Выбери любимый жанр

Virago - Копылова Полина - Страница 5


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

5

Донна Элизабета расплылась в счастливой улыбке и встала к нему навстречу. «Ба, да она его любит!» – пронеслось в голове у моны Алессандрины, – «Боже мой, да он стоял прямо у меня за спиной…» А то, что он красавец, каких мало, она не отметила даже про себя… Ну, просто этого не требовалось отмечать.

– Муж мой, я приветствую вас дома. Позвольте представить, донна Алессандрина, племянница дона Федерико Мочениго, посла венецейского. Я теряюсь при виде ее совершенств.

– Первейшим из которых, несомненно, является ее красота, – маркиз склонился перед Алессандриной очень низко, словно перед коронованной особой. «А он ее не любит…» – эта мысль не мелькнула в голове Алессандрины, а пришла и осталась. Алессандрина невольно порадовалась этой мысли.

– Ее ученость стоит наравне с ее красотой, – парировала донна Элизабета. «При всей своей любви спуска супругу она, видно, не дает».

– И мы должны быть благодарны мадонне Венеции за сей образец восхитительной гармонии.

Паутина. Не та, липкая, ажурная и нестрашная. Иная, сухая, бесформенная, вездесущая. В такой насмерть запутается самая сильная оса.

Она по горло в паутине. И паук с лицом падшего ангела целует ей руки и говорит двусмыслицы, которые щекочут сердце, как ядовитые волосы медузы… Медузы… Мертвые медузы на пенной воде. Свитые из ветра столпы, один из которых, преодолев рубеж суетного дня, оказался у нее за спиной…

Откуда он тут взялся, если должен был надолго уехать? Почему вошел так тихо? Почему следил за ней? – а ведь следил же, и давно следил. С первых штрихов на аспидной доске.

– Синьора Алессандрина, я полагаю, впервые в Кастилии?

Ловко же он подменил «донну» на «синьору». Дворянку можно назвать синьорой, и торговку, и девку.

– Да, ваша светлость. Моя родня решила, что мне стоит посмотреть мир.

Улыбка. Еще улыбка. Полудетская улыбка. Застенчивая улыбка. Чуть-чуть испуганная улыбка. Я просто ученая девица, ваша светлость, не более того, я ученая девица из Венеции.

– Мы здесь еще не привыкли к столь открытым нравам. Возможно, наши дети… – маркиз повел глазами в сторону жены. Та расцвела. Боже, как она его любит. До смерти.

Дон Кристобаль почувствовал себя лишним. Он стоял возле стола и большими белыми руками бережно сворачивал свою карту, которая так удачно перешла на аспидную доску ученой венецианки.

– Прошу простить, дон Кристобаль, я прервал вас, – обратился маркиз к мореходу, – но вежество требует представиться даме…

– Я уже закончил, – ответил лигуриец, – и благодарю вас за гостеприимство.

– Еще рано, – улыбнулся маркиз, – я полагаю, готовится пиршество, не так ли? – повернулся он к супруге. Донна Элизабета с готовностью закивала.

– Тогда прошу вас, синьора Алессандрина, и вас, синьор Кристобаль, – лигурийцу достался приглашающий жест, Алессандрине – изящно отставленный локоть хозяина. Она оперлась. Рука ее не была тверда.

Он почувствует дрожь и почует страх, непременно.

У него дюжина личин, не меньше. Одна личина показывает, что он ничего не заметил. Другая дает понять: «Я знаю, почему ты дрожишь. Ты дрожишь, потому что я так красив, так близок и так недоступен». Третья намекает: «Я раскусил тебя. Ты знаешь это. Ты боишься меня и правильно делаешь». Четвертая усмехается: «Маленькая куртизанка, прибавляющая себе годы, покупающая в кредит дворянство и подданство, тебе ли дурачить меня?» Алессандрина было подумала, что мнительность может сослужить ей плохую службу – лицо маркиза выражало пустую любезность, и на поверку он мог оказаться вполне заурядным вельможей, женатым по расчету, и поднаторевшим в куртуазных беседах, отчего его речи и кажутся двусмысленными. И вообще не стоит думать о плохом, иначе это плохое непременно случится. И к черту сны – этаким ни в одном соннике не сыскать толкования.

– Скажите, синьора Алессандрина, а может ли венецианская дама благородного происхождения занять место дожа?

– Нет, ваша светлость, ибо женский разум не годится для управления, – мона Алессандрина улыбнулась, всем своим видом дав понять, что отнюдь не убеждена в только что сказанном, а всего лишь повторяет общепринятое.

– Странное дело получается, синьора. Вы, венецианцы, так гордитесь вашим государственным устройством, а меж тем ваши дамы лишены права, которое есть по крайней мере у женщин королевской крови – занять престол. Между прочим, вы напрасно так низко цените ваш разум. Пример королевы донны Исабель доказывает, что женщина на престоле может управляться не хуже иного мужчины.

– Королева донна Исабель – исключение, подтверждающее правило. Женщины иногда бывают тверды, а мужчины напоминают плаксивых баб, это случается. Но это редкое явление, свойственное временам упадка. Если вспомнить Рим…

– Не будем поминать Рим. Сейчас, слава Богу, времена иные. Но тем не менее, синьора, мне кажется, что вы из твердых женщин, и мысль о власти не может не искушать вас.

– Я видела властьимущих так же близко, как вижу вас. По моему мнению, в их жизни нечем искушаться.

– Ваша рассудительность делает вам честь. Я не премину сказать об этом вашему дядюшке.

– Вы его премного тем порадуете, ваша светлость.

Маркиз слегка наклонил голову. Алессандрина сообразила, что, собственно, они уже давно предоставлены друг другу в полутемном углу большой гостиной залы: донна Элизабета с другими гостьями азартно играли в кости на мелкие монетки, дон Кристобаль, должно быть, насытившись, исчез вместе со своей картой.

– Вы позволите? – маркиз указал на аспидную доску, которую она так и держала на коленях.

– Разумеется.

Некоторое время он всматривался в карту, молча. Потом полюбопытствовал:

– Вам это полезно в ваших занятиях?

– Это курьезно. Я люблю все курьезное.

– Нарисовано умело.

– Мой дедушка был большой чудак. Он хотел внука, как и многие дедушки, и потому учил меня тому, чему учат обычно мальчиков.

– Не всякого мальчика учат космографии.

– Он был чудак, я говорю. Учить меня бесполезным для женщины вещам было единственным доступным ему утешением… Да то еще, что я схватывала все на лету.

– И как вы полагаете, можно ли так добраться в Индии?

– Не знаю. Но это любопытно. И дон Кристобаль так об этом рассказывал, что поневоле начинаешь верить.

– Дон Кристобаль этим кормится. В прямом смысле слова. Признаться, если бы мои дела не находились в некотором расстройстве, я бы всячески споспешествовал ему. Но увы. – Маркиз слегка вскинул брови, развел руками. – Кстати, синьора, я так слышал, что Венеция тоже интересуется сим прожектом…

– Возможно. Очень возможно. Венеция стоит не на земле, а на палубах своих галер.

– Хорошо сказано. Вы, вероятно, владеете пером не хуже, чем грифелем, синьора?

– Иные хвалят мой стиль, чем и вгоняют меня в краску.

– Я мог бы дать вам некоторую пищу для ваших заметок, ежели вы склонны их вести.

– Ваша достойная супруга будет ревновать, ваша светлость. Она не производит впечатления смиренной.

– Вы верно угадали, она не смиренница. Но мои дела нимало ее не касаются. Если вам угодно увидеть Кастилию так, как она видна кастильцу, я завтра же готов сопровождать вас куда угодно и рассказывать вам все, о чем вы не попросите.

– Это очень лестное предложение, ваша светлость…

Блеск его глаз слепил… То есть, его блестящие черные глаза, изящно удлиненные, с темными веками, были непроницаемы для самого острого взгляда. Он говорил мягко и тихо, но – он говорил, а ей оставалось поддакивать или в лучшем случае прикрываться самыми общими словами. Он был красив, но его близость ощущалось не как близость человека, изо рта которого исходят теплые запахи еды и вина. Во время исступленной бессловесной молитвы порой нисходит на темя и плечи тяжкое дуновение с небес. Нечто подобное – тяжесть и трепет – в его присутствии, в его вопросах, в его ярких глазах.

«Поблагодарить, согласиться и откланяться – сейчас» – поняла она так четко, словно бы кто-то подсказал ей это.

5

Вы читаете книгу


Копылова Полина - Virago Virago
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело