Контракт Паганини - Кеплер Ларс - Страница 82

— Просто проследите за тем, чтобы он был в безопасности, а я позвоню, как только смогу, — сказал он и побежал к машине.

Проезжая по мосту над заливом Фиттьявикен, Йона думал о Сальмане — как тот сидел в своей лодке и говорил, что уверен: Аксель Риссен захочет подписать контракт Паганини.

Йона спросил, не сможет ли Риссен отказаться, но Понтус ответил, что он не захочет отказываться.

Набирая номер Акселя Риссена, комиссар видел перед собой Вероник. Жену Сальмана. Морщинки разочарования у рта, страх во взгляде. Она тогда рассказала, что после того, как ее муж поцеловал руку Рафаэлю Гуиди, пути назад уже не было.

Постоянно всплывает слово «кошмар», подумал Йона. Это слово употребила домработница Пальмкруны, Вероник Сальман говорила, что Рафаэль умеет заставить других рассказывать о своих кошмарах, а Понтус Сальман утверждал, что Пальмкруна, совершив самоубийство, счастливо избежал своего кошмара.

Да, он сказал — «он избежал своего кошмара». Йона подумал, что Стефан Бергквист так и не узнал, что Карл Пальмкруна был его отцом. Подумал о чудовищном жаре, из-за которого плоть горела на костях, от которого закипела кровь, от которого у мальчика лопнул череп.

Контракт Паганини невозможно аннулировать даже собственной смертью.

Йона еще раз попробовал позвонить Акселю Риссену, а потом набрал прямой номер Агентства по контролю за экспортом оружия.

— Секретариат генерального директора Акселя Риссена, — ответила какая-то женщина.

— Я ищу господина Риссена, — быстро сказал Йона.

— Его сейчас нет.

— Я комиссар уголовной полиции, мне надо поговорить с ним.

— Понимаю, но…

— Если он на встрече — вызовите его.

— Его нет в офисе, — громко сказала секретарша. — Утром он не пришел, и я не могу связаться с ним по телефону.

— Ясно, — и Йона закончил разговор.

Комиссар остановил свой «вольво» на Брагегатан, у ворот дома Акселя. Кто-то как раз вошел на половину его брата. Йона подбежал к двери и нажал кнопку звонка; замок щелкнул, и дверь снова открылась.

— Ага, — произнес Роберт Риссен, увидев комиссара. — Добрый день.

— Аксель дома?

— Должен быть дома, но я только что пришел. Что, что-то случилось?

— Я пытался связаться с ним.

— Я тоже. — Роберт впустил комиссара в дом.

Они поднялись по лестнице и оказались в большом холле с розовой люстрой. Роберт постучал в дверь и вошел на половину Акселя.

— Аксель! — позвал Роберт.

Они огляделись, пошли по комнатам. Все было как обычно, музыкальный центр не работал, но лампочка горела; энциклопедия «Британика» стояла на передвижном стеллаже.

— Он не мог никуда уехать? — спросил Йона.

— Нет, — ответил Роберт со странной усталостью в голосе. — Но вообще-то он вытворяет такие странности…

— В каком смысле?

— Думаешь, что понимаешь его, а он… Ну, не знаю.

Йона вошел в спальню, торопливо огляделся. Большая картина, написанная маслом, стояла на полу изображением к стене. В стакане для виски красовались белые пушистые одуванчики. Неубранная постель. Книга.

Роберт уже шел вниз по лестнице. Йона следом за ним спустился в просторную кухню.

Комиссар остановил машину возле Кронобергспаркен и торопливо зашагал через зеленую лужайку к полицейскому управлению, одновременно звоня в полицию Сёдертелье. Его начинало мучить беспокойство из-за того, что у него не хватило времени присутствовать при задержании Понтуса Сальмана.

Дурные предчувствия только усилились, когда полицейский из Сёдертелье сообщил, что не знает, где Понтус Сальман.

— Я перезвоню, дайте мне пару минут, — попросил полицейский. У него был готландский выговор.

— Но вы задержали его?

— Вроде да. — В голосе полицейского звучала неуверенность.

— Я очень ясно дал понять, что Сальмана следует задержать.

— Не нужно давить на меня, — обиделся собеседник. — Я уверен, что наши коллеги отлично справились.

Он пощелкал клавишами компьютера, что-то пробормотал и ответил:

— Да, он у нас. И мы конфисковали его оружие, «винчестер-400».

— Отлично. Мы пришлем за ним машину. — Когда комиссар входил в широкие стеклянные двери, до него донесся слабый запах из бассейна полицейского управления.

Он поднялся на лифте, быстро прошел по коридору и уже подходил к кабинету Карлоса Элиассона, когда у него зазвонил телефон. Диса. У комиссара почти не было времени, но он все же ответил.

— Привет, — сказала Диса. — Придешь завтра?

— Ты же говорила, что не хочешь отмечать день рождения.

— Ну да, но я подумала… только ты и я.

— Прекрасно.

— Мне надо сказать кое-что важное, — пояснила Диса.

— Ладно. — Йона уже подошел к двери.

— Я…

— Диса, прости, я больше не могу говорить. Мне пора на совещание.

— У меня неожиданная новость.

— Диса, я должен заканчивать, — предупредил комиссар, открывая дверь.

— Но…

— Мне страшно жаль, но время вышло.

Он шагнул в кабинет Карлоса, закрыл за собой дверь и уселся на диван, где уже сидела Сага Бауэр.

— Нам не удалось дозвониться до Акселя Риссена, и мы боимся, что это как-то связано с разрешением на экспорт, — сообщил Йона. — Мы полагаем, что за этим стоит Рафаэль Гуиди, так что приказ о его задержании надо отдать как можно быстрее…

— Приказ о задержании?! — Карлос был явно изумлен. — Аксель Риссен два часа не отвечает на телефонные звонки, не явился утром на работу, и вы поэтому полагаете, что его похитил Рафаэль Гуиди, успешный бизнесмен, которого никто никогда не обвинял ни в одном преступлении?!

Карлос принялся демонстративно загибать пальцы:

— У шведской полиции на него ничего нет. У Европола на него ничего нет. У Интерпола ничего нет. Я говорил с нашими коллегами из Франции, Италии и Монако.

— А я говорил с Аньей, — улыбнулся комиссар.

— Ты говорил с кем?..

Карлос замолчал — открылась дверь, и вошла Анья Ларссон.

— За последние десять лет имя Рафаэля Гуиди всплывало в шести предварительных расследованиях, касающихся незаконной торговлей оружием, экономических преступлений и убийств, — объявила она.

— Вот именно что предварительных расследованиях, — кивнул Карлос. — Это вовсе не означает…

— Так я расскажу, что выяснила? — перебила Анья.

— Да, конечно.

— Все подозрения против Рафаэля Гуиди аннулировались на ранней стадии в почти всех случаях, дело ни разу не дошло до судебного разбирательства.

— Ни разу! — встрял Карлос.

— Его концерн заработал сто двадцать три миллиона долларов на операции «Буря в пустыне», Гуиди продавал ударные истребители «Найт Хок» с ракетами «мэверик AGM-65». — Невозмутимая Анья глянула в свои записи, чтобы не ошибиться. — Но! Одно из подразделений его компании поставляло сербской армии ракетные установки, из которых сербы сбивали те же самые самолеты во время войны в Косово.

Анья продемонстрировала фотографию Гуиди в оранжевых солнечных очках. Гуиди был одет изысканно-небрежно — васильковые брюки и отутюженная, но свободно болтающаяся на нем рубаха того же цвета. Улыбающийся Гуиди стоял между двумя телохранителями в черном перед дымчатой «ламборджини дьябло».

— Жена Рафаэля… Фьоренца Колини, знаменитая скрипачка, — продолжала Анья. — Всего через год после рождения сына, Питера, заболела раком груди. Прошла несколько курсов лечения, но умерла, когда мальчику было семь.

На вырезке из «Ля Република» была запечатлена Фьоренца Колини с великолепной красной скрипкой; на заднем плане виднелся оркестр «Ла Скала», рядом с Фьоренцей стоял дирижер Риккардо Мути, его волнистые волосы блестели в свете сценических прожекторов. На Фьоренце было прямое узкое платье платинового цвета с каймой, вышитой серебром, и отделанное стеклярусом; Фьоренца улыбалась сама себе, опустив тяжелые веки. Правый локоть был опущен, смычок шел вниз; левая рука вытянулась почти до конца грифа — Фьоренца брала высокую ноту.