Закон волков - Херст Дороти - Страница 29

• Предыдущая
• 29/57
• Следующая

Люди, должно быть, пришли целой стаей, в изумлении подумала Лидда. Она никогда не видела такого множества человеческих щенков — пока взрослые люди отгоняли противников острыми палками, детеныши яростно швырялись камнями, летевшими в длиннозубов и красных волков с ужасающей точностью.

Лиддин юноша встретил ее взгляд и приветственно поднял руку. Лидда кивнула и тут же устремилась на мамонта. Охота началась.

Мамонт ослаб от наскоков красных волков и длиннозубов, однако стая Лидды вряд ли одолела бы его без подмоги. Теперь же волки налетели на жертву вместе с людьми, загоняя мамонта в ловушку; как только он пускался бежать, люди и волки — острыми палками или зубами — преграждали ему дорогу. Так продолжалось долго, в толстой шкуре зияли дыры, задние ноги зверя истекали кровью — и наконец тяжелое тело рухнуло с громовым звуком. Лидда, объятая трепетом, глядела на содеянное, отчетливо понимая, что вместе с людьми волки могут одолеть кого угодно.

Обычно волк вгрызается в тушу, как только зверь свалится, если не раньше, но сейчас Лиддина стая, слившись с толпой людей, праздновала удачу и прыгала от радости — мяса теперь хватит надолго!

Когда самые сильные из людей склонились над тушей, держа наготове заостренные камни, чтобы взрезать мамонта, Олаан возмущенно шагнул вперед. Его удержал Тахиим.

— Позже, — велел вожак.

Ворча себе под нос, Олаан повиновался.

Люди с трудом резали толстую Мамонтову шкуру — прошла чуть ли не вечность, пока они выложили на траву куски лучшего мяса и вычленили внутренности.

— Пора! — рявкнул Тахиим, и волки бросились на добычу, захватывая лучшие куски; одну только печень утащили вдвоем или втроем. Взбешенные люди разразились криками, но налетевшие вороны не давали им опомниться — и волки смеялись, унося лучшее мясо. Даже Лидда, растерявшаяся от бесцеремонности волков, не могла сдержать улыбки и взглянула на своего юношу, чтобы вместе порадоваться удачной шутке, — однако тому было не до веселья. Понурившись, он стоял рядом со старшим самцом — вожаком стаи, поняла Лидда, — который орал на него, размахивая руками и указывая на Лидду и ее собратьев. Впервые за много лун Лидда вновь почуяла холод — только не в воздухе, как раньше: на этот раз холод закрался в сердце.

— Нельзя было забирать столько мяса! — встревожено говорил юноша на следующий день, сидя рядом с Лиддой на скале. — Отец сказал, от волков больше бед, чем пользы.

— Попробовали бы добыть мамонта без нас, — огрызнулась Лидда. — Не окажись там волков, вам пришлось бы самим отбивать зверя у длиннозубов.

Юноша в растерянности сдвинул брови. В первые времена их совместной охоты Лидда говорила с ним так же легко, как с волком своей стаи. Сейчас он ее почти не понимал.

— Ладно, — вздохнул юноша в конце концов. — Я скажу своим, что вы больше так не будете.

Четыре ночи спустя Киннин, волк-однолетка, вернулся из отлучки с раной на голове.

— Арана и я загнали оленя и делили мясо. — Арана было имя человеческой самки, с которой он охотился. — И тут пришел ее самец и забрал всю тушу. Всю. Когда я попытался отобрать свою долю, он ударил меня палкой. Убивать его я не стал, Арана разозлилась бы. Не знаю, будем ли мы еще охотиться вместе.

— Наверное, пора прекратить знаться с людьми, — встрял старый Олаан.

Киннин согласно мотнул головой:

— Всякий, кто пойдет с ними на охоту, станет предателем.

— С людьми мы добываем мяса больше, чем в прежние времена, — возразил Тахиим. — Так жить легче, просто их надо проучить. На следующей охоте покажем им, что мы не низкохвосты!

— Пусть только попробуют забрать у меня добычу! — пригрозил Олаан. — Тогда увидят, что такое волк!

На следующей охоте удалось добыть тучного оленя. Мяса хватило бы на всех, и волки возмутились, когда люди стали их отгонять.

— Мы дадим вам мяса потом, когда разделаем, — заявил один.

— Это наш олень, — бросил другой. — Возьмете что останется.

— Не суйтесь, — велел третий. — Захотим — накормим и вас.

И они склонились над оленем с заостренными камнями в руках.

Первым напал не Олаан. И даже не Киннин, а Нолла, его сестра. Любой волк знает: если кто-то из стаи отталкивает тебя от добычи — ты должен себя отстоять, иначе впредь тебя не подпустят к еде, пока все не насытятся. И Нолла — юная волчица, которой еще предстояло себя показать, — всего лишь следовала закону волков. Она прыгнула на кого-то из людей, но не укусила и даже не толкнула, а только оттеснила его в сторону и нагнулась оторвать кусок оленьего мяса.

Человек поднял заостренную палку и вонзил в спину Нолле. У волчицы перехватило дыхание, она содрогнулась всем телом. И умерла.

Люди и волки на миг умолкли. Затем люди подняли острые палки — и Киннин, с оскаленной пастью прыгнув на убийцу Ноллы, порвал ему глотку.

Затем волки пустились бежать.

Целую четверть луны ничего не происходило. Затем трех волков из стаи Песчаной Горы нашли мертвыми, сранами от заостренных палок. На следующую ночь волки загрызли во сне четверых людей — никто не сознался в убийстве, однако Олаан и Киннин вернулись домой с окровавленными мордами и без добычи.

Так началась война.

На всем пространстве равнины человек убивал волка — и волк убивал человека. Люди, водившие дружбу сволками, научились от них охотиться и теперь истребляли волков сноровистее, чем другие. Война разрасталась как пожар, и вскоре волк стал убивать волка и человек — человека.

— В моем народе все бьются против всех! — крикнул юноша Лидде, ненадолго улизнувшей из стаи ради встречи с ним. — Те, кто хочет истребления волков, пытаются взять власть в племени и убивают всех, кто за вас заступится. И среди них мой отец и брат. Мне страшно, племени грозит раздор.

— Моему тоже, — сказала Лидда, хотя и знала, что юноша давно не понимает ее слов. Этим утром Олаан потребовал, чтобы Тахиим наконец дал ответ — собирается ли стая уничтожить людское племя.

Юноша стоял, постукивая по бедру заостренной палкой, крепко зажатой в руке. На один страшный миг Лидде почудилось, что он может ее ударить, и пришла мысль напасть первой. Она мотнула головой, отгоняя наваждение. Юноша протянул к волчице ладонь.

— Нужно что-то делать, — проговорил он дрогнувшим от слез голосом, и Лидда прижалась к нему теснее. Высоко над головой она услышала хриплый крик ворона.

Через долину, поросшую травой, к ним приближались два небывало крупных волка.

Я не могла забыть о человеческой девочке. Мои мысли были заняты ею настолько, что я не сразу заметила, как озабоченный Тревегг вышел на поляну, тревожно щуря глаза. За ним трусил Минн — растерянный и слегка испуганный.

— Ее нигде нет, — сообщил Тревегг Риссе, сонно поднявшей голову от лежачего дерева. Дождь наконец закончился, за три погожих дня земля почти везде высохла, и мы не упускали случая погреться на солнце перед вечерней охотой.

Старый волк помотал головой.

— Я шел по следу до кромки леса и дальше на поле, а потом след исчез. Непонятно.

— Может, легла отдохнуть и еще не проснулась? — предположила Рисса, поднимаясь.

— Борлла пропала, — подскочила ко мне Марра, которая выбегала встретить Тревегга с Минном. Аззуен уже трусил к нам от дозорной скалы, навострив уши.

— Она вечно где-то пропадает, — ответила я чуть виновато. Захваченная приключением с девочкой, я почти забыла о Борлле.

— На этот раз ее не могут найти. Никак. Тревегг места себе не находит, сама послушай.

— Запаха просто нет, Рисса, — говорил старый волк растерянно и беспомощно. Вот уж не думала, что Тревегг хоть когда-то чувствует себя неуверенным…

Рууко, Веррна и Иллин уже бежали с другого конца поляны.

— Так не бывает, — бросила Веррна чуть ли не со злобой. — Пусть даже ее утащил кто-то из хищников — должен был остаться запах!.. Прости, — она обернулась к Риссе, зарычавшей при упоминании о хищниках. — Борлла обезумела от горя, бродит одна где хочет, об опасностях не думает. Ничего не ест, ослабла… она даже убежать не сумеет, не то что отбиться! Рано или поздно ее все равно кто-нибудь схватит!

• Предыдущая
• 29/57
• Следующая