Контракт Паганини - Кеплер Ларс - Страница 13

— Что скажет главный патологоанатом? — спросил Сванейельм.

Нолен покачал головой:

— Если ее утопили… Тогда я должен был бы найти следы насилия на теле — синяки и…

— Давайте пока подождем с возражениями, — перебил Йона. — Я бы хотел показать вам, как я вижу преступление, как оно произошло. А потом мы все вместе осмотрим тело и увидим, подтверждается ли моя теория доказательствами.

— Почему ты все делаешь не по-людски? — поинтересовался Петтер.

— Еще немного — и мне надо будет идти, — предупредил прокурор.

Комиссар взглянул на него — в светлых глазах блеснул лед. В уголке рта появилась улыбка — улыбка, которая никак не вязалась с серьезным взглядом.

— Пенелопа Фернандес, — начал он, — сидела на корме и курила марихуану. День был жаркий; ее разморило, она спустилась отдохнуть и уснула, не сняв джинсовую куртку.

Он махнул юному ассистенту Нолена, ждавшему у дверей.

— Фриппе обещал помочь мне с экспериментом.

Фриппе, широко улыбаясь, шагнул вперед. Черные крашеные волосы колтунами свисали на спину, потертые кожаные штаны украшали заклепки. Он тщательно застегнул джинсовую куртку, надетую поверх черной футболки с эмблемой рок-группы «Европа».

— Смотрите, — мягко предложил Йона. Одной рукой он захватил рукава куртки, заведя Фриппе руки за спину, а другой крепко взял его за волосы. — Теперь я полностью контролирую движения Фриппе — а на его теле не появится ни единого синяка.

Йона еще сильнее стиснул руки молодого человека. Фриппе охнул и согнулся.

— Потише, — засмеялся он.

— Ты, конечно, крупнее жертвы, но я все же смогу сунуть тебя головой в бадью.

— Осторожнее, — предупредил Нолен.

— Я только попорчу ему прическу.

— Ничего, — улыбнулся Фриппе.

Началась молчаливая, с сопением, борьба. Нолен выглядел встревоженным, Сванейельм — озабоченным. У Петтера вырвалось тихое ругательство. Без особых усилий комиссар макнул Фриппе головой в бадью, немного подержал под водой, выпустил и отступил назад. Фриппе, пошатываясь, выпрямился, и Нолен поспешил к нему с полотенцем.

— Достаточно было описать словами, — недовольно заметил он.

Когда Фриппе вытерся, все в молчании перешли в соседнюю комнату. В прохладном воздухе плыл тяжелый запах разложения. Одну стену занимали расположенные в три яруса холодильные камеры из нержавеющей стали. Нолен открыл камеру номер шестнадцать и вытащил ящик. На узком поддоне лежала молодая женщина. Обнаженное тело стало бесцветным, вокруг шеи — коричневая сетка кровеносных сосудов. Йона указал на тонкую выгнутую линию над грудью покойницы и сказал Фриппе:

— Сними футболку.

Фриппе расстегнул куртку и стащил с себя футболку. На его груди виднелась светло-розовая отметина от края бадьи — выгнутая линия, похожая на радостно улыбающийся рот.

— Вот черт, — сказал Петтер.

Нолен подошел поближе и осмотрел шею убитой. Потом взял фонарик и направил луч на бледную кожу под волосами.

— Вижу без микроскопа — кто-то крепко держал ее за голову.

И он засунул фонарик в карман своего медицинского халата.

— Иными словами… — подсказал Йона.

— Иными словами, тут ты безусловно прав, — признал патологоанатом и поаплодировал.

— Убийство, — вздохнул прокурор.

— Впечатляет, — заметил Фриппе и стер со щеки потек черной краски.

— Спасибо, — с отсутствующим видом поблагодарил комиссар.

Нолен вопросительно взглянул на него:

— Ты еще что-то увидел?

— Это не она.

— Что?

Комиссар встретился взглядом с Ноленом, а потом указал на тело.

— Это не Пенелопа Фернандес, это кто-то другой, — сказал он и посмотрел в глаза прокурору. — Убитая — не Пенелопа. Я видел ее водительские права и уверен что это не она.

— Но как же…

— Возможно, Пенелопа Фернандес тоже мертва. Однако в таком случае нам еще предстоит найти ее.

Сердце было готово выскочить из груди. Пенелопа пыталась дышать тихо, но воздух со свистом рвался в горло. Пенелопа сползла по неровной скале, ободрав влажный мох, пролезла через густой ельник. Ее трясло от страха. Пенелопа сама слышала, как постанывает, думая о Виоле. Бьёрн тихо сидел в темноте под ветками, обхватив себя за плечи, и время от времени что-то бормотал.

Они бежали в панике, не глядя по сторонам, спотыкались, падали, поднимались, перелезали через поваленные деревья, ранили колени и руки, но все же бежали все дальше и дальше.

Пенелопа не знала, далеко ли их преследователь, видит ли он их или решил пока прекратить гонку и затаиться.

Они бежали, но Пенелопа понятия не имела — почему. Она не понимала, почему их преследуют как дичь.

Наверное, все это — просто ошибка, думала она. Чудовищная ошибка.

Скачущий пульс выровнялся.

Пенелопу замутило, чуть не вырвало. Стало тяжело глотать.

— О боже, боже, — повторяла она, — что же это? Нам обязательно помогут. Скоро яхту найдут, полиция начнет искать нас…

— Ш-ш-ш, — прошипел Бьёрн, испуганно вытаращив глаза.

У Пенелопы дрожали руки. В мозгу одна за другой проносились разные картины. Она зажмурилась, чтобы не видеть их, затем попыталась сосредоточить взгляд на своих белых кроссовках, на коричневых сосновых иголках на земле, на грязных, ободранных до крови коленях Бьёрна, но образы все же пробивались: убитая Виола сидит на кровати, широко раскрыв глаза, с непроницаемым взглядом; лицо у нее смутно-белое и влажное, мокрые волосы висят сосульками.

Там, на яхте, Пенелопа каким-то образом поняла, что мужчина, стоявший на берегу и подзывавший Бьёрна, убил ее сестру. Она почувствовала это, сцепила детали в единое целое и мгновенно осознала смысл увиденного. Их обоих могут вот-вот убить.

И Пенелопа стала звать Бьёрна. Они потеряли время, все происходило слишком медленно, и еще она поранила Бьёрна острием багра, прежде чем сумела поднять его на борт.

Надувная лодка обогнула шхеру Стура Кастшер и, увеличив скорость, вышла в спокойное открытое море.

Пенелопа направила яхту прямо к старому деревянному причалу, дала задний ход и заглушила мотор, когда нос врезался в опору. Яхта с треском завалилась набок, и они в панике покинули судно, не успев захватить даже телефоны. Пенелопа поскользнулась на склоне холма, оперлась на руку, обернулась и увидела, как человек в черном поспешно подвел свою резиновую лодку к причалу.

Пенелопа с Бьёрном побежали в ельник, бок о бок, огибая деревья, обегая темные камни. Бьёрн вскрикивал, когда его голые ноги наступали на острые ветки.

Пенелопа тянула его за собой, преследователь не отставал от них.

Оба ни о чем не думали, не имели плана — просто бежали сломя голову, путаясь в густом папоротнике и кустиках черники.

На бегу Пенелопа плакала и сама слышала свой плач. Плакала — и не узнавала своего голоса.

Толстая ветка больно хлестнула ее по ноге, пришлось остановиться. У Пенелопы перехватило дыхание, она захныкала, дрожащими руками отвела ветку и увидела чуть позади Бьёрна. Боль отдалась в бедре. Пенелопа двинулась дальше, снова побежала и не оборачиваясь углубилась в густой лес.

С мыслями охваченного паникой человека что-то происходит. Паника не постоянна — время от времени она уступает место доводам разума. Как будто в голове выключают шум и в установившейся тишине человек мгновенно осознает ситуацию. Потом снова накатывает страх, мысли возвращаются в ту же колею и начинают носиться по кругу. Хочется только бежать, чтобы оказаться как можно дальше от преследователя.

Пенелопа надеялась, что они обязательно наткнутся на какую-нибудь компанию — вечером на острове Орнё должно быть полно народу. Надо добраться до домов на юге острова; там им с Бьёрном помогут, дадут телефон, вызовут полицию.

Они было спрятались в густом кустарнике, но очень скоро невыносимый страх погнал их дальше.

Пенелопа бежала, снова чувствуя присутствие черного человека, ей казалось, что она слышит его длинные быстрые шаги. Она знала, что он-то не останавливался ни на минуту. Если они не найдут помощи, не доберутся до людей, он настигнет их.