В день пятый - Хартли Эндрю Джеймс - Страница 76

• Предыдущая
• 76/96
• Следующая

Вдоль застеленного циновкой коридора тянулись раздвижные двери. За исключением кухни, здание, по сути, представляло собой одно-единственное помещение, разделенное оклеенными обоями перегородками на отдельные комнаты, выходящие в центральный коридор. Вероятно, если чихнуть в одном углу, то будет слышно во всем доме. Командир медленно двигался по коридору, вслушиваясь в громкий храп, доносившийся из ближайшей спальни. В тот момент, когда он взялся за ручку двери, в противоположном конце коридора показался второй боец, проникнувший внутрь через черный ход. Он покачал головой в маске. Мол, пока что ничего.

Командир группы потянул дверь в сторону, и она практически бесшумно скользнула по деревянным направляющим. В комнате было темно, все же командир разглядел пожилую японку, хозяйку гостиницы, свернувшуюся калачиком на циновке, расстеленной на полу. Бесшумно прикрыв дверь, командир двинулся дальше по коридору, а боец вышел из помещения, которое проверял. По-прежнему ничего. Комнат оставалось все меньше и меньше.

Командир, готовый к стрельбе, открыл следующую дверь, затем еще одну. Пусто. Взгляд, брошенный на подчиненного, сообщил, что и у того тоже нет результатов. Цели скрылись.

Командир, внезапно охваченный желанием побыстрее покинуть этот странный деревянный дом и царящую в нем атмосферу древности, кивнул бойцу и махнул рукой.

«Уходим».

Как только вспугнутая террористическая ячейка, подобная этой, срывается с места, ее шансы начинают быстро таять. В следующий раз с ней будет покончено.

Они вышли в Дзенко-дзи, за две остановки до центрального вокзала Кофу, поскольку им не хотелось светиться там в ожидании поезда на Сидзуоку. Здесь Куми должна была расстаться с Томасом и остальными, после чего вернуться в Токио, к своей обычной жизни. Она сказала, что сочувствует ему, но дальше не пойдет. Они должны были попрощаться здесь, в месте, которое когда-то имело для них особое значение, после чего пешком дойти до вокзала и сесть на разные поезда.

Но у Куми имелась для Томаса еще кое-какая информация, которой, по ее признанию, ей не хотелось делиться с Парксом. Найт, сделав над собой усилие, сказал, что она должна выложить все, что ей известно. Им надо доверять друг другу.

Куми пожала плечами, по-прежнему сомневаясь, но все равно начала говорить:

— Девлин. Его приезд связан не только с налогами. Он пробивает условия одного торгового соглашения. Догадайся, что сенатор собирается продавать?

— Рыбу? — предположил Джим.

— Точно, — подтвердила Куми. — Япония является крупнейшим в мире импортером рыбы, и Девлин хочет получить свою долю.

— Он намеревается поставлять рыбу из Иллинойса? — скептически спросил Томас. — Откуда, из озера Мичиган?

— Девлин спонсирует какую-то почти секретную сельскохозяйственную программу, — объяснила Куми. — На юге Иллинойса в теплицах выращивают помидоры и все такое с помощью гидропоники…

— Гидро… чего?

— Без почвы, — вмешался Паркс. — Растение выращивается в воде, богатой питательными веществами.

— В этой же самой воде собираются разводить рыбу, — продолжала Куми. — Для начала тиляпий. Затем специально выведенного полосатого окуня. Если Девлину удастся протолкнуть это торговое соглашение, оно станет мощным толчком для экономики Иллинойса.

— Он ни словом не упомянул об этом, — пробормотал Томас, оглянувшись на Джима в поисках подтверждения своих слов.

— Действует втихомолку, — согласилась Куми. — Чтобы получить преимущество над конкурентами.

— Возможно, — проворчал Томас.

Паркс задумался. Найт чувствовал, что все пытаются нащупать какую-то связь, однако таковой не имелось, или же у них было недостаточно информации. Поэтому присутствующие сидели молча.

В любом случае мысли Томаса были заняты другим. Выцветший красный храм, где они встретились впервые после Токио, казался скромным и уединенным по сравнению с величием только что покинутого комплекса. Это место как нельзя лучше подходило для того, чтобы высказать вслух мысль, которую он лелеял, словно человек, оберегающий огонек свечи от сильного ветра.

— Послушайте, я тут подумал, — начал Найт. — Понимаю, это кажется безумием, но хоть кто-нибудь рассматривал возможность того…

— Что? — тревожно встрепенулась Куми.

— Дай мне сначала высказаться, — попросил он.

— Продолжай.

— Хоть кто-нибудь рассматривал возможность того, что…

— Что Эд остался жив, — закончил за него Джим. — Вот о чем ты думал, да?

— Я просто гадаю… — пробормотал Томас.

Какое-то мгновение все молча смотрели на него, и тишина в храме казалась абсолютной.

— Твоего брата нет в живых, — наконец произнесла Куми.

— Так говорят, — возразил Найт. — Но тела мы не видели. У нас нет никаких убедительных доказательств того, где и как он умер. Может быть, Эд остался жив, просто затаился…

— Том! — оборвала его Куми, будто стараясь как можно бережнее опустить на землю тяжелую ношу. — Нам известно, что произошел мощный взрыв. Погибло много людей. Эд оказался в их числе.

— Мы ничего толком не знаем, — стоял на своем Томас. — Там наверняка было много трупов, изуродованных до неузнаваемости. Нельзя поручиться, что кто-то просто не предположил, будто Эд среди них, поскольку он находился в том месте…

— Эти люди были полностью уверены в своей правоте, — печально произнесла Куми.

Ей не хотелось так говорить, но она не могла убедить себя надеяться на обратное.

— Начнем с того, можно ли слушать то, что нам говорят? — продолжал Томас. — Нас водят за нос все кому не лень. Почему мы должны просто так принимать известие о гибели Эда?

— Том, ты сам себе не веришь, — устало произнесла Куми.

— Я просто хотел сказать… — начал Найт.

— Не надо, — остановил его Джим.

— И ты тоже? — набросился на него Томас. — Я полагал, ты, человек веры, готов допустить что угодно.

— Но только не это, Томас, — сказал Горнэлл. — Я уверен в том, что Эда нет в живых.

— Тебе очень тяжело, но ты должен привыкнуть жить с этим, — добавила Куми.

Тут Томас повернулся к ней, чувствуя, как внутри внезапно вскипает старая злость, словно открылась давно забытая рана.

— Это ты говоришь, что я должен привыкнуть жить с этим?! — воскликнул он. — Ты велишь мне оставить все в прошлом? Просто замечательно!

Куми вспыхнула и сказала с мольбой во взгляде:

— Довольно, Том. Не надо.

— Что не надо, Куми? — не унимался он, ожесточившийся от боли. — У поминать про каменных младенцев в храме?

— Том, заткнись, — бросила Куми.

На глаза женщины навернулись слезы. Она подняла руки к ушам, стараясь отгородиться от его слов. Так мог бы поступить ребенок.

Но Томас был неудержим, он схватил Куми за плечи и прокричал ей в лицо:

— Не надо упоминать про пустоту размером с младенца у тебя в животе, которую ты вынашиваешь вот уже семь лет? А ты, Куми, когда оставишь это в прошлом?

Тут она его ударила, отвесила звонкую затрещину, после которой во дворе храма тотчас же воцарилась тишина. Женщина пошатнулась, отбежала на несколько шагов, закрыла лицо руками и всхлипнула. Джим медленно направился было следом, но остановился на некотором расстоянии. Паркс застыл на месте, широко раскрыв глаза, затем, словно очнувшись, тоже отошел, оставив Томаса наедине с горем и стыдом, как было всегда. Тени четырех людей, прежде сливавшиеся в одно бесформенное целое, разделились и четко обозначились, очертив на щебенке резкие негативные образы утраты и отчуждения.

— Ты потерял ребенка? — спросил Паркс, оборачиваясь к Томасу.

Он говорил странным шепотом. Его глаза по-прежнему были широко раскрыты.

— Нет, — глухо произнес Найт. — Да. Анну. Выкидыш на позднем сроке беременности.

— Это что-то изменило? — спросил Паркс, глядя на Куми.

Такие слова в его устах прозвучали странно, но оказались обвинением. Томас также следил за бывшей женой, но видел только тот день, когда они сидели в машине на стоянке перед акушерской клиникой, оба заливались слезами, но уже стали чужими друг для друга.

• Предыдущая
• 76/96
• Следующая