Крик из будущего - Контровский Владимир Ильич - Страница 13

• Предыдущая
• 13/58
• Следующая

Старшие (только они одни во всём огромном зале!) не стоят, а сидят. Сидят рядом на установленных на уступчатом возвышении за спинами Венка креслах причудливой формы (говорят, эти кресла были сделаны ещё до Войны и уцелели каким-то чудом) и внимательно следят за всем и за всеми, подмечая любую мелочь. Сколько им лет, никому не известно. Бабушка Муэт (она умерла в прошлом году) обмолвилась, что когда она была ещё ростком, Старшие выглядели такими же, как и сейчас – кажется, время не властно над этой парой. Они делят не только власть, но и ложе, и это естественно. Однако поговаривают, что других мужей у Матери-Ведуньи нет, и это странно – не могут же следящие за законом сами его нарушать? Хотя Муэт однажды поймала себя на мысли – Старшие вне Закона и над ним. Они другие , и этим всё сказано – наверно, именно такой облик приняли бы Внешние , сошедшие в этот несчастный Мир. Старшие правят много лет, правят жёстко, но умело, и по-прежнему полны сил. И всё-таки когда-нибудь их места на Празднике Цветов займут другие Старшие – из стариков-ветеранов и умудрённых ведуний…

…Музыка живая , как и свет, что истекает прямо из каменной толщи стен. Вроде бы не такая эффектная магия, как боевая или целительная, но без неё жизнь ортов станет серой, словно камень заброшенных нежилых галерей. Шепчут что-то живые голоса, и убеждают – племя будет жить, потому что сегодня в Венок вплетутся одиннадцать свежих цветов. Орты верят, что души ушедших в Бездну раз в году возвращаются в Катакомбы – на Праздник – и радуются тому, что народ гор живёт, борется и любит…

…Широкое полукольцо воинов, обнимающее Венок, дрогнуло. По рядам ортов – а их несколько тысяч – пронёсся лёгкий шорох-вздох. Отец-Воевода начал говорить , и его слова слышат все. Мать-Ведунья молчит – ведь Вождь обращается исключительно к мужчинам. Но она вмешается – обязательно вмешается! – если будет с чем-то не согласна.

Строй шевелится. Повинуясь Слову, орты – поодиночке и группками – покидают свои места и отходят назад на пятнадцать-двадцать шагов, туда, где начинает формироваться другой полукруг – дальний. Строй редеет – здесь остаются только те, кто будут состязаться за самый ценный приз. Вождь помнит всё – в его цепкой памяти деяния всех ортов не только за этот год. Слово Отца-Воеводы никому и в голову не придёт оспорить хотя бы потому, что это Слово слышали и другие, и они могут подтвердить: сказанное – справедливо. Ты чуть дрогнул в бою – не струсил, это немыслимо, а всего лишь дрогнул! – тебе не место в первом ряду. Ты сделал всего лишь шажок в сторону от строгих законов племени – не нарушил, это невозможно, а всего лишь отклонился! – сделай теперь пятнадцать шагов назад. Ты лишь на секунду подумал прежде о себе, а не о своём народе и не о своём долге – отойди и уступи место более достойному.

Строй редеет и редеет. Имена воинов звучат быстро, одно за другим, почти сливаясь, однако каждый успевает понять, почему и за что Отец-Воевода повелевает ему покинуть первый ряд. Но молодые орты, только ступившие на стезю воина, остаются почти все – за редкими исключениями. Такую поблажку они получают лишь однажды – на первом в их жизни Празднике Цветов: по праву юности. Впрочем, шансов взять верх над куда более опытными соперниками в равном состязании у первогодков практически нет…

Муэт почти не следит за быстрым мысленным речитативом – она знает, кто выберет её, и кого выберет она. По-другому и быть не может!

…Они росли вместе. Чуть ли не с того самого дня, как Муэт осознала себя, рядом с ней всегда был этот упрямый мальчишка, выделявшийся (и выделяемый ею) среди всех прочих ростков. Ей даже казалось, что они пришли в этот Мир одновременно, хотя Хок и был четырьмя годами старше.

…Когда он принёс ей янтарную жужелицу, Муэт испугалась, увидев друга: росток был весь изодран, а на его лбу красовался громадный кровоподтёк. Муэт уже знала, что ловить жужелиц – точнее, разыскивать этих зверьков среди нагромождения каменных глыб в необитаемых узких щелях, – очень трудно. И опасно – запросто можно ухватить голой рукой затаившуюся ядовитую многоножку или попасть на обед плотоядному грибу. Но жужелицы были для ортов не просто домашними любимцами, а некими своеобразными амулетами, приносящими счастье. Неприхотливые и ласковые, янтарки жили долго и привязывались к своему хозяину, реагируя изменением свечения и мелодичным жужжанием на его настроение. И ещё они умели запоминать и хранить неопределённо долгое время слова и даже мысли владельца, становясь чем-то вроде живого дневника – причём дневника, недоступного чужому взгляду. Подарок – так Муэт назвала пойманную Хоком янтарку – до сих пор при ней. Сначала она доверяла жужелице нехитрые детские тайны, а потом – и гораздо более серьёзные секреты…

Хок вступил в круг бойцов, когда Муэт исполнилось шестнадцать. И тогда она впервые почувствовала, что её друг смотрит на неё глазами мужчины. И ей стало жарко и сладко. Но тут же она испытала ещё одно, доселе неизвестное ей чувство, – ревность! Приближался очередной Праздник Цветов, и Хок впервые должен был в нём участвовать. И Муэт знала, что шансы стать одним из победителей у молодого орта были – недаром менторы выделяли его среди многих других юношей. А менторы очень скупы на похвалы… Но если он победит, значит… Значит, одна из Вплетающихся – а их двенадцать, и все они красивы! – позволит её, Муэт,другу вдохнуть первый аромат . Не она сама, а какая-то другая девушка сделает это ! От этой мысли Муэт пришла в бешенство, а потом испугалась – что это с ней? Она что, смеет не соглашаться с законами народа гор? Но ревность не уходила, и продолжала покусывать Муэт своими острыми зубками…

Она смотрела на состязание, притаившись за спинами других девочек-бутонов, хотя имела полное право стоять впереди – право, дарованное лучшим. И сердце её билось так суматошно-яростно, что, казалось, оно вот-вот выскочит из груди и запрыгает по гладкому каменному полу зала горячим живым комком. Муэт желала Хоку победы, она так гордилась им – и так не хотела, чтобы он победил!

Как она и ожидала, Хок вышел в финал – единственным из всех юношей. Их было двадцать четыре – по двое на каждую Вплетающуюся. Симпатии девушек определились – каждая выбрала свою пару претендентов. Муэт отметила кратчайший мысленный поединок между двумя цветами за пару Хока и тут же поняла, что причиной этого мгновенного соперничества был именно её друг. И снова ревность проколола её горячей иглой – Муэт даже пришлось напрячься , чтобы не выдать своего смятения.

Соперник Хоку достался достойный – сильный, опытный и умелый маг-боец в полтора раза старше юноши. Но Муэт ни секунды не сомневалась в том, что победит её друг, и ей было больно. Она опустила глаза – не только чтобы не видеть, но и чтобы не вмешаться невольно в ход борьбы: такое карается, и карается строго.

…По залу пронёсся шумный вздох. Не поднимая глаз, Муэт поняла, что это значит. Хок промахнулся , хотя уже почти взял верх. Муэт поймала лёгкую тень разочарования в глазах приза , однако Вплетающаяся с улыбкой протянула руку победителю – закон племени справедлив. И ещё два взгляда почувствовала Муэт. Глаза Хока, её друга , искрились весёлым озорством (Ты всё поняла, цветочек ?), и ей стало тепло ; а вот быстрый и насторожённый взгляд Старшей вызвал смутное беспокойство. О чём подумала мудрая Мать-Ведунья? Она ведь тоже всё поняла…

…А на следующий Праздник Цветов Хок и вовсе не пришёл – вызвался быть Стражем Периметра. Ну что ж, такое не только допускалось, но приветствовалось – ведь долг перед племенем превыше всего!

Муэт родилась весной, и весной, когда зимние холода отступили, ей исполнилось восемнадцать. Следующий Праздник – её, и, надо думать, Хок не будет рваться в караул в этот день…

На совершеннолетие Муэт получила от друга ещё один подарок – такой, какой любой молодой орт мечтает сделать нравящемуся ему цветку. Он подарил ей ожерелье из зубов кровососа – такой дар равносилен признанию в любви. Впрочем, в его любви Муэт давно уже не сомневалась. Когда Хок протянул подруге ожерелье, она заметила на его руке браслет из змеиной кожи. Значит, он добыл кровососа сам – ни один орт не будет носить браслет из кожи этой смертоносной твари, убитой кем-то другим. И ещё она заметила на щеке Хока свежий тонкий шрам, прорезанный чем-то очень острым. Юноша ничего не рассказывал, а спрашивать о таких вещах у ортов не принято. И Муэт так и не узнала, что если бы не предупреждающий мыслекрик Кроу, Хок не вернулся бы из Развалин. А так отделался шрамом, оставленным заострённым змеиным хвостом. Прыгнуть второй раз кровосос уже не успел…

• Предыдущая
• 13/58
• Следующая