Судья (Адвокат-2) - Константинов Андрей Дмитриевич - Страница 36
- Предыдущая
- 36/62
- Следующая
Сергея положили в люксовую палату, сразу поставили капельницу, а минут через сорок его пришел осмотреть известный профессор-нейрохирург. Профессора подняли с кровати, и он недовольно морщился, качал головой и испуганно косился на двух амбалов — «санитаров», деловито устроившихся в холле палаты. «Санитары» приволокли с собой телевизор с видеомагнитофоном, запустили мультики и мрачно смотрели их, жуя «сникерсы».
Сергея долго «изучали» — кололи иглами, переворачивали, делали уколы, а потом увезли на рентген. Перед тем как провалиться в окончательное забытье, Сергей успел услышать, как профессор объяснял Васе, что позвоночник у пациента, слава Богу, цел, но треснули два ребра и налицо сотрясение мозга…
Когда Челищев проснулся на следующий день, ушибы болели уже не так сильно, но попытка приподняться сразу же вызвала головокружение и тошноту. На шум в палату заглянул один из «санитаров», и Сергей вдруг понял, что его положение почти безнадежно. Обруч черных эмоций, сжимавший сердце и разум последние дни, распался, и с какой-то пронзительной ясностью увиделись все просчеты и ошибки, допущенные им при запуске плана по сдаче Катерины и ее группы… Она, безусловно, вычислит, кто мог подложить ей в сумочку перед стрелкой липовый паспорт и подсыпать в каблук сапога кокаин… Почему же он не подумал об этом раньше?… Где Катя? Что случилось на стрелке? Если она все поняла, то почему он до сих пор еще жив? Может быть, Антибиотик уже обо всем знает и принял решение? Может быть, Сергея просто отравят по-тихому в этой роскошной палате, и все — шито-крыто, издержки бесплатной медицины? От сознания собственной беспомощности и уязвимости его прошиб пот.
Когда принесли завтрак и питье, Челищев отвернулся. Его преследовала мысль, что в еду может быть подсыпана отрава.
О странном поведении Челищева немедленно было доложено Антибиотику, который явился лично проведать больного в середине дня.
Виктор Палыч и сам выглядел неважно: видимо, прошедшая ночь была не из самых приятных в его жизни. После того как Сергея увезли в больницу, Антибиотик спешно покинул свой офис в кабачке «У Степаныча», быстро загасил все явки и встречи, перебрался на конспиративную квартиру на Юго-Западе и к телефону не подходил — опасался пеленгации. К Челищеву Виктор Палыч приехал с букетом роз и целой сумкой разных соков, которую еле втащил в палату Вася.
— Ну что, Сережа? — сказал Антибиотик, присаживаясь на краешек кровати Челищева. — Мне говорят, ты ведешь себя плохо, от еды отказываешься, докторов не слушаешься?… Опять подозреваешь что-то? Я вот тебе соку принес, давай из одного пакета выпьем, небось, не отравимся…
Виктор Палыч первым отхлебнул из своего стакана, причмокнул, и Челищев с наслаждением утолил жажду.
— Успокойся, сынок, тут с тобой ничего плохого не случится. Здесь все свои.
— Где Катя? — хрипло спросил Сергей. — Почему ее здесь нет?
Антибиотик пристально посмотрел ему в глаза, кивнул, потом встал, прошелся по палате и остановился у огромного окна.
— Да, ты ведь ничего не знаешь, — Антибиотик стоял спиной к Челищеву и говорил негромко. — У нас проблемы…
Виктор Палыч коротко рассказал, что произошло на стрелке, и снова присел на кровать:
— Ты, Сережа, с Катериной Дмитриевной ближе общался… Зачем ей кокаин понадобился? Раньше любви к «благородному» за ней не замечалось… Челищев облизнул губы и покачал головой:
— Я не знаю… Про шмыгалово у нас никогда разговора не было… Антибиотик вздохнул и положил руку Сергею на плечо:
— Ты лежи, лежи, сынок, не волнуйся, мы во всем разберемся… Меня вот что удивляет: кокаин — это «казанских» тема, с казанцами же и стрелка была… Странное какое-то совпадение… Мысли нехорошие возникают. Не крысятничала ли наша Катенька? Как думаешь-то, Сереженька?
Сергей осторожно откашлялся и помотал головой:
— Нет, Катя… она не могла… Она… Виктор Палыч, ей помочь надо, она же не сможет в тюрьме… Я прошу вас.
Антибиотик крякнул и махнул рукой, сердито сморщив лицо:
— Могла — не могла… Запомни, Сережа: все бабы — дуры, они не головой думают, а своим сладким местом. Все — дуры, но — есть глупые дуры, а есть — умные, но тоже — дуры… Челищев от чудовищного нервного напряжения даже перестал чувствовать боль:
— Катя — не баба. Она…
— О-о!… — насмешливо протянул Виктор Палыч. — И ты туда же… Надо же, действительно, ты со своим корешком Олежкой похож — даже говорите одинаково. Я когда-то от него такие же слова слышал. Кстати, в тот раз Катерина Дмитриевна нам проблем не меньше устроила…
Антибиотик усмехнулся. Он и раньше подозревал, что Катя и Сергей были любовниками, а теперь утвердился в этом предположении окончательно. Старик повеселел. Он всегда радовался, когда узнавал о людях из своего близкого окружения что-то такое, что можно было бы использовать против них. С такими знаниями — оно спокойнее как-то… Чтобы властвовать, нужно уметь разделять… Или «разводить», что в принципе одно и то же…
— Ладно, Сережа, не будем спорить. Ты отдыхай, поправляйся, набирайся сил, нам еще работать и работать. А что там на стрелке случилось — мы узнаем. Есть кое-какие резервы. Жаль, конечно, Танцор с Ноилем уже не говоруны. Кстати, Саша ведь почему-то решил, что это Ноиль под легавых лег, ссучился… Может, заметил что-то или понял — Аллах знает… Странно все это… Ноиль пацаном был вполне правильным, вот только…
Антибиотик вдруг запнулся и глубоко задумался. Ему пришло в голову, что у питерских «казанцев» всегда были прочные контакты с московскими татарами, а в Москве сидит Гурген, у которого к Виктору Палычу свои счеты… Гурген со своими связями и возможностями вполне мог провести пару интересных комбинаций в Питере… Опять же — Миша Стреляный, покойник, как сказали его люди, с какими-то москвичами незадолго до смерти встречался.
На виске Антибиотика от напряжения запульсировала синяя жилка, но стройная логическая схема все равно не складывалась, чего-то не хватало…
— Хорошо, — очнувшись от своих мыслей, сказал, наконец, Виктор Палыч. — Ты, Сережа, главное, поправляйся и ни о чем не думай. С тобой ребята останутся, да и я время от времени буду проведывать… Отдыхай.
И Виктор Палыч стремительно вышел из палаты, оставив Челищева гадать: сколько ему осталось до разоблачения. О том, что может последовать затем, думать не хотелось вовсе. Он лежал, прислушиваясь к малейшему шороху, доносившемуся из предбанника, и ждал… Перед его глазами все время стояло лицо Катерины, и в этом ничего удивительного не было — она тоже постоянно думала о Челищеве…
Когда ее привели в камеру ИВС, где уже находились две женщины. Катя без сил опустилась на нары и только тут в полной мере осознала, что все происшедшее было не диким сном, а реальностью. До этого она воспринимала все как бы со стороны, как зритель из зала, наблюдающий за игрой актеров.
Одна из сокамерниц храпела, лежа на спине, другая — вульгарного вида девка лет двадцати пяти — подошла к умывальнику, попила прямо из-под крана и подсела к Катерине:
— Ты как здесь?… Катерина сощурилась и ответила жестко:
— А ты что, поп, чтобы меня исповедовать? Девка разозлилась и наклонилась к Катиному лицу:
— Ты, бля, целку-то из себя не строй! Катя от омерзения чуть было не вспылила, но усилием воли заставила себя сдержаться:
— Не надо путать. Я устала, хочу спать. И ты ложись.
Зэчка шмыгнула носом и возбужденно хлопнула себя по жирным ляжкам:
— Ничего, секуха ты фраерная, это ты там была начальницей, а здесь мы тебе место укажем!
Катерина тоже повысила голос:
— Хватит, я тебе сказала! Девка заржала:
— Не нравится?! Лахудра ты фуфельная! И голос на меня не повышай! Я сама крикнуть могу!
От их перебранки проснулась храпевшая женщина. Ей было лет сорок пять, а может, и больше. Трудно было определить возраст по ее опухшему грубому лицу. Она приподнялась на локте и сердито гаркнула:
— Эй, целки! Дайте выспаться! Хватит лаяться!
Девка встала и, повернувшись к неожиданной заступнице, прошептала:
- Предыдущая
- 36/62
- Следующая
