Москва слезам не верит - Черных Валентин Константинович - Страница 32

• Предыдущая
• 32/93
• Следующая

– Никого и ни о чем просить не надо, – ответил Рудольф. – Я сниму комнату в соседней избе. Псковская область – не Сочи, не думаю, что это будет дорого.

– Можно и так, – согласилась Катерина. – Но это мы решим чуть позже.

Рудольф поцеловал ее, не обращая внимания на проходивших мимо них жильцов дома. Она бросилась в подъезд, поздоровалась с вахтершей, поднялась на лифте на восемнадцатый этаж, посидела на лестничной площадке несколько минут, за это время Рудольф наверняка уже дошел до метро и уехал.

Сама она пошла к метро, не торопясь, зная, что в этот вечер уже ничего не произойдет. В общежитии она разогреет макароны на подсолнечном масле. Антонина и Людмила наверняка сидят в красном уголке у телевизора, она почитает «Милый друг» Мопассана. В школе Катерина пропустила этот роман, читала в основном то, что требовалось по программе, Мопассан же в программу не входил. Теперь, когда она провалилась в институт и у нее был небольшой перерыв, пока она снова начнет готовиться, можно позволить себе почитать то, что читали другие. К тому же это был роман о мужчине, а ее в последнее время стало интересовать, что думают мужчины о женщинах и женщины о мужчинах.

У метро Катерина увидела Рудольфа. Он стоял у входа, курил и рассматривал входящих и, как ей показалось, в основном девушек. Еще не осознав даже, почему она это делает, Катерина бросилась в сторону, стараясь спрятаться в толпе. Слава богу, он ее не увидел. Как бы она ему объяснила, куда и к кому едет? Она бы растерялась, покраснела, ничего не успела бы придумать. Сейчас она могла ускользнуть и пройти по Грузинской до метро Белорусская, но ей очень хотелось узнать, почему не уехал Рудольф. Может быть, он назначил свидание другой девушке? Немного подождав, Катерина увидела, как Рудольф подошел к автомату, кому-то позвонил, по-видимому, не застал дома, потому что довольно быстро повесил трубку, потом открыл записную книжку и снова стал набирать номер. А если он звонит в квартиру академика? Она видела, что он говорит, улыбается, но слов расслышать не могла. Может быть, он разговаривает с Изабеллой? Почему он улыбается? А если Изабелла позовет его к себе? Академик сегодня уехал в Таллин выступать на защите докторской диссертации. А вдруг Изабелле он понравится? Изабелла всегда рассказывала только о романах своих подруг, но по тому, какие подробности она приводила, Катерина давно догадалась, что это ее собственные романы. Она не осуждала Изабеллу. Академик, женясь на женщине вдвое моложе себя, должен был знать, что ему могут изменять. Такое происходило с молодыми женами и в Красногородске, все об этом знали, кроме старых мужей. Изабелла очень привлекательная, и если Рудольф ей понравится, то она тут же уведет его в спальню. У Милого друга в романе Мопассана любовницей вначале была мать, а потом дочь. Может быть и наоборот. И она решила: если Рудольф пойдет к высотному дому, она последует за ним. Она позвонит, откроет дверь Изабелла, и она увидит Рудольфа. А может быть, Изабелла и не откроет.

У молодой работницы Татьяны из цеха, где работала Катерина, был роман с технологом, молодым и интересным парнем. Но он не хотел на ней жениться, и она назло ему вышла замуж за радиста, который на ТУ-104, первом нашем гражданском самолете, летал в Индию. Тот улетал на двое суток, и на эти двое суток технолог переселялся к Татьяне. Когда Катерина спросила ее, неужели она не боится, что ее радист внезапно вернется домой и застанет технолога, Татьяна, посмеявшись, объяснила:

– Такого быть не может. Повернуть самолет назад нельзя, потому что пассажиры купили билеты и их надо доставить в Дели. И ничего изменить нельзя. Он приходит только через двое суток. А может быть, и через трое, если на трассе плохая погода. Но когда он задерживается, то обычно звонит, чтобы я не волновалась.

И тут Катерина увидела, что Рудольф закончил телефонный разговор, затушил сигарету и спустился в метро. Катерина выждала еще несколько минут и внимательно осмотрелась: вдруг он встретил какого-нибудь своего знакомого, и они стоят и разговаривают на перроне. Потом она тоже спустилась в метро, доехала до Белорусской, пересела на свою линию и все равно не могла успокоиться, пока не вошла в общежитие. Подходя к своей комнате, она решила, что завтра же позвонит Рудольфу и скажет, что уезжает в деревню до начала занятий в сентябре, и предупредит об этом Изабеллу, а за месяц что-нибудь придумается.

Людмила и Антонина оказались в комнате, а не у телевизора. Они обсуждали события, которые меняли жизнь Антонины. Антонина совсем буднично, будто ей предложения выйти замуж делали каждый день, сообщила Катерине:

– Николай посватался. В общем, предложил руку и сердце.

– А родители его знают об этом? – спросила Катерина.

– Конечно. Они согласны. Они сейчас берут отпуск и едут в деревню под Тамбов. Они оттуда родом, и там живут их родственники. Они отдохнут и привезут продуктов на свадьбу.

– А свадьба, значит, скоро?

– Меньше месяца уже осталось.

– Она тебе самого главного не сказала, – Людмила глянула на Антонину, которая тут же начала краснеть. – Родители уже уехали, и она переселяется к Николаю. Так что сегодня она последняя из нас лишится девственности.

– Почему последняя? – удивилась Антонина. – А Катерина?

– Увы, уже потеряла. – Людмила развела руками.

– А кто? Почему я не знаю? Расскажите!

– Некогда, – оборвала ее Людмила, вышла в коридор, глянула в окно, увидела «Москвич» Николая. – Давай быстрее, а то передумает.

И тут Катерина обнаружила раскрытый чемодан Антонины со всеми ее вещами. Его закрыли на один замок, другой был сломан, перетянули веревкой и пошли к выходу.

Николай вышел из машины, пожал руки Катерине и Людмиле, уложил чемодан на заднее сиденье и открыл переднюю дверцу. Антонина расцеловалась с подругами, села рядом с Николаем, и он, посигналив, тронул машину. Катерина глянула вверх. Об этом событии, вероятно, знало все общежитие. Из окон десятки девушек махали вслед уезжающему «Москвичу». И каждая наверняка думала, что и она скоро уедет из общежития.

…Почти через двадцать лет, когда ее машина была в ремонте и она пользовалась служебной, Катерина однажды отвозила домой главного инженера, который жил в районе Химки-Ховрино, и попросила водителя остановиться возле общежития. Она вошла в подъезд. На проходной уже не было вахтерши. Она поднялась на второй этаж, прошла до своей комнаты, постучала. Ей ответили:

– Можно! Мы готовы.

Она вошла и увидела двух сорокалетних теток, толстых, одетых в застиранные ситцевые халаты. В одной она узнала Зинаиду, с которой работала в цехе металлической галантереи. Другую с трудом вспомнила, кажется, она была из цеха кожаной галантереи. Женщины ужинали. На столе стояла сковорода с жареными макаронами и бутылка портвейна, уже наполовину пустая. Зинаида полупьяно улыбнулась:

– Вы к кому?

– Извините, – пробормотала Катерина. – Я ошиблась.

Ее не узнали, а устраивать вечер воспоминаний не хотелось. Да и что вспоминать? Двадцать лет назад, почти одновременно с Катериной, Зинаида въехала в это общежитие. Лет через двадцать ее отсюда вынесут. Может быть, Зинаида выходила замуж, и, наверное, неудачно, если вернулась в общежитие. А может быть, никогда и никуда отсюда не выезжала, если только в дома отдыха по профсоюзным путевкам за треть стоимости или в санаторий: судя по теплым чулкам в середине лета, у нее болели ноги, как у всех женщин, которые простояли у станков по двадцать лет.

Могло и со мной такое случиться, подумала Катерина, выходя из общежития…

А пока она с Людмилой вернулась в свою комнату.

– Мы не будем сразу объявлять, что Антонина здесь не живет. Вынесем ее кровать, хоть задницами не будем стукаться, – сказала обрадованно Людмила.

– Как только она выпишется, чтобы прописаться к Николаю, к нам тут же кого-нибудь подселят, – Катерина всегда просчитывала варианты.

– Ладно тебе! Хоть месяц поживем по-человечески. Что-то ты невеселая? Рудольфу, что ли, все рассказала?

• Предыдущая
• 32/93
• Следующая