Икар - Сосновская Надежда Андреевна - Страница 34

• Предыдущая
• 34/100
• Следующая

— Ну… — медленно выговорил Кид. — Я не думаю, что у меня так много шансов смотаться в Париж, Лондон или Вену. Так всегда бывает с Черточками. Мы обычно знаем, куда нам хочется попасть, но никаким образом не можем там оказаться.

Джек закончил комплекс и без сил упал на спину, тяжело дыша, а Кид сказал:

— Они все живут на краю пропасти. Как ты думаешь, что это говорит обо мне?

— Извини, — выдохнул Джек. — Я отвлекся. Я весь отдался упражнениям, и меня чуть не стошнило. Мы сейчас о ком разговариваем?

— О Команде. Как ты думаешь, что может означать то, что все они немного… — Он проследил за тем, как Джек принял сидячее положение и начал новую серию качаний. — Немного чокнутые?

— Это означает, что у тебя извращенный вкус в отношении женщин.

— Нет. Они все потрясающие. Правда. Они все интересные, необычные и внешне классные. Но все как бы… с изъяном. Они все… — Он задумался, пытаясь подобрать верное слово. И подобрал. — Опасны. Они все опасны.

— Опасны? Как это? — Кид сразу не ответил, и Джек задал другой вопрос: — О каких изъянах ты говоришь?

— Мне трудно это объяснить… Скажем, Силачка — человек легкий, просто она немножко чокнутая. Наркотики употребляет. Многовато пьет. То в паранойю впадет, то просто взбесится. Я с ней познакомился в клубе, в одном ночном заведении. Она там работала и сейчас работает, и я с ней заговорил, а она мне вдруг: «Можно тебе вопрос задать?» Я говорю: «Конечно», и она говорит: «Я тут с подружкой поспорила на сто баксов. Я говорю, что гора Рашмор [19]от природы такая, а она говорит — нет, там скульптуры». Ну, я и давай ей объяснять, что там не чисто природное образование, что Эйб [20]и все прочие парни на скале вытесаны во всех подробностях, а она слушает меня и не верит. Сначала вообще разозлилась и решила, что я вру. Потом заподозрила, что я с ее подружкой сговорился выигрыш поделить. Под конец мне пришлось убеждать ее в том, что я знать не знаю ни ее подружку, ни ее саму и что я говорю чистую правду. И что она делает? Она спрашивает, не одолжу ли я ей сто баксов, чтобы она оплатила проигранное пари.

— Кид, мне бы не хотелось принижать достоинства твоих подружек, но скажи, что тебя может восхищать в девице, которая считает, что гора Рашмор такая от природы?

— Ты бы ее увидел, Джек.

— Значит, это что-то чисто физическое?

— Чисто? — Кид медленно покачал головой. — Нет. Этого и в помине нет. То есть физического тут очень даже много, с Силачкой даже слишком много физического, но эти женщины — все они — почти совершенны. Почти совершенны с физической точки зрения. И все время стараются достичь еще большего совершенства.

— Все бы ничего, лишь бы только эти старания не были поверхностными.

— Ты уж мне поверь. Все не совсем поверхностно. Дело не только в том, как они выглядят. Они чувственны. Они алчны. Они многого хотят — я просто не знаю, как еще это описать… и в своих желаниях они одержимы. По крайней мере, для меня это выглядит именно так. — Кид рассмеялся. Видно было, что ему хочется избавиться от неожиданной серьезности. — Вот в чем еще различие между нашими мирами, Джек. Ты живешь в рациональном мире, где главное — логическое мышление, ответственность и работа. А я окружен людьми, которые готовы на все, лишь бы сделать себя красивыми, или разбогатеть, или…

— Или просто получить то, что хочется. — Когда Кид согласно кивнул, Джек сказал: — Думаю, с одним из таких людей я повстречался. В Шарлотсвилле.

— Да, — отозвался Кид, — Пожалуй, так.

Джек закончил третью серию качаний и улегся на спину. Довольно долго у него даже на разговор не было сил. Кид спросил:

— Четвертый разок не хочешь попробовать? Мог бы рекорд поставить.

Джек отмахнулся. Видимо, Кид что-то прочел в его взгляде, потому что второй раз предлагать не стал. Он отошел от тренажера и дал Джеку возможность прийти в себя.

Через несколько секунд Джек заставил себя сесть. Потирая сведенные спазмом мышцы живота, он повернул голову к Киду и проговорил:

— Эти люди… эти твои… Черточки… твоя Команда… которые делают все, чтобы раздобыть то, чего им хочется… это и делает их опасными?

Кид немного подумал.

— Нет, — ответил он наконец. — Члены Команды опасны тогда, когда не получают того, что хотят.

Силачка

Где она находится?

О черт, о черт, о черт… О господи, да где же она, черт побери, находится?

Ох. Да.

Она дома.

Боже, она находится в своей собственной квартире. Как же она могла не узнать собственную квартиру? Да ладно. Не в первый раз. И небось не в последний.

На одно ужасное мгновение ей показалось, что она дома в России, а не дома в Америке. Порой с ней такое случалось. Обычно — посреди ночи, когда на пол ложились тени. Тени напоминали ей о Москве. Она уехала, когда ей было четырнадцать, но почему-то знала, что тени всегда будут напоминать ей о Москве. Она не верила, что когда-нибудь сможет избавиться от этих теней. Недоедание. Восемь человек в квартире, по сравнению с которой эта казалась долбаным Букингемским дворцом. Холод, серость, старик, который забавлялся с ней и расплачивался треклятыми зажигалками…

Она потянулась вправо, провела рукой по днищу перевернутого оранжевого пластикового ящика, служившего тумбочкой, в надежде найти сигарету. Ее рука прикоснулась к чему-то твердому, она услышала негромкий стон, и то, что лежало рядом с ней, пошевелилось и…

Господи боже. Она была не одна.

Это еще кто такой?

Ах да… Она его знала.

Ага. И он ей нравился. Он был хороший. Отличный парень.

Кид.

Он кое-что делал для нее. Оказывал услуги.

Но что у него было на уме — вот вопрос.

Он был хорош собой, что да, то да. Какое у него тело… О господи, у них же был совершенно потрясающий секс — теперь она вспомнила. Но вот он снова пошевелился и лег на бок, и она увидела у него на спине глубокие царапины. Откуда у него взялись такие царапины?

Ой, да. Это она его поцарапала. Вспомнив об этом, она рассмеялась, но тут же закашлялась. Поскорее спустила ноги с кровати и, пошатываясь, побежала в кухню за сигаретой — она вдруг вспомнила, что оставила пачку рядом с мойкой.

По пути она споткнулась, задев ногой свой ботинок, снятый и брошенный ночью. Поискала взглядом второй, но не нашла. «Он где-то здесь, — решила она. — Или нет? Может быть, и нет. Кому какое дело?»

Облокотившись о кухонную стойку, она сделала глубокую затяжку. Ей сразу стало лучше. И тут она почувствовала боль в ступне и посмотрела вниз. Господи Иисусе, у нее шла кровь. Она наступила на кусок битого стекла. Откуда в кухне на полу взялось битое стекло?

Ах да. Она разбила бутылку. Бутылку водки. Еще два русских следа, от которых она не могла избавиться: водка и треклятый акцент.

Так это она вчера? Господи… Черт…

Да что там такое? Что за шум?

Ой, ну да. Она же не одна. Она забыла. Милый мальчик. Кид.

«Есть у меня в доме наркота или нет? Или надо выйти и купить?» Вот это тоже было хорошо в Америке. В Америке можно было смотаться в клуб и найти какого-нибудь богатея с наркотой, и надо было только с ним трахнуться. А в Москве наркоту надо было выпрашивать. А потом все равно трахаться.

Господи. Кровища-то из ноги текла не по-детски.

Она увидела свое отражение в оконном стекле. В кухонном окне, выходившем в задрипанный переулок. В задрипанный переулок задрипанного квартала в задрипанном городе. Дерьмовый переулок. А вот она выглядела классно. Действительно классно. Она смотрела на туманное отражение в забрызганном грязью окошке. На свое обнаженное тело, такое тоненькое, красивое, почти идеальное. Она облизнула губы. Не спуская глаз с отражения, положила руку на стойку, ухватилась покрепче, подняла правую ногу, вывернула ступню, посмотрела. Вытащила из пятки маленький осколок стекла и почувствовала легкое покалывание.

• Предыдущая
• 34/100
• Следующая