Арлекин - Гамильтон Лорел Кей - Страница 1

• 1/104
• Следующая

Напротив меня сидел Малькольм, глава Церкви Вечной Жизни — это такая вампирская конгрегация. Раньше он у меня в кабинете не бывал никогда. Когда мы последний раз с ним виделись, он обвинил меня в использовании черной магии, а также в том, что я шлюха. К тому же я убила одного из его прихожан на территории его церкви, на глазах у него и всей его паствы. Этот вампир был серийным убийцей, и у меня был ордер суда на его ликвидацию, но нашей дружбе с Малькольмом мой поступок все же не способствовал.

Я сидела за столом и пила кофе из моей самой новой рождественской кружки: маленькая девочка сидит на коленях у Санты и говорит: «А «хорошо» — это как?». Я каждый год изо всех сил стараюсь найти себе кружку с самой провокационной картинкой — люблю, когда Берта — это наш бизнес-менеджер — колотит от злости. (В этом году кружка оказалась вегетарианской, по моим-то меркам.) У меня уже образовалась такая праздничная традиция. И я хотя бы оделась по сезону: красная юбка и жакет на тонкую шелковую блузку — для меня это невесть как нарядно. И новый пистолет в наплечной кобуре. Один мой друг уговорил меня наконец сменить мой усиленный «браунинг» на нечто более удобное для ладони и с более гладким профилем. Усиленный «браунинг» остался лежать дома в оружейном сейфе, а «браунинг» двойного действия — в кобуре. Ощущение — как будто легкий флирт на стороне, но все-таки «браунингу» я осталась верна.

Были времена, когда я считала Малькольма красавцем, но это когда на меня еще действовали вампирские фокусы. Сейчас, когда вампирские чары не замутняют мне зрение, я вижу, что у него костная структура лица слишком грубая, будто ее кое-как выгладили перед тем, как обтянуть бледной кожей. Волосы коротко подстрижены и слегка курчавятся, поскольку избавить их от этого можно лишь одним способом — сбрить начисто. И цвета эти волосы — очень яркого, канареечно-желтого. Такими они становятся у блондинов, если их несколько сотен лет прятать от солнца. Он смотрел на меня синими глазами, улыбался, и эта улыбка придавала его лицу индивидуальность. Ту самую индивидуальность, из-за которой во время его воскресной телепрограммы народ бросается к телевизорам. Не в магии тут было дело, а в нем — в его харизме, за неимением лучшего слова. В Малькольме есть сила — не видовая, а целиком и полностью своя, то есть сила личности, а не вампира. Он даже живой был бы вождем масс и властителем дум.

От улыбки лицо его становилось мягче и наполнялось каким-то стремлением, которое и манило, и отпугивало. Правоверный и глава церкви правоверных. От самой идеи церкви вампиров мне до сих пор становится жутковато; тем не менее это самая быстро растущая конгрегация в стране.

— Несколько неожиданно было увидеть ваше имя в списке моих посетителей, Малькольм, — сказала я наконец.

— Мне это понятно, миз Блейк. Для меня оказаться здесь — почти такая же неожиданность.

— Хорошо, это неожиданность для нас обоих. Зачем вы здесь?

— Я подозреваю, что у вас есть — или вскоре будет — ордер на ликвидацию одного из членов моей церкви.

Я сумела сохранить непроницаемое лицо, но ощутила, как напряглись плечи. Он эту реакцию наверняка увидел и понял, что она значит.

— В вашей церкви много прихожан, Малькольм. Вы не могли бы сузить круг? О ком конкретно мы говорим?

— Не нужно увиливать, миз Блейк.

— Я не увиливаю, я спрашиваю.

— Вы говорите так, будто подразумеваете, что у вас есть ордер не на одного моего вампира. Я этому не верю, и вы тоже не верите.

Мне следовало бы почувствовать себя оскорбленной, поскольку я не лгала. Из его вампиров двое очень расшалились.

— Если бы ваши вампиры были связаны с вами полной клятвой крови, вы бы знали, что я говорю правду. Потому что тогда могли бы свой моральный кодекс навязать совершенно новыми способами.

— Обет на крови не дает гарантии полного подчинения, миз Блейк.

— Нет, но это начало.

Вступая в новую для себя группу вампиров, новый поцелуй, вампир дает клятву на крови. Он в буквальном смысле слова берет кровь у мастера города. Это означает, что мастер приобретает над ним куда большую власть, да и подчиненный вампир тоже выигрывает в силе — если его мастер достаточно силен. От слабого мастера толку мало, но Жан-Клод, мастер города Сент-Луиса и мой возлюбленный, никак не слаб. Конечно, и мастер тоже от этой клятвы набирает силу. И чем более сильный вампир приносит клятву, тем большую силу приобретает мастер. Тут, как со многими вампирскими силами, движение двустороннее.

— Я не желаю навязывать свой моральный кодекс. Я хочу, чтобы мои прихожане были хорошими по собственной воле.

— Малькольм, пока ваша конгрегация не принесет клятву крови мастеру-вампиру, каждый из прихожан — отвязанная пушка. Вы ими управляете силой личности и морали. А вампиры понимают только страх и силу.

— Миз Блейк, у вас любовная связь с двумя — как минимум — вампирами. Как же вы можете так говорить?

Я пожала плечами:

— Может, именно потому и могу так говорить.

— Если этому вас научило бытие ваше слугой у Жан-Клода, то очень печально, что вас учит он.

— Малькольм, он мастер города, а не вы. Вас и вашу церковь не трогают только из-за его терпимости.

— Меня и мою церковь не трогают только потому, что она набрала силу под властью прежнего мастера города, а когда Жан-Клод пришел к власти, нас были уже сотни. И у него нет достаточной силы, чтобы привести к повиновению меня и мой народ.

Я отпила кофе и подумала над своей следующей фразой, потому что спорить с ним я не могла — пожалуй, он оказался бы прав.

— Как бы ни сложилась теперешняя ситуация, Малькольм, а у вас в этом городе несколько сотен вампиров. Жан-Клод разрешил вам это, считая, что вы привязали их к себе клятвой крови. В октябре мы выяснили, что это не так. А это значит, что ваши вампиры отрезаны от чертовой уймы своей потенциальной силы. Мне вообще-то без разницы. Это их выбор — если они понимают, что здесь есть выбор, — но отсутствие обета на крови означает, что они не связаны мистически ни с кем, кроме того вампира, который их создал. Насколько мне известно, это вы и есть. Хотя иногда и дьяконы вашей церкви занимаются обращениями.

— Как организована наша церковь, вас не касается.

— Ошибаетесь, касается.

— Это говорит слуга Жан-Клода — или же федеральный маршал меня критикует? — Синие глаза прищурились. — Не думаю, что федеральное правительство достаточно хорошо знает вампиров и понимает их, чтобы волноваться, привязываю я своих последователей клятвой крови или нет.

— Клятва крови понижает шансы, что вампир будет что-то делать за спиной своего мастера.

— Клятва крови лишает свободной воли, миз Блейк.

— Быть может. Но я видела, что может натворить вампир своей свободной волей. Хороший мастер города может гарантировать, что его подчиненные практически не будут совершать преступлений.

— Потому что они его рабы.

Я пожала плечами:

— Вы пришли говорить о том ордере или же об ультиматуме, который поставил Жан-Клод вашей церкви?

— И о том, и о другом.

— Жан-Клод дал вам и вашим прихожанам выбор, Малькольм. Либо вы их привязываете клятвой крови, либо это сделает он. Либо пусть переезжают в другой город и там дают клятву крови, но это должно быть сделано.

— Выбирать, чьими рабами быть, миз Блейк. Такой выбор не назовешь выбором.

— Жан-Клод поступил великодушно, Малькольм. По вампирскому закону он мог бы просто убить вас и всю вашу паству.

— А как бы посмотрел на такую бойню закон — и вы, как федеральный маршал этого закона?

— Вы хотите сказать, что мое положение федерального маршала ограничивает возможности Жан-Клода?

— Он дорожит вашей любовью, Анита. А вы бы не стали любить мужчину, устроившего бойню среди моих прихожан.

— А себя вы почему не включили в список, Малькольм?

— Вы — официальный ликвидатор вампиров, Анита. Если я нарушу закон людей, вы убьете меня своей рукой. И вы не осудите Жан-Клода за подобный поступок, если я нарушу закон вампиров.

• 1/104
• Следующая