Теперь ты меня видишь - Болтон Шэрон - Страница 27

• Предыдущая
• 27/75
• Следующая

— По-моему, дело в шляпе, — сказал Андерсон.

— Если бы у нас были другие отпечатки, желательно полные, я бы с вами согласился. — Питерс поднял очки на лоб. — И не забывайте, что на солнцезащитных очках и туфле мы вообще ничего не нашли. Конечно, совпадения на восемьдесят пять процентов не хватит для суда, но я бы на вашем месте присмотрелся к этому парню повнимательнее.

— А какой у него послужной список? — спросил Андерсон.

В комнату кто-то вошел. Я повернула голову и сразу же наткнулась на эти бирюзовые глаза… И судя по этим бирюзовым глазам, Джосбери поспал еще меньше, чем я.

— Купер отсидел два года из пяти в конце девяностых. Поножовщина. — С каждым словом Питерса настроение собравшихся заметно улучшалось. — Он был членом преступной группировки, но жертва сильно не пострадала, оттого срок дали щадящий. Через пару месяцев после освобождения его арестовали по подозрению в краже со взломом, но не хватило улик.

Приглушенные шаги за спиной. Стол сдвинулся буквально на миллиметр. Я поняла, что кто-то на него сел.

— Это большой шаг вперед, — сказала Таллок, мимоходом кивнув Джосбери. — От уличного бандитизма и квартирной кражи — к серийным убийствам.

— Пожалуй, — согласился Питерс. — Но в протоколах пишут, что это больной человек. Склонен к насилию. Когда Купера держали в изоляторе, он напал на женщину-сержанта. Вроде как пытался задушить.

— Многообещающе, — пробормотал кто-то в другом конце комнаты.

Офицеры принялись возбужденно переглядываться, а Таллок встала и поблагодарила Питерса, хотя я видела, что тому не удалось ее убедить. После она вкратце пересказала результаты вскрытия.

— Труп, который мы должны искать, принадлежит женщине, не перенесшей никаких серьезных заболеваний и родившей, по крайней мере, одного ребенка. Примерный возраст — от тридцати пяти до пятидесяти пяти.

— Джеральдина Джонс в эту возрастную группу тоже попадала, — сказал кто-то.

— И большинство жертв Потрошителя, — поддакнул другой.

— Да. А также половина женщин, проживающих в Лондоне, — остудила их пыл Таллок. — Ладно, сейчас давайте сосредоточимся на поисках Самюэля Купера. Джордж, Том, проверьте тоттенхемский адрес. Возьмите с собой его фотографию, поспрашивайте. Лучше даже так: пошлите туда кого-то из местных. Пусть в случае чего подержат его, пока вы не приедете.

Оба детектива отправились выполнять приказание.

— Пит, можешь отвезти его фото к Джонсам? Может, кто-нибудь его узнает.

— А из присутствующих никто с ним не знаком? — внезапно спросил Джосбери. Он по-прежнему сидел у меня за спиной, но по интонации и направлению голоса я поняла, что он смотрит на меня. — С кого бы начать? Ну, допустим, с Флинт.

Я покачала головой. Все внимание было теперь обращено на меня.

— Точно? Нигде не слышала это имя?

— Нет, — сказала я, снова рассматривая фотографию Самюэля Купера.

— Он практически твой ровесник. Может, вы дружили в юности?

— Нет, впервые вижу, — спокойно повторила я. Не хотелось устраивать сцену в присутствии коллег. — Я с ним не знакома. И понятия не имею, откуда он может меня знать. Если он меня, конечно, знает.

Таллок молча наблюдала за нашим диалогом.

— А вы… — начала она.

— Помирились? — договорил за нее Джосбери. — Еще как. А вот за квартиркой ее нужно присматривать. Туда при желании трехлетний ребенок вломится.

Таллок покачала головой, словно ставя крест на всех беспечных дамочках и на мне в частности.

— Я договорился с одной конторой, которая занимается домашними сигнализациями, но тебе надо будет подписать квитанцию. В воскресенье это небось дороговато выйдет. А если сегодня не успеют, кому-то придется снова у нее ночевать.

— Так, ребята, за работу! — скомандовала Таллок.

Все начали собираться. Я тоже встала, но меня окликнул Джосбери:

— Погоди секунду, Флинт.

Я снова села, даже не взглянув на него, и стала ждать, пока все разойдутся. Когда в комнате остались только мы, Таллок и Андерсон, Джосбери уселся напротив меня.

— У меня для тебя подарок, — сказал он и достал из внутреннего кармана новехонький и, похоже, очень современный телефон. — Твой новый мобильный.

— Меня и старый вполне устраивал.

— Я перенес сюда все контакты, — сказал он.

Я взяла телефон. Ладони у него были теплые.

— Мы всем такие выдаем, — пояснил он. — В них вмонтированы специальные устройства, подсоединенные к нашей GPS-системе. Если он включен и батарея не села, мы всегда будем знать, где ты находишься. Не возражаешь?

— Нет, — солгала я.

— Могу еще дать четырехзначный номер, который отсылает срочный вызов прямо на наш пульт.

— А без этого никак нельзя было обойтись?

— Кто-то проник в квартиру Эммы Бостон и украл ее телефон, чтобы связываться с тобой напрямую. Этот кто-то потом целый день заваливал тебя сообщениями. Согласись, как-то все это не внушает оптимизма.

— Я буду осторожна, — пообещала я.

— Я договорился с ребятами из Ярда, мы к ним заедем во второй половине дня, — сказал он уже Таллок. — Обучим Флинт азам звукозаписи и прослушки.

— Но не могу же я полгода таскать с собой диктофон! — возмутилась я.

— А мы диктофонами больше и не пользуемся, — сказал Джосбери и улыбнулся одними губами — взгляд оставался непреклонен. — Теперь процесс куда интимнее.

За дребезжанием телефона я не расслышала собственный ответ. Трубку снял Андерсон. Кратко о чем-то переговорив, он отключил связь и повернулся к нам.

— Это Джордж. Тоттенхемские копы уже съездили в тот сквот, но Купера там не оказалось. Местные обитатели говорят, что он давно живет на улице.

— Хорошо, — кивнула Таллок. — Скажи Джорджу и Тому, пусть пройдутся везде, где обычно собираются бездомные. Сами они не справятся — проверь, кто сможет им помочь. Начинать нужно прямо сейчас.

Андерсон снова взял трубку.

— Вы только время зря теряете, — сказала я.

Все трое удивленно на меня уставились. Андерсон даже забыл убрать руку с телефона.

— Бродяги не станут с ними разговаривать. Они ж здоровяки. И спрашивать будут в лоб.

— Флинт, они туда не в качестве психоаналитиков едут, — сказала Таллок. — Просто покажут фотографию и зададут пару вопросов.

— Первый же бродяга, к которому они обратятся, скажет, застенчиво потупив взор, что ни разу в жизни не видел Купера. Он на все будет готов, лишь бы от него отстали. Этим людям верить нельзя. Пока они будут говорить с одним, все прочие потихоньку расползутся. Они до смерти боятся полиции.

— Откуда такие обширные познания о бомжах? — язвительно поинтересовался Джосбери.

— Бродягах, — машинально поправила я, не глядя на него.

— Так что ты предлагаешь?

— Давайте я сама к ним съезжу.

— Не думаю, что… — начал Андерсон, но я его перебила:

— Я смогу найти больше бродяг, чем кто-либо из вас, и со мной они, возможно, согласятся говорить.

— Почему? — удивилась Таллок, хотя по ее лицу я видела, что ответа не требуется.

— Я знаю уличную жизнь, — сказала я. — Я сама восемь месяцев бродяжничала.

По официальным подсчетам, на улицах Лондона каждую ночь спит примерно одна, а то и полторы тысячи людей. Многие из них — подростки, сбежавшие из дому, где их подвергали всякого рода насилию. Некоторые — старики, потерявшие все, что успели нажить. Многие страдают психическими расстройствами, которые усугубляет недоступность квалифицированной помощи. Все совершенно беспомощны. Им всегда холодно, они всегда хотят есть. С каждой ночью, проведенной под открытым небом, они слабеют; с каждой ночью им становится все страшнее жить. Но ночи — это еще не самое сложное. Самое сложное — дотянуть до конца дня.

Поиски Купера я начала с туннелей, во множестве расходящихся от Тоттенхем Корт-роуд. Там бродяги до наступления темноты просят милостыню у пассажиров метрополитена. Работники подземки обязаны их гонять, поэтому никто не задерживается на одном месте надолго. Я хотела поехать туда одна, но три голоса хором заверили меня, что это исключено. С женщиной-детективом меня тоже не пустили.

• Предыдущая
• 27/75
• Следующая