Подставная фигура - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 52

• Предыдущая
• 52/94
• Следующая

– Ну, тогда...

Остатки сорокаградусной жидкости перелились в стакан, а оттуда без задержки – в желудок Веретнева.

– Теперь другое дело, – довольно сказал он. – Вроде и немного добавил, но зато норма выбрана и душа спокойна... А фляжку можно аккуратно запаять, кожицу на место приклеить, ничего и видно не будет. Зато какой счастливый талисман. И удобно, опять же...

– Эй, Максик, ты что, поругался с Машей? – крикнул Слон в сторону кухни. И поскольку ответа не последовало, пояснил Спецу:

– То у нее жил, теперь съехал. Я ей позвонил – трубку бросила...

– Оно тебе надо, чужое горе? – поморщился Савченко. – Лучше думай, что делать!

– В шестьдесят восьмом я закладывал тайник в Рексемском лесу, в Уэльсе, – прежним обыденным тоном продолжил Алексей Иванович. – Три пистолета с глушителями – «люгер» и два больших «вальтера». Подозреваю, что для боевиков ИРА <ИРА – Ирландская республиканская армия>, – мы в то время их очень поддерживали... Да и связник был из ихних. Перетрусился тогда, чуть не поседел: если бы провалился, и иммунитет бы не помог – от пули-то нет иммунитета! А за поддержку террористов вполне могли пристрелить на месте...

Веретнев тяжело вздохнул и замолчал.

– И что? – не выдержал Спец. Макс тоже заинтересованно выглядывал из кухни.

– Заложил нормально, а сигнал о закладке никто не снял. И второй раз, и третий... Доложил в Центр – в ответ молчание, никаких дополнительных указаний. Ну, мне-то что: баба с воза – кобыле легче... Потом прочел в газетах: связнику моему вкатили пожизненное.

– Значит, тайник так и лежит? – напрямую спросил неприученный к дипломатии Спец.

– Скорей всего да. Если его никто случайно не обнаружил...

– А найти сможешь? Веретнев почесал в затылке.

– Тридцать лет прошло... Хотя все накрепко в память врезалось. Попробовать можно...

– А насчет денег и документов у меня есть идея, – сказал Макс. – Попробуем проехаться за казенный счет...

Может, так совпало, что это оперативное совещание Ершинский собрал в тот же день, когда Фокин доложил ему материалы основных находящихся в производстве дел. Взрыв на Ломоносовском – подозреваемых нет, ведется оперативная работа по установлению виновных. «Консорциум» – имеется лицо, подлежащее привлечению к уголовной ответственности: начальник Службы безопасности Илья Атаманов. Необходимо производство обысков, задержание подозреваемого, интенсивная следственно-оперативная работа с ним, что позволяет доказать незаконную продажу за рубеж стратегических технологий и массовую скупку важнейших народно-хозяйственных объектов Российской Федерации. На что он и испрашивает санкции у своего непосредственного начальника. Дело было утром, Ершинский тяжело глянул на него и ничего не ответил, а после обеда собрал личный состав следственного комитета.

Обычно генерал сидел в президиуме, его окружали заместители, сюда же приглашались и начальники трех основных отделов. Но сегодня начальники отделов сидели в зале вперемежку со следователями и прикомандированными оперативниками.

Открыл совещание сам Ершинский: сделал беглый обзор дел, которые и так были всем хорошо известны, поставил очередные задачи, подчеркнул напряженность внешней и внутренней обстановки, требующей особой бдительности, взвешенности принимаемых решений и политической дальновидности. У Фокина зашевелились нехорошие предчувствия, а когда слово взял первый зам начальника СК полковник Поварев, он понял, что сейчас они оправдаются.

Потому что Поварев выполнял за Ершинского всю грязную работу, причем не по необходимости, а с удовольствием.

– Товарищи офицеры, – торжественно начал полковник. Его красное мясистое лицо всегда выражало смесь недовольства и отвращения, будто кто-то сунул под картофелеобразный пористый нос кусочек дерьма. Но сейчас вид у него был удовлетворенный, из чего следовало, что много дерьма будет вылито на кого-то из присутствующих.

– Быстрое и качественное расследование уголовных дел, возбужденных по фактам особо опасных, привлекающих всеобщее внимание преступлений, является основной служебной задачей следственного аппарата...

В зале откровенно скучали. Сам Поварев не расследовал ни одного уголовного дела, он работал в идеологическом управлении, а после его расформирования переведен в следственный комитет. Но навыки выявления и разоблачения инакомыслящих сами по себе атрофироваться не могли.

– ...вместо этого майор Фокин предпринял попытку задержания человека, не имеющего никакого отношения к этому взрыву, мало того – нашего коллегу, сотрудника внешней разведки!

Десять минут краснолицый полковник обличал Фокина за неумение оценивать доказательства, находить контакт со свидетелями, организовывать работу подчиненных. Потом незаметно перешел к главному.

– Это не отдельный просчет товарища Фокина. Расследуя дело о продаже Ирану стратегических технологий, он забыл про принцип всесторонности и сконцентрировался на одном объекте – концерне «Консорциум», в котором тоже работает немало наших бывших коллег... Если он и дальше пойдет по этому неверному пути, то стране может быть причинен колоссальный экономический и даже политический ущерб...

Фокин встал.

– Разве вы читали дело, товарищ полковник? С ним я знакомил только начальника комитета. Или вам просто нужен повод против меня?

Но борца с диссидентами сбить с мысли было не так-то просто.

– Сядьте, товарищ Фокин, вам слово не предоставляли! Надо соблюдать субординацию! Вам грех жаловаться на необъективное отношение: комитет выделил вам квартиру! Причем двухкомнатную на семью из двух человек! В то время как многие товарищи еще стоят в длинной очереди и не имеют своего угла!

– Это точно! – поддержал Поварева второй зам – подполковник Коршунов.

– Работа майора Фокина всегда оценивалась по заслугам, так что ему не к лицу рядиться в тогу обиженного. Надо прислушиваться к критике и делать из нее выводы. А поза правдоискателя препятствует нормальной повседневной работе.

Потом выступили еще несколько заранее подготовленных ораторов: начальник отдела по расследованию дел о преступлениях иностранцев Брюханов, два следователя из его отдела и один оперативник. Они прямо не критиковали Фокина, но призывали повысить качество расследования и покончить с псевдопринципиальностью и ложно понимаемыми ценностями.

Завершил совещание Ершинский, который выразил надежду, что майор Фокин сделает выводы из товарищеской критики.

Когда Фокин выходил из зала, он чувствовал себя так, будто его облили помоями.

Лобан и Догоняйло сидели в «Попугае» до самого упора. Уже выпито несчетное число порций «Оранжевого пера» – коктейля из водки с фантой, съедено несколько килограммов толстенных фирменных отбивных, затеяны и победно завершены три драки... Друзья по очереди сводили в мужской туалет и отминетили в кабинке Верку-Щеку, получили долг с неудачно зарулившего в бар Рыжего, договорились назавтра отмазать от кавказцев за пятьдесят процентов солидного Торгаша. Отдых перемежался с делами, дела – с отдыхом. Словом, вечер шел хорошо. Но настроение у Лобана было скверным.

– Слышь, Сашок, неспроста Татарин с Мазом копыта отбросили! Зуб даю – неспроста! Из-за той бабы на Волгоградке все это...

Лобан попытался допить очередной коктейль, но в него уже не лезло. Он не понимал, что именно не лезет – то ли водка, то ли фанта.

– Ты ж сказал – хорошая баба! – Приятель перекосил рот и выпятил нижнюю губу, что означало крайнюю степень удивления.

– Нет уж! Знал бы, чем кончится, – никогда бы на нее не полез... Да и вообще не подписался бы на это дело!

Лобан стукнул высоким стаканом об стол, часть оранжевой жидкости выплеснулась наружу, залив грязный пластик с кучками сигаретного пепла.

– Чего ты дурью маешься? – Догоняйло еще сильней перекосил рот. – При чем одно к другому?

• Предыдущая
• 52/94
• Следующая