Икар - Сосновская Надежда Андреевна - Страница 68

• Предыдущая
• 68/100
• Следующая

Джек и Дом вернулись в главный зал. Джек огляделся по сторонам. Танцовщиц было не меньше пятидесяти, а может быть, даже семьдесят пять, посетителей — в четыре-пять раз больше. Большую часть публики составляли бизнесмены от сорока до пятидесяти. Довольно много было и молодых парней лет двадцати пяти. Несколько японцев. Несколько чернокожих. Не так много женщин, и все с кавалерами. Джек заметил двух дам, которые явно чувствовали себя неловко, и трех, которые были просто в полном восторге. Около одной женщины, сидевшей недалеко от того места, где задержались Джек с Домом, назойливо крутились две танцовщицы, а ее муж или любовник наблюдал за ними. И женщина была в экстазе; она не могла оторвать глаз от танцовщиц, от их извивающихся тел. Поскольку она была женщиной, ей разрешалось прикасаться к танцовщицам. Джек заметил, как она коснулась кончиком языка соска груди одной из плясуний.

— Ну, ты какую выбираешь? — спросил Дом.

— Давай посидим здесь немножко и посмотрим, что будет.

В итоге распорядительница — по обычным стандартам весьма сексуальная, но простенькая в сравнении с женщинами, которые танцевали, разгуливали по залу или искали, для кого бы потанцевать, — отвела их к столику, где на них сразу была совершена атака. Джек едва успел сесть на стул, как перед ним возникла темноволосая танцовщица с короткой, почти мужской стрижкой и попыталась залезть к нему под рубашку. Он и глазом не успел моргнуть, а она уже плюхнулась к нему на колени, проворно стащила с себя платье и прижалась к нему. Гремела музыка, а танцовщица надула губки, подмигнула и провела кончиком длинного ногтя по щеке Джека. Тут он понял, почему многие мужчины сидят в неловких, застывших позах. Он не знал, как сидеть, не знал, куда девать руки, и в конце концов постарался не шевелиться. Оставалось решить, куда смотреть. Музыка на миг стихла, и танец прекратился. Он продолжался всего-то минуты три. Танцовщица водрузила красивую ножку на стул Джека, всеми силами разыгрывая Сэлли Боулз, [49]и подсунула руку под его бедро. Другой рукой оттянула резинку на чулке и провозгласила:

— Минимум — двадцать.

Джек положил купюру на ее бедро. Отпущенная резинка ударила по телу красотки.

— Хочешь, еще станцую? Пока я только разогреваюсь, — мурлыкнула танцовщица.

Джек, чувствуя себя немного глупо, сказал:

— Ты ведь не из Огайо, а?

Темноволосая прелестница улыбнулась. Снова зазвучала музыка, и она сказала:

— Если тебе так хочется, могу быть из Огайо.

Он покачал головой, а она пожала плечами и вразвалочку отправилась к соседнему столику. Через пару минут она снова сбросила платье и начала извиваться на коленях у другого мужчины.

Джек обернулся и увидел блондинку с неестественно громадной имплантированной грудью, подкатывающуюся к Дому.

— Я тебя никогда тут не видела, — ворковала она, глазея на культю его правой руки.

— А я тут никогда не был, — ответил Дом, зачарованный зрелищем ее грудей, таких твердых, что при ходьбе они даже не покачивались. — Ты откуда родом?

— Я? — переспросила блондинка. — Ниоткуда. — Она обвела рукой зал. — Я тут родилась. Прямо в этой маленькой комнатке.

В полночь, после бесчисленных вопросов и уймы розданных двадцатидолларовых бумажек, Дом объявил, что уходит.

— Я устал, — сказал он. — Думаю, вряд ли из этого что-то выйдет, а моему петушку возбуждения на эту ночь уже хватит. Пойду домой, посижу в горячей ванне и буду думать про то, в каком гребаном мире мы живем.

— Я остаюсь, — сказал Джек.

— А я другого не ожидал, Джеки.

Дом собрался было добавить что-то еще, но передумал, встал и направился к выходу.

Джек устремил взгляд на помост. Молодая негритянка, обхватив ногами шест, поднималась вверх, перехватывая его руками. Два японских господина, сидевших неподалеку, аплодировали с такой страстью, будто только что закрылся занавес после показа «Лебединого озера». Джек поднял руку, дал знак официантке. Ему срочно нужно было выпить еще пива.

Остаток вечера продолжался примерно в том же духе. К часу ночи обнаженная плоть успела прискучить. Женщины, поначалу казавшиеся идеалом совершенства, теперь выглядели похожими друг на дружку. Джек побывал и в частном зальчике, где, как верно сказала распорядительница, подавали шампанское, вот только по вкусу оно больше напоминало имбирный эль и бутылка стоила сто долларов. Здесь было потише, поспокойнее, физических контактов, правда, больше, но женщины точно такие же. Они просто курсировали из зала в зал. Заглянул Джек и в тот зальчик, где танцевали медленные танцы, но от нескольких предложений выйти на танцпол отказался. К половине второго он подсчитал, что успел переговорить с сорока женщинами. Он роздал небольшое состояние двадцатидолларовыми купюрами и все время задавал похожие вопросы: «Ты из Огайо? Знаешь Кида Деметра? Знаешь кого-нибудь, кто знает Кида Деметра?», но ответ был всегда один и тот же: «Нет».

Он стоял у барной стойки с последним бокалом пива. Музыка все еще гремела, танцовщицы производили все те же энергичные заученные движения, как и тогда, когда Джек только вошел в зал. И народу не стало меньше, чем три часа назад. Но с него хватило. Он поставил недопитый бокал на стойку, встал и сделал шаг к выходу. Танцовщица загородила ему дорогу.

— У тебя усталый вид, — сказала она.

Джек кивнул и улыбнулся. Эта девушка была хорошенькая. Вроде бы с примесью латиноамериканской крови. В платьице из золотой парчи, едва прикрывавшем бедра. Лиф платья был расстегнут и открывал на обозрение маленькие, но твердые груди. «Боже! — подумал Джек. — Настоящие, что ли? Для такого заведения это просто чудо!» Кривоватая усмешка. Эта девушка выглядела немного более настоящей, чем большинство из тех, что вились вокруг Джека всю ночь. Она смотрела на него с любопытством, словно изучала или запоминала на будущее.

— Хочешь станцевать со мной? — спросила она. — Это будет получше витаминов.

— Ты, случаем, не из Огайо? — устало осведомился Джек.

— Из Ньюарка, — ответила она.

Джек закатил глаза. Не стоило ждать божественных подарков в этом местечке. Беспомощно разведя руками, он проговорил:

— Доброй ночи. Я ухожу.

Он попытался протиснуться между ней и табуретом, а она выставила бедро и обиженно проговорила:

— Эй! Мне показалось, что тебе нужна девочка из Огайо. Разве не ты про такую всю дорогу спрашивал?

— Ты же сказала — из Ньюарка.

— Так и есть, — подтвердила Затейница. — Ньюарк, штат Огайо.

— Меня зовут Лесли, — сказала она.

Это было ее настоящее имя. Она не стала бы морочить голову другу Кида. Лесли Сезар. В клубе ее называли Гвинет. Здесь любили, чтобы девушки брали себе сценические имена, а она была большой фанаткой Гвинет Пэлтроу, считала ее просто классной, кроме шуток. Она сказала, что сама она тоже актриса. Ну да, правда, в последнее время мало работала. Сниматься в кино — это так тяжко. А танцевать здесь очень даже легко и просто. И денег она зарабатывала много — в хорошую ночь до пятнадцати сотен, а порой и две тысячи набегало, так что дело того стоило…

Джек сказал ей, что хотел бы поговорить с ней о смерти Кида, и заметил, что она слегка прищурилась, но только на долю мгновения. Она сказала, что с радостью поговорит с ним. Но она не могла просто взять и бросить работу. Она могла бы с ним посидеть, но ему придется ей заплатить. Иначе ей достанется от управляющего. Она могла бы то и дело садиться к нему на колени, тогда все выглядело бы так, словно она пытается вытянуть из него побольше денег.

Они сели за столик, к ним подошла официантка.

— Принеси мне только минеральной воды, — сказала Лесли. А Джеку пояснила: — Если станешь девочкам покупать выпивку, тебя обдерут как липку.

Джек сказал, что тоже выпьет минеральной воды, и официантка поспешила выполнить их заказ.

Лесли не пришлось уговаривать. Она сама была рада поговорить о Киде и о себе. Джек поудобнее устроился на стуле, полуприкрыл глаза. Она придвинула свой стул ближе, чтобы он мог слышать ее на фоне громкой музыки. Время от времени Лесли меняла положение: то забрасывала ноги на ноги Джека, то обвивалась вокруг него, будто они были давними любовниками — сидели себе на диванчике и смотрели телевизор. В какой-то момент посреди разговора Лесли вдруг сняла с себя платье, протанцевала вокруг Джека несколько кругов, касаясь грудью его макушки, и снова уселась на стул. Но платье она еще минут десять не надевала. С превеликой радостью сидела полуобнаженная и болтала. Время от времени он передавал ей деньги, а она улыбалась, и из-за этого все ее лицо становилось несимметричным, две его половинки словно бы не подходили одна к другой. Джек понял, что эта девушка обладает особой притягательностью. Он догадывался, что в Команду Кида она попала не потому, что была самой красивой или самой зажигательной танцовщицей в клубе, — было видно, что все это ее почти не интересует, что все это ей словно бы и не нужно, — но при этом Джек готов был побиться об заклад, что Лесли зарабатывает больше любой другой девушки. Она была совершенно особенная. С ней рядом Джек чувствовал себя примерно так же, как на заднем сиденье лимузина рядом с Эвой Мильярини — Гробовщицей. Эта танцовщица тоже была из особой породы женщин. Пока Джек эту породу не понимал, но его к ней безотчетно тянуло.

• Предыдущая
• 68/100
• Следующая