ЗвеРра (СИ) - Галанина Юлия Евгеньевна - Страница 18

Зубры танковым клином пёрли по ЗвеРре, улицы пустели при их появлении, народ со всех ног отступал в проулки, откуда и любовался брутальной красотой.

Миновав большую часть города, пройдя дом сурков, оставив позади мост через ЗвеРру-реку, за которой просматривались покрытые сгнившей соломой крыши лачуг, зубры подошли к опустевшему дому хранителей Артефакта.

Олений Двор выглядел руина-руиной, порождением чьего-то болезненного сна. Как Марк ни принюхивался, запаха дыма не уловил. Видимо, обитатели Двора затаились, узнав, что идут быки.

Глава зубров по-хозяйски ступил на порог заброшенного дворца. Под тяжёлыми шагами зубров жалобно стонали паркетные полы. Главной лестницей зубр провёл Марка в подвальный Зал Церемоний. Свита шла позади.

Зажгли факелы, осветили пустое пространство, давно потухшие курильницы и опрокинутые напольные подсвечники.

Марк смотрел на скоропостижно обветшавший зал и никак не мог представить, что здесь когда-то была жизнь, благородные олени хранили Артефакт, исполняли для этого какие-то церемонии, ритуалы и обряды. Важничали.

— Они были гордые? — спросил он негромко у главы зубров.

Тот стоял посреди зала, погружённый в какие-то свои думы, а свита тем временем проверяла ходы-выходы.

— Что? А, олени… Да сложно сказать. Замкнутые они были, всё-таки оберегатели. По части гордости волкам равных нет, да и про нас, зубров, тоже невесть что болтают. А олени… Они носили себя так, словно вместе с Артефактом и Пророчеством получили и святость основателя ЗвеРры в придачу. Смотрели на всех с такой ласковой жалостью, что тошно становилось… Благородные, одно слово.

Зубр раздражённо качнул увенчанной рогами головой и умолк.

Секунду спустя, правда, добавил:

— Хотя, с другой стороны, когда тебя даже ЗвеРрюги стороной обходят… Тут уверуешь в собственную святость.

— Не понял, — признался Марк.

— До пропажи Артефакта никто и помыслить не мог о том, что на хранителей можно напасть.

— Кстати, дворец, я вижу, большой, — а куда девались остальные его жильцы? Здесь человек пятьсот свободно расселится, не могли же полтыщи народу зараз ухлопать?

— Столько здесь никогда не жило. Хранителей всегда было немного, и все они погибли.

— До единого?

— Да. Этот зал был усеян телами. И витал густой запах благовоний, просто с ног валил. Бронзовые курильницы еще дымились, когда мы вошли. Может быть, именно в ту ночь у хранителей было какое-то сборище, обряд…

— Ага, Предсказание хором декламировали… — пробурчал Марк, осматривая зал. — Под дым сандала и иланг-иланга. Значит, все были здесь?

Глава зубров кивнул.

— С перегрызенными шеями. Половина обратилась в оленей, половина осталась людьми, — но живым не ушёл ни один.

— Тык-с, а в чём хранился Артефакт? Сундук, комната, гроб хрустальный?

— Он хранился во дворце. А где именно — знали олени.

— Узнаю фирменный звеРровский стиль, — покивал головой Марк. — Когда вы их нашли?

— Утром. Кто-то из звеРриков прибежал в Зубровый Замок и рассказал о резне. И город сошёл с ума.

Марк прошёлся по залу. Никаких следов, способных раскрыть похищение Артефакта, не нашёл. То ли бессонная ночь сказалась, то ли общая усталость, но на душе сделалось удивительно тоскливо и гадко. Надоело всё — и зубры, и полуразрушенный дворец, в подземельях которого сейчас затаились юркие бестии, убивающие по ночам.

День клонился к закату, скоро ЗверРа должна была оскалиться во всю пасть.

Глава зубров ходил по залу и объяснял, как лежал тот или иной хранитель, в каком облике. Марк кивал головой, машинально запоминая детали, но побороть накатившее равнодушие не мог.

И как только главный зубр рассказал всё, что знал, Марк быстро свернул осмотр дворца, сообщив, что на сегодня Полярной Звезде достаточно.

Зубры и Марк вместе добрались до города и там расстались.

С прежней помпой зубры направились домой, отнесясь с почтительным уважением к нежеланию Последней Надежды продолжать изучение Оленьего Двора. Они явно подумали, что в голове Марка созрел какой-то хитроумный план, который он начнёт воплощать, избавившись от свидетелей.

Ночь первая

Зубры ушли. А Марк побрёл восвояси, прочь, сам не зная куда.

Ни к звеРрям, ни к звеРриками идти не хотелось. На поясе покачивался увесистый мешочек с местной валютой, отчаянно тянуло упиться и забыться под столом в какой-нибудь забегаловке, желательно самой грязной и омерзительной. И не проснуться, пусть разбираются сами, без него.

Ему плевать, что волки гордые, а лисы — хитрые. Зубры тоже гордые, а олени всех презирали. А звеРрики вяжут. Потому что практичные. Кусочки мозаики не складывались, рассыпались в труху.

Кроссовки топтали брусчатку местных мостовых, а забегаловки, как на грех не попадалось. Марк смотрел под ноги, словно потерял что-то важное на улицах ЗвеРры. На самом деле ему просто не хотелось поднимать голову и видеть, как наливается темнотой небо, на котором вскоре загорится звериный глаз луны.

Мягкая лапка осторожно потрогала его за плечо.

— Марк, ты чего?

Встревоженная Илса, лукавая полярная лисичка, тормошила Марка.

— Тебе плохо, да?

— Достало всё, — честно признался Марк, с усилием поднимая на неё глаза. — Я ночь не спал и день не ел.

— Уф, а напуга-а-а-ал… — к Илсе вернулось её обычное смешливое настроение. — Давай я тебя накормлю?

— Давай… — безразлично согласился Марк. — Накорми. Если звеРрюг не боишься. Ночь скоро.

Илса только прыснула в ответ, словно Марк на удивление удачно сострил. Подхватила его под локоть и решительно повела в ближайшую арку-подворотню. Там обнаружилась скрипучая дверь, а за дверью — ступеньки крутой лестницы.

Марку показалось, что они поднимались целую вечность, ступеньки коварно исчезали из-под ног, заставляя спотыкаться чуть ли не на каждом шагу.

— Я думал, лисы в норах живут, — бурчал он сварливо.

— Ты ошибался: в гнёздышках, — мурлыкала полярная лиса. — Ещё тридцать одна ступенька — и мы дома.

— Полный песец! — согласился Марк. — Не дойду.

— Жить захочешь — дойдёшь, — пообещала лисичка.

— Не хочу, — решительно отказался хотеть жить Марк. — Ну его нафиг. Пять человек до меня ничего не смогли, — а я что, рыжий вам, что ли?

— Ты смешной, — утешила его Илса. — Я печать Дисы на твоём лице вижу. Опять поцапались?

— Стерва озабоченная, твоя Диса, — объяснил Марк, вяло проводя рукой по щеке. — И ногти не стрижёт. А ещё в телохранители лезет. К Полярной Звезде, не абы к кому.

— Она привыкла быть самой-самой. Вот и обижается. Мы пришли, а ты говорил, не дойдёшь. Сейчас, ключ только найду.

Марк и сам не понял, как оказался в большом кресле. В комнате с высокими потолками. Кресло стояло у камина, в котором Илса разводила огонь.

"Потому что очаг и огонь в очаге, сеньор Карабас, были нарисованы на куске старого холста…" — ни с того, ни с сего подумал Марк и провалился в забытье.

Это была какая-то странная разновидность сна, — Марк ощущал запах дыма, слышал гудение огня и возню Илсы, вешающей на каминный крюк чайник. Марк мог поклясться, что этот чайник чёрен от копоти, а носик у него прихотливо изогнут, — но откуда он это знал, было непонятно, потому что веки не поднимались, и открыть глаза было равносильно подвигу, сил на который нет и не будет. И ещё он знал, что глупо называть чайник чайником в месте, где пьют что угодно, только не чай, но придумать новое название ни сил, ни желания не было. Марк чувствовал, как его накрыли пушистым пледом, он надеялся, что плед непременно клетчатый, в красных тонах.

Он слышал сквозь сон, как Илса сказала:

— Ну вот, вода скоро закипит. Уже почти стемнело, пойду, наши следы замету, чтоб ты не волновался.

— Чем? — еле разлепил губы Марк, продолжая спать.

— Хвостом, чем же ещё… — хихикнула полярная лисичка. — Метла здесь не поможет.