреждаю сразу! Мой собственный отец отбросил попытки меня воспитывать лет пятнадцать назад. И я не советую тебе браться за это гиблое и безнадежное дело.

— Больно надо мне — тебя воспитывать, — Мак-Коски устало трет лицо. — Просто хочу рассказать тебе кое-что.

— Ну-ну… Весь внимание.

Сэр Макс игнорирует сарказм, звучащий в голосе Падрона и после краткого размышления начинает свой рассказ:

— Когда-то, тридцать лет назад, я любил женщину… красивую женщину… — Кайл изгибом брови демонстрирует удивление таким поворотом разговора, но молчит. — Ее звали Жюли Лавинь. Это мама Николь.

— Чего?! — Кайл традиционно вопит и подскакивает, роняя стул. — Ты любил мать Ники?! Это что же… Она что, твоя дочь, что ли?!

— Тьфу на тебя, Кайл! — теперь очередь Макса изумленно таращиться на собеседника. — Ну и фантазия у тебя! Бразильских сериалов обсмотрелся?

— А ты такими словами не бросайся! — Кайл поднимает стул, усаживается верхом и командует: — Рассказывай!

— Да особо нечего рассказывать, — грустно усмехается Мак-Коски. — Я ее любил. Но считал, что важнее стать чемпионом. А она — подождет. Только любовь… она не ждет. Когда она приходит, ее нельзя отпускать. А я вот решил, что никуда она не денется. И пока я упирался в борьбе за чемпионский кубок, нашелся один очень шустрый… который и стал мужем Жюли и отцом Ники.

Кайл молчит. Хмурится, трет висок. Спрашивает нерешительно:

— И что ты мне советуешь?

— Упаси меня Бог давать тебе советы! Сам разберешься. Просто рассказываю тебе о том, как я совершил самую большую ошибку в своей жизни. И я уверен: если не хочешь сожалеть об упущенном шансе всю жизнь, помни — ждать бессмысленно, а отпускать любимых нельзя!

— Угум… — задумчиво тянет Кайл. И затем, решительно: — Значит, так! Тесты я закончил, отчет для механиков сегодня подготовлю. Уезжаю. Увидимся после праздников, — и, уже от двери: — Веселого Рождества, Макс!

— Удачи, Кайл, — вздыхает Мак-Коски, обращаясь к захлопнувшейся двери.

Это не могло продолжаться долго. Всего-то три недели, но бесконечные, словно три года. Ники разговаривала с ним как-то рвано. Иногда прорывался нежность, у него сердце замирало, когда он слышал ее в голосе Ник. Но чаще всего — сухо, торопливо, вечно какие-то дела отвлекали ее. И он срывался на всех — на Зеки, Оливье, даже на Макса. Легчало ему только на треке, но ненадолго. Нет, так нельзя. Макс прав. Надо объясниться с Ник. Снова.

Снова надо ее вытащить из этого чертова Буэнос-Айреса! И плевать на ее архиважную работу, то, что происходит и НЕ происходит между ними — стократ важнее! Опять же — Рождество на носу.

Только вряд ли ему удастся в этот раз выманить Ник телефонным звонком. Значит, придется ехать самому. И опять надо будет поместить ее в обстановку, в которой ей деваться будет некуда. Только… Вместо полного отсутствия людей мы пойдем прямо противоположным путем. Кайл хмурит брови, потом усмехается. Кажется, он знает, ЧТО делать. Главная сложность заключается в том, КАК?!

— Мам, привет.

— Сынок! — голос Терезы Падрони дрогнул от радости. — Как ты? Мы скучаем по тебе! Когда приедешь?

— Пока не знаю.

— Что значит — не знаю?! Я надеюсь, ты не собираешься пропустить семейное Рождество?

— Нет, что ты! — усмехается Кайл. — Я еще жить хочу. Я, собственно, по этому поводу и звоню. Я не один приеду.

— Эзекиля привезешь?

— Гхм… не совсем. Я приеду с Николь Хант.

Краткая заминка, а затем — изумленное восклицание:

— Николь?! Твой штурман! Бог мой, неужели?!

— Ну да…

— О, Кайл! Это просто замечательно! Ты же знаешь, как мы мечтаем с ней познакомиться, особенно, после вашей победы! Будем ждать! Джо, Джо, послушай, что скажу!

Кайл торопливо прощается с матерью. Первую часть плана он выполнил. Остается вторая, но она не в пример сложнее. И в ее успехе он отнюдь не уверен.

В Буэнос-Айресе он бывал, и не один раз. Для него этот мегаполис ничем не отличался от многих других. Теперь же он смотрел на город другими глазами. Это город Ник, она здесь живет, ездит по этим улицам, видит эти дома, это небо. Но сколько бы он ни всматривался в городской пейзаж, мелькающий за окном такси, это ничуть не помогало ему понять, как нужно говорить с Ники, что сказать, чтобы убедить ее. А ведь говорить придется, и не только с ней, он был в этом совершенно уверен.

Два дня до Рождества, но Ник этого совершенно не чувствовала. Лавина дел поглотила ее с головой. К тому же она сознательно «загоняла» себя, не давая ни малейшего шанса остановиться, подумать. Осознать, что происходит и что она делает. Телефонные звонки, после которых ей часто хотелось бросить все и рвануть в аэропорт. В самолет и к нему! Что ее останавливало — непонятно. Наверное, все те же сомнения, посеянные дядей. И собственная стыдливость. И прорывающееся с каждым телефонным разговором все больше раздражение Кайла. Все это очень походило на тупик, и всю мрачность и глубину этого тупика она панически не хотела осознавать, прячась, как страус головой в песок, уходя в единственное, что у нее было — в работу.

• Предыдущая
• 47/60
• Следующая