Месть драконов - Лейк А. Дж. - Страница 6

Издали донесся рокот моря. Эдмунд посмотрел на свою подругу — этот звук должен был поднять ей настроение. Но — о ужас! — ее глаза были полны слез.

— Нет! Неужели опять?.. — произнесла она почти неслышно.

Эдмунд уже понял, что происходит, и душа ушла у него в пятки. Он чувствовал запах — но не морских водорослей, а горького дыма.

Они добрались до деревни в гавани. Элспет, бледная как снег, дрожала от страха. Густой дым валил от развалин, настолько обугленных, что уже невозможно было разобрать, что уничтожил здесь пожар. Эдмунд подошел к месту пожарища, волоча ноги. Остальные чувствовали себя не лучше: казалось, все отчаянно стараются оттянуть неминуемую встречу с ужасом. Эдмунд заметил, как побледнел Клуаран.

— Это место моей высадки на берег, — тихо проговорил менестрель. — Неужели это я навлек на них погибель?

— Глупости! — отрезал Кэтбар. — Где-нибудь он все равно нанес бы удар.

Но Клуаран как будто его не слышал.

Несколько хижин, стоявших по кругу, пожар обошел, и перед ними собрались люди: две женщины вглядывались в морскую даль, на пороге одной из хижин показался мужчина средних лет. Кэтбар окликнул его и объяснил, кто они такие.

— Похоже, у вас тут стряслась беда, — сказал он. — Мы были бы рады вам помочь.

Мужчина вытер руки о длинный фартук и молча посмотрел на пришельцев. Эдмунд подумал, уж не слабоумный ли он. Наконец мужчина обрел дар речи. Голос у него был хриплый, он с трудом произносил слова, но Эдмунд уловил смысл того, что он говорил.

— Спасибо, нам ничего не нужно. У нас все в порядке.

Все-таки слабоумный, решил Эдмунд. Кажется, Кэтбар подумал то же самое.

— У вас случился ужасный пожар, — продолжал Эдмунд. — Кто-нибудь пострадал? Ни у кого не сгорел дом?

— Нет, — подтвердил мужчина и засмеялся.

Тут подошли женщины.

— Так и есть, — сказала одна из них. — Мы уж думали, что нам конец, но все уцелели. — Она широко улыбнулась, ее глаза сияли. — Нас спасли!

Деревушка могла оказать лишь скудное гостеприимство, но возможность поведать чужакам о чудесном избавлении заставила почти всех жителей покинуть дома с небольшими запасами съестного. Путешественников рассадили вокруг очага в хижине деревенского старосты и предложили кружки с кислым пивом. Жена старосты вела рассказ, около дюжины местных жителей, толпясь на пороге, добавляли к ее повествованию подробности.

По ее словам, сгорела деревенская баня и сушильни. Две ночи назад в одну из сушилен ударила молния; все слышали раскат грома, увидели белый зигзаг и выбежали из домов, но пожар уже бушевал. Люди сражались с ним, как могли, таская ведрами морскую воду, но все без толку: задолго до рассвета огонь охватил обе сушильни («Настоящий огненный шторм», — мрачно сказала жена старосты) и баню, где находилась одна из двух шлюпок, в которых они переправляли на материк путников.

— Все плакали! — заметил молодой парень.

Жители в деревне знали, что сушеная рыба, которой им предстояло кормиться до конца зимы, погибла в огне вместе с сетями — главным средством добычи пропитания. Лодка, которой грозила гибель, и подавно была для них бесценным сокровищем — средством связи с остальным миром и источником дополнительного дохода в летние месяцы. А тут еще поднялся ветер и повалил опорный столб сушильни, да так, что огонь стал угрожать хижинам.

— Сколько крику было, сколько беготни! — воскликнул кто-то.

— Я уж думала, что всем нам настал конец, никто не выживет…

— Но тут появился он!

Откуда взялся этот незнакомец? Все уже разбегались по домам, чтобы успеть спасти детей и ценный скарб, как вдруг раздался громкий повелительный голос, и все увидели человека, вокруг которого бушевал огонь. На спине у него был мешок с рыбой, в руках он держал смотанные сети.

— Красив, как ангел! — вздохнула молодая женщина.

Одни утверждали, что он шагал в огне, который не причинял ему вреда, другие — что он был так стремителен, что даже бешеные языки пламени не могли за ним угнаться. Одно было несомненно: без него все жители были бы обречены на гибель. Он велел им тушить горящий столб, угрожавший их домам, а сам затаптывал пламя. («И огонь послушно гас, словно боясь его», — сказал один из мужчин.) Он помог вытащить лодку из пылающей бани: тянул за веревку так, словно сил в нем было по меньшей мере на шесть здоровенных мужчин. Он не унимался, пока огонь не утих. Потом он праздновал вместе с жителями деревни победу над бедой, а огонь тем временем умирал сам собой, уже не представляя опасности.

Он отказался назвать себя, утверждала жена старосты, и не взял вознаграждения. Сказал, что путешествует, что здесь оказался в поисках переправы на юг. Нечасто они плавают туда зимой, но раз такое дело… Сам староста, муж рассказчицы, отправился в плавание кормчим, много молодых парней спорили за право грести. Они отплыли этим утром в той самой лодке, которую бесстрашный герой спас из огня.

Женщина завершила свой рассказ, и воцарилась тишина. Эдмунд не осмеливался встречаться глазами с Элспет. В его воображении уже выстроилась страшная в своей ясности картина: молния среди ясного неба сразу после разорения ледяных пещер и обманщик Локи, принимающий обличье неотразимого героя и блестяще устраняющий последствия им же вызванной катастрофы. Какой смертный обладает такой властью над огнем? Эдмунд понял, что Кэтбар и Клуаран думают так же, как он. Потом Клуаран бросил на него взгляд-предостережение и чуть заметно покачал головой.

Эдмунду хотелось крикнуть этим доверчивым простакам, радующимся своему заблуждению: «Это был Локи! Это чудовище, устроившее у вас пожар, перебившее сотни таких, как вы! Как вы можете быть такими слепцами?» Впрочем, он все отлично понимал: глядя на восторженные лица, он видел, что они рады были поверить в чудо и никакие его слова теперь их не разубедят.

— Воистину чудодейственное избавление! — проговорил Клуаран с ноткой благоговения в голосе. — Хозяюшка, — продолжил он, — мы тоже путешественники, хотя и не герои, и тоже жаждем переправиться на юг. Знаю, сейчас не время для переправы, но ваш рассказ зажег во мне горячее желание собственными глазами увидеть вашего избавителя. Моим спутникам хочется того же. В какой порт повезли его ваши мужчины?

Женщина просияла:

— Вы правы, немногие могут сказать, что видели настоящего героя! Он отправился в Алебу, что в Датском королевстве.

— Если я не ошибаюсь, — изрек Клуаран как ни в чем не бывало, — вы что-то говорили о второй лодке?

Вторая лодка — видавшая виды и неуклюжая — оказалась хуже спасенной из огня. Но и с такой посудиной жителям не хотелось расставаться, пока не вернулась из плавания их первая лодка. Впрочем, Кэтбар счел лодку годной, а главное, подарил деревне обеих лошадей и изъявил готовность рассчитаться за наем серебром. Оставшиеся в деревне лодочники согласились составить еще одну команду, но предупредили, что отплыть можно будет только поутру. Клуаран выдал себя и Кэтбара за торговцев сукном, ищущих сбыта своего товара в далеких северных городах, а Эоланду назвал вдовой, и сказал, что у нее двое детей — Эдмунд и Элспет, которым он покровительствует и везет к родным после гибели их отца. Молчание и отрешенность Эоланды позволяли поверить этой версии, так что никто не обратил внимания, как мало похож Эдмунд на ее сына и на брата Элспет. Эдмунд подозревал, что жители слишком поглощены происшедшим с ними, чтобы замечать что-либо, не относящееся к их переживаниям.

Собрать команду не составило труда. Оставшаяся в деревне молодежь была рада возможности снова увидеть своего героя, и старую лодку в два счета починили. В тот же день они подняли парус и устремились на юг по серым волнам. Город Алебу находился на западном побережье Датской земли, как объяснили моряки, севшие за весла. Плавание должно было продлиться не более двух дней.

А продлилось целых три: весь первый день свирепые ветры относили их в сторону. Эдмунд не ожидал, что плавание будет таким нелегким. Он вспомнил свое первое путешествие по морю на «Копьеносце», после которого минуло всего несколько недель, и разразившийся тогда страшный шторм. Кораблекрушение и нападение дракона по имени Погибель направили его тогда по пути, который до сих пор казался ему невероятным, и наделили его даром, о котором он прежде и помыслить не мог и который сделал его изгоем, и ему как будто вообще не суждено было от него избавиться. И пути этому не было видно конца.