Арлекин - Гамильтон Лорел Кей - Страница 41

• Предыдущая
• 41/104
• Следующая

Он вцепился в мою одежду, прижимая ее к своей широченной груди.

— Это как?

— Я не могу гарантировать, что ardeur не выйдет из-под контроля и мне не придется снова трахаться на глазах у моей охраны. Поскольку тебя это так травмирует, Грэхем, я сделаю так, чтобы ты никогда этого больше не видел.

— Но я же не…

Кажется, до него начало доходить. И лицо его постепенно становилось несчастным.

— Ты исключен из списка. Пойди положи мою одежду в ванной на край раковины и пойди найди Римуса или Клодию. Скажи им, чтобы тебя заменили. Уверена, что есть посты в охране, где ты будешь от меня подальше.

— Анита, я же не хотел сказать…

— …того, что сказал, — перебила я. — Ты что хотел, то и сказал.

— Анита, пожалуйста, я прошу тебя…

— Положи одежду в ванной и пойди скажи, чтобы тебя заменили. Выполняй.

Он оглянулся на Клея — тот выставил перед собой ладони, будто хотел сказать: «А на меня чего смотреть?»

— Так нечестно…

— Тебе пять лет, что ли? Честно, все на фиг честно. Ты сказал вслух: когда ты смотришь, как я трахаюсь с другими, тебе хочется трахнуть меня. Я это исправляю, больше тебе смотреть не придется.

— Да неужто ты думаешь, что любой мужчина, который видел тебя под кем-то, не хотел бы сам этим кем-то быть? Все мы думаем одно и то же, просто я первый честно сказал это вслух.

Я обернулась к Клею у противоположной стены:

— Клей, это правда?

— Ради бога, только меня не втягивайте.

Я посмотрела на него в упор. Он вздохнул.

— Нет. На самом деле такое чувство не у всех. Меня, например, твое понятие о сексе пугает до жути. Ardeur меня пугает.

— Да как ты можешь такое говорить? — спросил Грэхем и обернулся к Клею, все еще зажимая охапку моей одежды своими ручищами.

— Так это же правда, Грэхем, и если бы ты думал каким-нибудь органом выше пояса, тоже бы испугался.

— Чего пугаться? — спросил Грэхем. — Такого крышесносного секса ни одна другая вампирская линия смертному дать не может. Я его распробовал чуть лучше, чем ты, Клей. Поверь мне, если бы она хоть раз от тебя подкормилась, тебе захотелось бы еще.

— Именно это меня и пугает, — ответил он.

У меня возникла мысль — очень неприятная. Мне случалось понемножку подпитываться на Грэхеме, когда ardeur был еще нов. Я старалась дать ему пробовать этого вкуса как можно меньше. Мы никогда не были вместе голыми. Никогда не касались друг друга в какой бы то ни было зоне, которую можно было бы назвать сексуальной. Да, я думала, что такого слабого контакта с ardeur’ом мало для привыкания. Но если я так думала, это еще не значит, что так оно и есть. Ardeur действует как любой другой наркотик, и я на некоторых вампирах выяснила, как легко к нему привыкнуть. Я создала у Грэхема привыкание к ardeur’у, даже не прикоснувшись? И его такая реакция — это моя вина? Вот черт!

Грэхем повернулся ко мне, распластав мою одежду по своей груди. На лице его был панический страх.

— Анита, прошу тебя, не надо так. Извини, пожалуйста, извини, я не буду больше.

Глаза блестели из-под упавших волос, казалось, он вот-вот расплачется. Это мне напомнило, что ему на пару-тройку лет меньше двадцати пяти. Он был такой здоровенный, что иногда забывалось, как он молод. Нас разделяла разница в четыре-пять лет, но по глазам было видно, что сейчас он моложе, чем я в его возрасте была. Мне хотелось тронуть его за руку, успокоить, извиниться, сказать, что это не нарочно так вышло. Но я боялась прикасаться к нему, как бы еще хуже не стало.

— Грэхем! — сказала я убедительно и ласково, как успокаивают испуганных детей и уговаривают стоящих на карнизе самоубийц. — Пойди найди Клодию или Римуса и приведи сюда, о’кей? Мне нужно кое-что обсудить из событий прошлой ночи. Можешь? Можешь кого-нибудь из них найти и привести сюда?

Он проглотил слюну со звуком почти болезненным.

— Ты меня не выбрасываешь из своей охраны?

— Нет.

Он закивал — слишком быстро и слишком часто, снова и снова. А потом направился к двери, не выпустив мою одежду из рук, и Клею пришлось у него ее взять. Когда за Грэхемом закрылась дверь, Клей повернулся ко мне, и мы переглянулись:

— Он подсел? — спросил Клей.

Я кивнула:

— Кажется, да.

— Ты тоже не знала?

Я покачала головой.

— Ты побледнела, — сказал он.

— И ты тоже.

— Ты ведь не так-то много на нем кормилась? В смысле, вы же даже голыми не были?

— Не были.

— Я думал, что так сразу привычку не заработаешь.

— Я тоже так думала.

Клей встряхнулся, как собака, выходящая из воды.

— Я положу твои вещи в ванную. И скажу Клодии, что нам нужен новый краснорубашечник.

— Я думаю, она увидит Грэхема и сама сообразит.

— Он отлично это скрывал, Анита. К тому времени, когда он их найдет, сможет снова взять себя в руки и ничего не показать.

— Ты прав, — кивнула я.

— Понимаешь, на нем же тоже рация есть. А он не подумал ею воспользоваться.

— Рации — штука новая, — возразила я.

— Крысолюды стали оснащать рацией некоторых охранников. Когда узнали про те подслушивающие устройства, решили, наверное, тоже поставить технический прогресс себе на службу.

— А что, разумно, — сказала я и тут почувствовала, что Жан-Клод проснулся. Будто меня рукой погладили, и дыхание в горле перехватило.

— Что случилось? — спросил Клей.

— Жан-Клод проснулся.

— А, хорошо.

Я кивнула. Действительно хорошо. И я дала Жан-Клоду почувствовать, как я хочу, чтобы он сейчас был со мной. Пусть обнимет меня и скажет, что все будет хорошо, пусть утешит, пусть даже это будет неправда. В качестве правды мне на ближайшее время вполне хватит лица Грэхема.

Когда Жан-Клод постучал в дверь ванной, я уже была одета. Его «Ma petite, можно вне войти?» было произнесено неуверенно: он не знал, насколько приветливо будет принят. Наверное, он думал, что я сейчас буду его обвинять в том, что Грэхем подсел на ardeur. Было такое время, и не очень давно, когда так и случилось бы. Но сейчас поздно было кого-нибудь обвинять: поиски виноватого ничего не исправят, а мне нужно было именно исправить положение. Я хотела, чтобы Грэхем освободился от ardeur’а, если это возможно. Мне случалось других освобождать от ardeur’а, но те не были полностью ему подчинены. И никогда не было, чтобы кто-то подсел на ardeur от такой малой дозы. А может, было, но просто они это скрывают? Ох, вот это я зря подумала.

— Ma petite?

— Да, Жан-Клод, войди. Да войди же, бога ради!

Дверь открылась, он показался в ее проеме, и тут же я бросилась ему на грудь, уткнулась лицом в эти мохнатые лацканы халата. Вцепилась в черную вышивку, прижалась к нему. Он обнял меня, поднял с пола и вошел в комнату, держа меня в объятиях. Придерживая меня одной рукой, другую он протянул назад и закрыл за нами дверь. Так быстро, что я не успела ни возразить, ни подумать возразить.

Он опустил меня на пол:

— Ma petite, ma petite, что же у нас так плохо?

— Я плохая, — ответила я. — Очень плохая.

Я говорила спокойно, не срываясь на ор, только говорила, прижавшись к нему лицом.

Он отодвинул меня от себя, чтобы заглянуть в лицо.

— Ma petite, я ощущаю глубину твоего горя, но мне неизвестно, чем оно вызвано.

— Грэхем получил привыкание к ardeur’у.

— Когда это случилось? — спросил он, тщательно сохраняя бесстрастное лицо. Наверное, не очень представлял себе, какое выражение меня сейчас не расстроит.

— Не знаю.

Он изучал мое лицо, и даже эта тщательная бесстрастность не могла скрыть озабоченности.

— Когда же ты дала Грэхему возможность сильнее ощутить вкус ardeur’а?

— Этого не было. Клянусь, я не касалась его снова. И очень, изо всех сил старалась его не касаться.

Я говорила все быстрее и быстрее, уже сама слышала, что это истерика, но не могла остановиться.

• Предыдущая
• 41/104
• Следующая