В день пятый - Хартли Эндрю Джеймс - Страница 87

• Предыдущая
• 87/96
• Следующая

Паркс открыл люк, и в отсек хлынул свежий ночной воздух, принесший облегчение. Со всех сторон доносились звуки океана и треск насекомых в зарослях. Томас неуклюже выбрался наружу, с ножом аквалангиста за поясом, все еще сжимая в руке сигнальную ракетницу, и огляделся. Высоко над лесом плыл тонкий ломтик луны, в ее свете песчаный пляж сиял белизной. Если кто-нибудь выйдет к самой воде, то непременно заметит подлодку. Однако желтая субмарина подошла вплотную к сплошным глыбам скал, и дальше вдоль берега ее уже не было видно. Дошлепав по мелководью до берега, Томас посмотрел по сторонам. Вокруг никого не было.

— Что дальше? — спросил Паркс.

Он по-прежнему пребывал в отвратительном настроении, которое только стало еще хуже за время долгого нахождения в бездействии на борту подводной лодки, без возможности продолжать поиски заветного рыбоногого.

— Теперь мы доберемся до деревьев и направимся на восток, к тому месту, где стояла на якоре «Нара», — сказал Томас.

У него было более чем достаточно времени, чтобы обдумать план действий, однако детали все еще оставались туманными. Даже если Джим и Куми живы и если ему удастся их спасти, Томас понятия не имел, как выбираться с этого забытого богом кусочка земли, где прятаться до тех пор, пока не представится возможность бегства. Весь островок имел в поперечнике не больше пары миль. Но быть может, долго скрываться и не придется. Вдруг сюда подоспеют филиппинские пограничники или военные, извещенные о появлении неизвестного вертолета. Предположим, «Наре» даже удалось подать сигнал SOS до того, как она лишилась радиосвязи…

«Или нападавшие обладают таким влиянием, что могут задвигать в сторону правительства иностранных государств, когда те становятся чересчур любопытными…»

Возможно.

У самого берега стояло дерево манго, черное и пахучее. Томас остановился под ним, дожидаясь Паркса, после чего направился к стене кокосовых пальм и юкки. При их приближении в вершинах деревьев кто-то крикнул — наверное, обезьяна, издавшая громкий раскатистый вопль и сразу же умолкнувшая.

— Да, это определенно не Канзас, [33]— пробормотал Паркс.

— Только не отставай и веди себя тихо, — сказал Томас, раздвигая кустарник в поисках тропы.

— Ты была очень близка с Эдом? — спросил в темноте Джим. — Ничего не имеешь против, если я спрошу насколько?

— Мы с ним оставались добрыми друзьями все то время, что я прожила в Штатах после возвращения из Японии, — ответила Куми. — Но ты ведь имел в виду другое, так?

— Не совсем. Извини. Я сую нос не в свое дело.

Было слишком темно, чтобы разглядеть лицо Куми, поэтому ее смешок застиг Джима врасплох.

— Эд просто был другом, — сказала она. — И только.

— Так почему Томас говорит, что он разбил ваш брак?

— Потому что ему нужно найти виновного, — объяснила Куми, в голосе которой теперь уже не было ни тени веселья. — Мы с ним познакомились в Японии. Я американка во втором поколении, но эта страна была чужой для нас обоих. Когда мы вернулись в Штаты, если так можно сказать, исчезло что-то из того клея, который скреплял нас друг с другом. Иностранцы стараются держаться вместе в незнакомой стране. Однако если вырвать их из этого контекста, у них не окажется ничего общего.

— Именно поэтому вы расстались?

Куми вздохнула и ответила:

— Отчасти. Мы были привязаны друг к другу, цеплялись за прошлое, нас объединяла решимость добиться чего-то вместе. Но оба мы люди непростые, вот постепенно и разошлись. Трагедия с ребенком лишь подчеркнула наши разногласия, показала, что нам их никогда не преодолеть.

— Значит, Эд тут совершенно ни при чем.

— Он посоветовал нам разойтись на какое-то время, попробовать пожить отдельно, — ответила Куми. — Этот человек в течение нескольких лет был моим наперсником. Эд знал Тома лучше, чем кто бы то ни было, хорошо представлял, каким отчужденным тот может быть. После Анны — я хотела сказать, после выкидыша — Том мне нисколько не помогал. Наверное, мы оба не поддерживали друг друга.

В последнем замечании Джим услышал что-то такое, о чем она никогда прежде не задумывалась. Это была уступка.

— Так или иначе, но я свалилась в штопор, — заключила Куми. — Эд предложил, чтобы мы отдохнули друг от друга. Вот я ушла и больше не вернулась. А Том так и не простил брата.

— Я понимаю, на что надеялся Эд. У вас могло бы получиться.

— Не сомневаюсь, он желал нам добра.

— Насколько могу судить по своему опыту, Эд всегда стремился сделать как лучше, — согласился Джим.

— Том говорил, что его брат тебе помог. У тебя выдался очень трудный год.

— Можно и так сказать, — подтвердил Горнэлл.

Он говорил очень тихо, и в темноте Куми не могла определить точно, где сидит священник, однако в его голосе прозвучала ностальгия, даже грусть.

— В моем приходе жила семья по фамилии Мире, — продолжал Джим. — Мать-одиночка и двое детей-подростков. Невезучие бедняки вечно попадали из одной передряги в другую. Каждый месяц они с трудом наскребали деньги на оплату квартиры, а я старался поддержать их из приходского фонда. Пару раз пришлось брать в долг у епископа. В общем, в конце концов одного из подростков, пятнадцатилетнего Демаркуса, несколько раз подряд задержали за кражу в супермаркете, и все полетело к черту. Я встречался с владельцем здания и с полицией, но ничего не смог добиться. Мирсам приказали освободить квартиру как раз тогда, когда налетел первый снегопад. Бездомным в Чикаго приходится очень плохо. В общем, Мирсы отказались выселяться, пришла полиция, и дело кончилось неприятностями. Ничего особенно серьезного, но…

— Ты был там, — сказал Куми.

— Да, — подтвердил Джим. — Ткнул один раз кулаком, чего, наверное, не следовало делать, и очнулся в кутузке. Епископ сделал все возможное, но шума было много, поэтому меня на какое-то время, скажем так, отправили в отпуск. Вот тут-то и прислали Эда, чтобы помочь навести порядок. Без него я не справился бы, и не только потому, что он взял на себя часть моих обязанностей.

— Твоя вера?..

— Да, ей был нанесен удар, — сказал Джим. — После такого вселенная начинает казаться злобной и неуправляемой. Очень нелегко сознавать, что есть вещи, которые тебе не исправить, как бы ты ни старался.

— Да, — согласилась Куми, вспомнив слова Томаса: «Дыра размером с ребенка у тебя в чреве». — Да, — Помолчав, она спросила: — Как сейчас дела у той семьи?

— Эйлин и младший сын живут довольно неплохо, — сказал Джим. — У них квартира, Эйлин вкалывает на двух работах.

— А Демаркус? — спросила Куми, ловя себя на том, что ей не хочется услышать ответ.

— Погиб в третью ночь, проведенную на улице. То ли случайно наткнулся на торговцев наркотиками, то ли сказал кому-то что-то не то… Мы так и не узнали.

— Господи, Джим, какой ужас! — пробормотала Куми.

— Да. Я тоже так думаю. Забавно, правда, как смерть заставляет увидеть все в перспективе? Я тогда почувствовал себя… никому не нужным, потерявшим нить в жизни. Эд помог мне пройти через это, но до сих пор у меня где-то в глубине души остается ощущение, что если завтра я все брошу, то никто по большому счету этого и не заметит.

— Не сомневаюсь, заметят, — уверенно произнесла Куми.

Джим ее поблагодарил, но не сказал, что она права.

Томас продирался сквозь густые заросли, следуя по едва различимой тропе, которая уже успела зарасти жесткой травой и лианами. Не так давно на острове стояла рыбацкая деревушка, но после взрыва бомбы или того, что убило его брата, оставшиеся в живых, похоже, перебрались в другое место. Теперь здесь не оставалось никаких следов обитания людей. Единственными живыми существами были летучие мыши, долгопяты и лемуры, охотившиеся на насекомых и собиравшие фрукты в вершинах деревьев. Томас двигался так, чтобы море оставалось справа, но лес сбивал с толку, а приближаться к берегу он не осмеливался, так что после получаса блужданий нельзя было определить, миновали ли они ту полоску песка.

• Предыдущая
• 87/96
• Следующая