Узы крови - Бриггз Патриция - Страница 5

– Да, Стефан, сказал Литтлтон и рассмеялся, как злодей из черно-белого фильма. – Вижу, ты помнишь вкус смерти. Бенджамин Франклин как-то сказал: «Те, кто отказываются от свободы ради безопасности, не заслуживают ни того, ни другого». – Он наклонился поближе. – Ты чувствуешь себя в безопасности, Стефан? Или тебе не хватает того, что вы когда-то позволили отобрать у нас всех?

Затем Литтлтон повернулся к своей жертве. Когда он коснулся ее, она едва слышно засипела: ее хриплые крики могли бы доноситься откуда-нибудь издалека. Я натянула шлейку так, что та врезалась мне в плечи, но ничего хорошего не добилась. Когтями я разорвала ковер, но Стефан оказался слишком тяжел, чтобы я его сдвинула.

Литтлтон убил женщину очень быстро: она перестала сопротивляться раньше меня. В конце концов все звуки в комнате стали исходить только от вампиров: один с хлюпаньем пил кровь, другой рядом со мной беспомощно хрипел, но не шевелился.

Женщина забилась в судорогах, ее взгляд на мгновение встретился с моим, ее глаза остекленели в смерти. Когда она застыла, я почувствовала, как убывает магия и уходит ощущение горечи: запах демона ослаб, остался только его слабый след.

Ко мне вернулось обоняние, и я чуть не пожалела об этом. Запах смерти немногим лучше запаха демона.

Тяжело дыша, дрожа и кашляя, потому что едва не задохнулась, я упала на пол. Теперь я ничем не могла ей помочь.

Литтлтон продолжал кормиться. Я бросила взгляд на Стефана, который перестал издавать тревожные звуки. Он снова словно оцепенел. Даже зная, что Стефан способен наблюдать за происходящим не с ужасом, а с желанием, я все равно предпочитала его Литтлтону и пятилась, пока не ударилась бедром о его ногу.

Я прижалась к Стефану, а Литтлтон, чья белая рубашка вся покрылась кровью убитой им женщины, неожиданно поднял голову и посмотрел Стефану в лицо. Он нервно посмеивался. Я так боялась его, вернее той твари, что им овладела, что едва дышала.

– Да, тебе этого хочется, – сказал Литтлтон, протянул руку и провел ею по губам Стефана. Стефан дочиста обличал губы.

– Позволь поделиться с тобой, – ласково сказал второй вампир. Он наклонился к Стефану и страстно поцеловал его. При этом он закрыл глаза, и я поняла, что наконец могу до него дотянуться.

Гнев и страх часто очень близки друг к другу. Я прыгнула, раскрыв пасть и целясь в горло Литтлтону, и ощутила вначале вкус человеческой крови – крови женщины в коже нам пира, – а потом что-то другое, горькое и ужасное, которое пробежало от пасти по всему моему телу, как удар молнии. Я пыталась сомкнуть челюсти, но промахнулась, и мои клыки ударились в кость и отскочили от нее.

Я не вервольф и не бульдог, я не могу перегрызть кость, могу только глубоко впиться в мягкую плоть, и вампир схватил меня за плечи и оторвал от себя, выдрав при этом поводок из руки Стефана.

Кровь, на этот раз его собственная, полилась на грудь, но рана сразу начала зарастать: вампир излечивался даже быстрее вервольфа. В отчаянии я поняла, что не причинила ему серьезного ущерба. Он бросил меня на пол и попятился, закрывая руками нанесенную мной рану. Я почувствовала, как снова нахлынула волна магии, а когда он отнял руки от горла, рана исчезла.

Он рявкнул на меня, показывая клыки, и я рявкнула в ответ. Я даже не видела, как он пришел в движение, только мгновенно ощутила его руки у себя на боках, короткий миг полета – и все оборвалось.

Я проснулась на своем диване: Медея вылизывала мне лицо и громко мурлыкала. С облегчением услышала голос Стефана: значит, мы оба живы. Но, когда ответил Сэмюэль, в его мягком голосе звучала холодная угроза, хотя этот голос напоминал мурлыканье моей кошки. Этот звук вызвал у меня прилив адреналина. Я отбросила воспоминания об ужасах ночи. Сейчас важно то, что сегодня полнолуние и в двух футах от меня сердитый вервольф.

Я попыталась открыть глаза и встать, но столкнулась с несколькими трудностями. Во-первых, один глаз не желал открываться. Во-вторых, поскольку я редко сплю в обличье койота, я попыталась сесть, как человек. Мое тело, затекшее и больное, не очень хорошо отзывалось на любые движения. И наконец, приподняв голову, я получила в награду боль и сопровождающую эту боль тошноту.

Медея по-кошачьи выругала меня и с фырканьем спрыгнула с дивана.

– Спокойней, Мерси.

Сэмюэль наклонился к мне, и угрожающие нотки из его голоса исчезли. Его мягкие, умелые руки прошлись по моему телу.

Я открыла здоровый глаз и осторожно посмотрела на него, не доверяя его голосу как показателю настроения. Глаза Сэмюэля оставались в тени, но широкий рот под длинным аристократическим носом был мягок. Я мельком отметила, что ему пора подстричься: светло-каштановые с проседью волосы падали на брови. Широкие плечи Сэмюэля были напряжены, и теперь, полностью проснувшись, я ощущала нараставшую в комнате агрессию. Он повернул голову, чтобы посмотреть на руки, которые осторожно ощупывали мои задние лапы, и я увидела его глаза.

Светло-голубые, а не белые, как бывает, когда волк слишком близок к поверхности.

Я успокоилась достаточно, чтобы испытывать благодарность за то, что лежу на своем диване, пусть избитая и жалкая, зато не мертвая или, того хуже, в обществе Кори Литтлтона, вампира и колдуна.

Руки Сэмюэля коснулись моей головы, и я заскулила.

Мой сосед по трейлеру не только вервольф, но и врач, причем очень хороший врач. Конечно, иначе и быть не могло. Он слишком долго был врачом и получил, по меньшей мере, три медицинских диплома на протяжении двух столетий. Вервольфы живут очень долго.

– Она в порядке? – спросил Стефан. Что-то в его голосе меня встревожило.

Губы Сэмюэля напряглись.

– Я не ветеринар, я врач. Могу только сказать, что сломанных костей нет, но, пока она не встала на ноги, это все, что я знаю.

Я попыталась перемениться, чтобы помочь ему, но испытала только острую боль в груди около ребер. И в панике негромко заскулила.

– Что болит? – спросил Сэмюэль, проводя пальцем по моей нижней челюсти. Тоже больно. Я дернулась, и он отвел руку.

– Подожди, – сказал Стефан с противоположной стороны дивана.

Голос его звучал неправильно. После того, что с ним сделал этот одержимый демоном вампир, я должна была убедиться, что со Стефаном все в порядке. Я повернулась, скуля от боли, и смогла наконец посмотреть на вампира здоровым глазом.

Стефан сидел на полу возле дивана, но, когда я на него посмотрела, встал на колени, так, как стоял, когда был под властью колдуна.

Краем глаза я уловила внезапный прыжок Сэмюэля. Но Стефан под рукой Сэмюэля просто растаял, исчез. Он двигался странно. Вначале я решила, что он ранен, что Сэмюэль уже добрался до него, но потом сообразила, что он движется, как марионетка Марсилии, госпожи местной семьи вампиров, или как старый-старый вампир, забывший, что значит быть человеком.

– Мир, волк, – сказал Стефан, и я поняла, что с его голосом неладно. Голос был мертвым, лишенным эмоций. – Попробуй снять с нее шлейку. Я думаю, она пытается перемениться, но в шлейке не может это сделать.

Я не замечала, что шлейка по-прежнему на мне. Сэмюэль зашипел, коснувшись пряжек.

– Это серебро, – сказал Стефан, не приближаясь. – Могу расстегнуть, если позволишь.

– Тебе придется многое объяснить, вампир, – проворчал Сэмюэль.

Из всех известных мне вервольфов Сэмюэль – самый спокойный и уравновешенный, но угроза, прозвучавшая в его голосе, отозвалась у меня дрожью в грудной клетке.

– Ты задавал вопросы, на которые я не могу ответить, – спокойно сказал Стефан, но в его голосе появились более теплые, человеческие оттенки. – Очень надеюсь, что Мерседес сможет удовлетворить твое и мое любопытство.

Но сначала кто-то должен снять с нее шлейку, чтобы она могла вернуться к человеческому облику.

Сэмюэль замялся, потом отошел.

– Давай, – сказал он – скорее прорычал, чем сказал.

Стефан двигался медленно. Он подождал, пока Сэмюэль отойдет подальше, прежде чем прикоснуться ко мне. От него пахло моим шампунем, и волосы у него были влажные. Должно быть, принял душ и где-то отыскал чистую одежду. В той комнате в отеле повсюду была кровь убитой женщины. Мои лапы все еще были покрыты ею.