Настоящая любовь и другие напасти - Гибсон Рэйчел - Страница 11

• Предыдущая
• 11/54
• Следующая

Внизу на льду действие остановилось, и команды заняли свои позиции. Тай, одетый в бело-зеленый свитер, дважды объехал круг вбрасывания, прежде чем заехать внутрь. Капитан остановился и, широко расставив ноги и положив клюшку на бедра, ждал.

Шайба упала на лед, и борьба началась. Тай толкнул соперника плечом, его клюшка ударилась об лед, и Саваж забросил шайбу за спину игрока «Кэнакс». Все как один хоккеисты обеих команд бросились в игру, в водоворот организованного хаоса. Темно-синие с белыми номерами свитера «Ванкувера» смешались с бело-зеленой формой «Чинуков».

Номер одиннадцать, Даниэль Холстром, проехал мимо ворот «Кэнакс» и бросил шайбу форварду Логану Дюмону, который сделал пас Таю. Ведя шайбу серединой крюка, Тай проехал за ворота, объехал их и сделал бросок. Шайба отскочила от колена голкипера, и началась борьба. Фейт потеряла шайбу из вида в ворохе клюшек и тел: со своего места она видела лишь толчки, пинки и размахивающие руки.

Судья засвистел, и игроки замерли… все, кроме Тая, который сильно толкнул хоккеиста «Ванкувера» и почти сумел дать тому пинка под зад. Игрок поймал равновесие как раз в тот момент, когда уже начал заваливаться назад. Соперники обменялись парой слов, и Тай сбросил перчатки на лед. Рефери встал между хоккеистами, схватив капитана «Чинуков» за свитер. Возвышавшийся над судьей Тай указал на свое лицо и затем на другого игрока. Рефери о чем-то спросил Саважа, и когда тот кивнул, отпустил свитер. Тай подобрал перчатки и пока ехал на скамейку запасных, на большом экране крутили повтор.

— Добро пожаловать в джунгли, — раздалось из динамиков, и на мониторах, висевших над ареной, Фейт увидела, как Тай поднял руку к лицу и указал на свои ярко-голубые глаза. Он возвышался над судьей, глядя в камеру из-под черных бровей и белого шлема. Затем Саваж вытянул руку и указал на соперника под номером тридцать один. Губы Ангела изогнуись в угрожающей улыбке.

Дрожь прошла по позвоночнику Фейт, а по рукам забегали мурашки. На месте номера тридцать один она бы испугалась. Очень испугалась. Просто на случай если кто-то пропустил, повтор прокрутили еще раз с замедленной скоростью. Толпа внизу начала бесноваться, вопить и топать ногами, когда голубые глаза Тая встретились с глазами соперника, а на подбородке сквозь темную щетину блеснул шрам.

— Боже милосердный, — Валери сделала шаг назад и опустилась в кресло. — И ты им владеешь. — Она поставила Пебблс на пол, маленькая собачка заковыляла к Фейт и принялась обнюхивать ее туфлю. — Ты всеми ими владеешь, — добавила мать на выдохе.

— Ты так говоришь, как будто они мои рабы. — Пебблс подняла черные глаза-бусинки на Фейт и загавкала. Глупая собака. — Они работают на меня.

Но сколько женщин в мире могут сказать, что на них работают двадцать или около того потрясающих, мускулистых мужчин, которые бьют по шайбам и по своим соперникам?

Фейт, вероятно, была единственной, и эта мысль одновременно возбуждала и пугала. Миссис Даффи посмотрела вниз на ряд мужчин, сидевших на скамейке «Чинуков», которые плевали на пол, вытирали пот с лиц и жевали свои капы. Вид всего этого плюющегося и вспотевшего великолепия должен был вызывать у нее тошноту, но почему-то не вызывал.

— После игры Вирджил всегда отправлялся в раздевалку и общался с командой, — сказал Джулс.

Да, Фейт знала об этом, но никогда не ходила туда.

— Уверена, они не ждут, что я появлюсь в раздевалке.

Прошло много времени с тех пор, как Фейт была в окружении стольких мужчин в ограниченном пространстве. С тех пор, как они засовывали деньги в ее стринги. Большинство из них были спортсменами. Вообще-то Фейт не любила спортсменов. Спортсмены и рок-звезды не считали, что обязаны соблюдать правила.

— Ты должна, Фейт, — сказала мать, заставляя дочь взглянуть на лед. — Сделай это для Вирджила.

Сделай это для Вирджила? Мама снова курила травку?

— Журналисты будут там, — продолжил Джулс. — Так что это важно. Я уверен, они захотят, чтобы вы сделали какое-нибудь заявление.

На льду раздался свисток и игра продолжилась.

— Какое заявление? — спросила Фейт, изучая игроков, которые были похожи на кучу живых голубых и белых свитеров.

— Что-нибудь простое. Расскажите, почему вы решили не продавать команду.

Фейт взглянула на Джулиана, затем снова сосредоточилась на игре:

— Я решила не продавать команду, потому что ненавижу Лэндона Даффи.

— О, — Джулс тихо засмеялся. — Когда вас об этом спрашивают, вы, наверное, должны говорить, что любите хоккей, и Вирджил хотел бы, чтобы вы сохранили команду. Затем упомяните, что люди должны прийти и посмотреть четвертую игру в следующую среду.

Это Фейт могла сделать.

— Что если они спросят меня о чем-нибудь по игре?

— Например?

Фейт задумалась на секунду:

— Например, о пробросе. Что такое проброс? Прошлой ночью я читала правила, но не поняла.

— Не беспокойтесь об этом. Не так уж много людей понимают, что такое проброс, — Джулс покачал головой. — Мы повторим несколько основных ответов перед вашей беседой с репортерами. Но если будет вопрос, который вы не понимаете, просто скажите: «Сейчас я не могу это прокомментировать». Стандартный уход от ответа.

Это Фейт тоже могла сделать. Наверное. Сев рядом с матерью, она наблюдала за игрой. В последние три минуты Тай оттолкнул соперника от шайбы и пронесся к противоположному концу льда. Толпа в «Кей Арене» одобрительно завопила, и прямо на синей линии Саваж замахнулся и ударил. Шайба пролетела по льду с такой скоростью, что Фейт не поняла, что был забит гол, пока не прозвучала сирена, и не зажегся свет над воротами. Фанаты повскакивали со своих мест, крича:

— Рок-н-ролл часть вторая! — и сотрясая бетон под каблуками Фейт. Все «чинуки» столпились вокруг Тая, хлопая его по спине своими большими перчатками, пока сам Саваж катился по льду, подняв руки вверх, будто был чемпионом мира.

Все, кроме Сэма, который стукнул какого-то игрока по голове, затем сбросил перчатки, и началась драка.

Джулс поднял руку и хлопнул по ладоням Фейт и Валери.

— Хет-трик: вот почему вы платите Ангелу тридцать миллионов.

Фейт не знала, что такое хет-трик. И мысленно отметила, что надо найти это в руководстве для чайников.

Джулс широко улыбнулся:

— Черт, Вирджил собрал классную команду на этот сезон. Мне начинает нравиться смотреть на их игру.

— Это значит, что вы мой ассистент?

— О, да, — кивнул Гарсия.

Мини пресс-конференция в раздевалке «Чинуков» после победы «Сиэтла» над «Ванкувером» со счетом 3–2 была куда более дружелюбной, чем в последний раз, когда они играли в «Кей Арене». Тренеры позволили репортерам войти через несколько минут, а игроки смеялись и шутили, вытираясь после душа.

— Вы в плей-офф. Что вы собираетесь делать, чтобы продвинуться на следующий уровень? — спросил Тая Джим Дэвидсон, журналист из «Сиэтл Таймс».

— Мы будем продолжать делать то, что делали этим вечером, — ответил Саваж, застегивая брюки. — После нашего последнего поражения от «Кэнакс» мы не могли позволить себе потерять очки на домашней арене.

— Вы были капитаном и «Кэнакс», и «Чинуков». Какое самое большое различие между этими двумя командами вы можете назвать?

— В каждом клубе своя тренерская философия. «Чинуки» дают мне больше свободы играть в тот хоккей, который мне нравится, — ответил Тай и спросил себя, когда они наконец доберутся до вопросов о его хет-трике.

— То есть?

Тай посмотрел поверх головы журналиста на Сэма, которого с пристрастием допрашивал кто-то из «Канадиан ньюс», и улыбнулся:

— Тренер Найстром умеет широко мыслить.

— Команда уже набрала двадцать штрафных минут. Лишь на прошлой неделе Найстром выразил намерение сохранять количество набранных за игру штрафных минут на минимуме. Вам не кажется, что двадцать — это явное превышение?

Тай надел рубашку и начал застегивать ее:

— Совсем нет, Джим. Мы удержали «Ванкувер» от получения преимущества при игре в большинстве. Так что, я бы сказал, этим вечером мы справились со своей работой.

• Предыдущая
• 11/54
• Следующая