Рога - Кинг Джозеф Хиллстром "Хилл Джо" - Страница 50

• Предыдущая
• 50/89
• Следующая

— Меррин, ты как, нормально? — спрашивает Ли.

Она все еще дрожит, почти что судорожно.

— Нет. Д-да. Я… Ли, останови, пожалуйста. Прямо здесь.

Эти последние три слова она произнесла как настоятельную просьбу о помощи.

Направо поворот к старой литейной, поворот крутой, слишком крутой, чтобы в него вписаться, но они все равно поворачивают. Терри упирается рукой в спинку сиденья Меррин и с трудом удерживается от крика. Правые колеса попадают на рыхлый гравий и расшвыривают его в стороны, оставляя глубокую четырехфутовую борозду.

Кусты царапают бампер и с треском ломаются. «Кадиллак» прыгает на глубоких колеях, но все равно едет еще слишком быстро; шоссе остается сзади и исчезает. Впереди через дорогу натянута цепь. Ли резко тормозит, руль дергается в его руках из стороны, в сторону. Машина останавливается, касаясь фарами цепи, даже немного ее натягивая. Меррин открывает дверцу и высовывает голову наружу, ее тошнит. Раз. Еще. Долбаный Иг, в этот момент Терри его ненавидит.

Да и к Ли он тоже не испытывает слишком уж дружественных чувств, это ж надо — разворачивать машину так круто. Они уже точно остановились, а какой-то частью Терри все еще кажется, что они продолжают двигаться, продолжают скользить вбок. Будь косяк у него в руке, он бы вышвырнул тот в окно — его корежит от одной только мысли сунуть эту штуку в рот, это было бы как проглотить живого таракана, — но косяка у него нет, и он не знает, куда тот подевался. Он трогает свой оцарапанный, тупо саднящий висок и болезненно морщится.

Капли дождя с расстановкой стучат по ветровому стеклу. Вот только это не дождь, больше не дождь. Просто капли, падающие с нависающих веток. Не прошло и пяти минут с того времени, когда ливень хлестал с такой силой, что капли отскакивали от дороги, но по всегдашней привычке летних гроз сегодняшняя тоже развеялась также быстро, как и собралась.

Ли вылезает наружу, обходит машину и садится на корточки рядом с Меррин. И что-то ей негромко говорит спокойным вразумляющим голосом. Однако когда Меррин отвечает, ответ ему не нравится. Он повторяет свое предложение, и на этот раз ее ответ можно расслышать, звучит он весьма недружелюбно.

— Нет, Ли. Я просто хочу вернуться домой, переодеться в сухое и снова почувствовать себя человеком.

Ли встает, подходит к багажнику, открывает его, что-то достает. Мешок с тренировочной формой.

— У меня тут треники. Рубашка. Штаны. Теплые и сухие. И к тому же безо всякой блевотины.

Меррин говорит ему «спасибо» и выходит из машины во влажную, ветреную, жужжащую насекомыми ночь, накинув на плечи спортивную куртку, которую дал ей Терри. Она тянется за мешком, но Ли отпускает его не сразу.

— Ты же понимаешь, что должна была это сделать. Было чистым безумием думать, что ты сможешь… что кто-нибудь из вас сможет…

— Я просто переоденусь, ладно?

Выдернув у него мешок и свернув на дорогу, Меррин пересекает снопы света от фар; ее юбка прилипла к ногам, а блузка на какое-то мгновение становится в ярком свете совсем прозрачной. Терри восхищенно глазеет и ловит себя на этом, и заставляет себя отвести взгляд, и в этот момент замечает, что Ли тоже глазеет. И впервые задается вопросом, не может ли статься, что у старого доброго Ли Турно есть некоторый интерес к Меррин Уильямс — или, по крайней мере, у него на нее стоит. Меррин удаляется от машины — сперва она идет по световому туннелю, вырезанному фарами, а затем сходит с гравия в темноту. И это последний раз, когда Терри видит ее живой.

Ли стоит у открытой дверцы машины, глядя вслед Меррин, словно не может решить, возвращаться ему в машину или нет. Терри хочет сказать ему, чтобы сел, но не может собрать для этого ни сил, ни силы воли. Какое-то время Терри тоже глядит ей вслед, но затем это становится невыносимо. Ему не нравится то, как ночь дышит, раздувается и опадает. Фары выхватывают пониже литейной угол открытой поляны, и ему не нравится, как мокрая трава хлещет темноту и ее безостановочное движение. Он слышит траву сквозь открытую дверцу, она шипит, как серпентарий в зоопарке. И еще: у него так и не прошло это слабое, но тошнотворное ощущение движения вбок, беспомощного соскальзывания в какое-то место, куда ему вовсе не хочется. Ад и боль в правом виске тоже не слишком помогает. Терри подтягивает ноги и ложится на заднее сиденье.

Так уже лучше. Пятнисто-коричневая обивка сидений тоже движется подобно медленным волнам сливок в чуть-чуть помешиваемой чашке кофе, но это все в норме, самое то, чтобы видеть в обдолбанном состоянии, безопаснейшая картина. Не то что мокрая трава, экстатически качающаяся в ночи.

Ему нужно что-нибудь, о чем бы можно подумать, что-нибудь умиротворяющее, нужна какая-нибудь мечта, чтобы успокоить ею взбудораженный мозг. Продюсеры уже подбирают гостей на будущий сезон, обычная смесь героев сегодняшних и вчерашних., черных и белых, Мос Деф, Def Leppard, Eels иCrowes [27] и все прочие животные из бестиария поп-культуры, но кем Терри действительно заинтересовался, это Кит Ричардс, который пару месяцев назад был с Джонни Деппом в «Гадючьей комнате» [28]и сказал Терри, что, по его мнению, их программа, на хрен, прелесть и он с огромным, на хрен, восторгом в ней поучаствует, в любой секунд, только, на хрен, скажи заранее, и чего ты, на хрен, так долго тянул? Это была бы полная потрясуха получить Ричардса и дать ему целиком последнюю получасовку. Менеджеры «Фокса» терпеть не могут, когда Терри ломает обычный формат и превращает программу в концерт — ему уже не раз говорили, что это передает полмиллиона зрителей прямиком Леттерману, [29]— но, по мнению Терри, эти менеджеры могут пососать мозолистый перетруженный член Кита Ричардса.

Через какое-то время он начинает уплывать. Головастый Перриш выступает вместе с Китом Ричардсом перед фестивальной публикой, которой тысяч восемьдесят и которая почему-то собралась в старой литейной. Играют «Сочувствие к дьяволу», и Терри согласился вести вокал, потому что Мик сейчас в Лондоне. Терри скользит к микрофону и сообщает экстатически прыгающей толпе, что он человек со вкусом и деньгами, это строчки из песни [30] , но и правда тоже. Затем Кит Ричардс поднимает свой «Телекастер» и играет старый дьявольский блюз. Его разнузданное гитарное соло мало похоже на колыбельную, и все же оно погружает Терри Перриша в неспокойный сон.

Когда он ненадолго просыпается, они снова едут по шоссе, «кадиллак» разрезает гладкую ленту ночи. Ли сидит за рулем, пассажирское место опустело. Терри получил назад свою куртку, ею накрыты его ноги и колени. Именно так бы сделала и Меррин, вернувшись в машину, ее типичная заботливость. Впрочем, куртка вся грязная и насквозь промокла, и ее удерживает на коленях у Терри какой-то тяжелый предмет. Терри хватает его и видит, что это мокрый камень, похожий формой и размером на страусиное яйцо, облепленный травинками и грязью. Этот камень непременно должен что-то значить — Меррин положила его не без причины, — но у Терри сейчас слишком мутная голова, чтобы что-то соображать. Он кладет камень на пол. Камень измазан чем-то липким, вроде раздавленной улитки; Терри вытирает пальцы о рубашку, поправляет на коленях куртку и снова ложится.

Его левый, стукнутый висок все еще саднит, и, потрогав его тыльной стороной левой руки, он видит, что снова пошла кровь.

— Меррин нормально доехала? — спрашивает Терри.

— Что?

— Меррин. Мы о ней позаботились?

Какое-то время Ли ведет машину не отвечая. Затем он говорит:

• Предыдущая
• 50/89
• Следующая