Арлекин - Гамильтон Лорел Кей - Страница 68

• Предыдущая
• 68/104
• Следующая

Циско и Питер шли за нами. Циско держал пистолет наведенным, но, честно говоря, с тем же успехом мог попасть в меня, как и в тигрицу. Даже скорее в меня. Питер держал дуло к полу — такое впечатление, будто он не знал, что делать.

— Правило говорит, что если противник вооружен и хочет тебя куда-то переместить, то это чтобы убить тебя медленней.

Он говорил почти монотонным голосом, будто речитативом.

Кажется, я поняла, что он хочет. Надеюсь, что поняла верно, потому что собиралась его к этому поощрить.

— Ты прав, Питер, — сказала я.

Он поднял голову, мы встретились взглядами. Я закинула голову назад, длинными волосами на секунду ослепив тигрицу. Питер упал на колено и стал стрелять ей по ногам. Выстрелы загремели в коридоре, Соледад рухнула на колени, но глубже вонзила в меня когти, и другая лапа потянулась к моему горлу — на этот раз всерьез. Я сделала выбор: отпустила ее запястье и двумя руками уперлась ей в лапу, не давая выдрать мне горло. Двумя руками против одной — и она одолевала, а тем временем когтила мне бок и живот. Ощущение было как от удара бейсбольной битой — дикая боль. Дыхание перехватило, а то бы я заорала.

Циско и Питер стояли над нами — чистого выстрела у них не было. Она пыталась уползти на раненых ногах, а я отпихивала ее лапу, удерживая ее на долю дюйма от моего горла. Циско все еще пытался найти позицию для выстрела. Питер бросился к нам — прыгнул, и мы все оказались на земле, она под нами. Бросив попытки добраться мне до горла, она рванулась к Питеру — и я уже отрывала ее лапу от него, а не от меня. И другая ее рука не была уже у моего живота.

Тело Питера среагировало, будто ему было больно, но я не подпускала ее к его горлу, хотя это было и все, что я могла сделать. На миг я оказалась зажатой между ними, а потом у меня за головой загрохотали выстрелы. Сумасшедшей громкости, потому что близко. Я вцепилась в Соледад, а в голове все ходуном ходило от грохота. Ее тело дернулось, и она снова полезла к моему горлу. Изменение направления застало меня врасплох, может, она меня и царапнула, но я не почувствовала.

Питер продолжал стрелять — наверное, его пистолет был приставлен к ее голове. Мы оказались на полу, запыхавшейся глухой грудой. Питер опирался на руку, пистолет все еще утыкался ей в морду. Футболка Питера на животе висела клочьями. Циско стоял над нами и шевелил губами, но слов я не слышала. Скатившись из этой кучи, я выхватила пистолет и прицелилась раньше, чем уперлась спиной в стену, чем увидела, что происходит.

Голова Соледад превратилась в красное месиво. Лица не осталось. Мозги текли по полу — ее мозги. Питер все еще наваливался на тело, и его пистолет втыкался в красную массу. Кажется, Питер продолжал стрелять пустой обоймой, но я ничего не слышала, трудно было судить. Циско склонился рядом со мной, шевеля губами, но ничего не было слышно. Он заставил Питера прекратить стрелять в тело, потом попытался оттянуть его от тигрицы. Питер позволил оттащить себя, выпрямился, не вставая с пола, выщелкнул пустую обойму, левой рукой достал из правого кармана запасную и зарядил пистолет. Его оценка в моих глазах уже была достаточно высокой, перезарядка ее еще повысила. Может, его еще и не убьют.

Циско пытался помочь ему встать и отодвинуться от тела. Наверное, он беспокоился, как поведет себя Питер, когда схлынет первое потрясение. Это повысило мое мнение о молодом крысолюде.

Тут сразу случилось много событий. Слышать я ничего не слышала, но, наверное, краем глаза заметила движение, потому что, обернувшись, увидела, что к нам бегут Эдуард и компания, уже вытащив оружие. Дверь в палату Ричарда отворилась, он сам высунулся, держась за дверь. Красивая его грудь была с одной стороны покрыта сетью шрамов. Был он бледен как смерть, и если бы не дверной косяк, он бы рухнул. Шрамы остались там, где пули вырывали куски мяса из этого рельефа мышц. Иногда шрамы от серебра. Он что-то говорил, но я все равно ничего не слышала, кроме звона в ушах. Слишком близко стреляли. Повезло мне, если слух восстановится полностью.

Я ощутила движение рядом и повернулась, но слишком медленно. Наверное, не только Питер был в шоке. Циско пытался поставить его на ноги за шиворот и что-то кричал. Я не могла понять, в чем проблема — здесь не было ничего, кроме тела Соледад. Потом я посмотрела, и до меня дошло: она осталась тигрицей. Тело не вернулось в человеческий образ. А мертвые оборотни всегда обращаются обратно в людей.

Я подняла пистолет и уже прицелилась, когда «тело» взлетело пружиной, целясь в Циско и Питера.

Циско испортил выстрел Питеру, бросившись под удар когтей. Я успела выстрелить два раза, пока тело с оторванным лицом пришпилило их к полу — и вдруг оказалась перед той же проблемой: пыталась найти, куда в этот мех выстрелить, чтобы не попасть в мальчиков под ним. Надо же, они мне жизнь спасли, а я их все мальчиками называю.

Первыми добежали Клодия и Римус, потому что оборотня не обогнать. Эдуард и Олаф отстали на полшага, но все же были не первыми — первыми возле дерущейся кучи встали рядом со мной Клодия и Римус. Грудь тигрицы пробила чья-то пуля. Клодия буквально отпихнула меня с дороги, да так, что я врезалась в стену. Слишком много пистолетов в таком узком пространстве; свой огонь был для нас не менее опасен, чем Соледад.

Стрелявший, кто бы он ни был, пытался сделать ей дыру в груди. От удара пули дернулось все тело, подпрыгнуло, она поднялась на ноги, шатаясь. Ей-богу, клянусь, через дыру был виден коридор. Но прямо у меня на глазах мышцы потекли как вода, рана зарастала. Вот черт. Дыру в ней пробил Питер, а Циско пытался дышать горлом, которого не было.

Эдуард и Олаф стояли рядом, расстреливая тело Соледад как в тире. Хладнокровно, профессионально, аккуратно. На таком расстоянии промахнуться было трудно.

Охранники вокруг Олафа, Эдуарда, Римуса и Клодии стояли кто на ногах, кто на коленях, чтобы не мешать друг другу стрелять — грамотно и организованно. Тело тигрицы моталось и дергалось от пуль, как марионетка в эпилептическом припадке, но оно не падало. Я стреляла от стены, под которую бросила меня Клодия. Разрядила в Соледад уже целую обойму, а ее мышцы и мех смыкались над пробоинами, как медленная вода. Блин, настоящее серебро, а на нее оно действовало не лучше обычных пуль. Никогда не видела оборотня, который был бы на это способен. Даже фейри так легко не заживляют в себе такие дыры.

Опустошив обойму, я сменила ее, почти как Питер недавно, только запасная была у меня на поясе. Соледад исцелялась не как оборотень, а как гниющий вампир — разновидность нежити, в Соединенных Штатах редкая. Ну, так и мастер ее тоже не местный.

К левому уху постепенно возвращался слух, потому что до меня начали доходить крики, издалека, будто и не рядом со мной. А в правом ухе была все та же гудящая тишина.

— Огонь, нам нужен огонь! — Наверное, я сказала это слишком громко, потому что все обернулись ко мне. — Сжечь ее! — крикнула я.

Олаф пустился бежать по коридору прочь. Зрелище убегающего Олафа так меня отвлекло, что я вздрогнула, услышав возобновившуюся стрельбу. Обернулась снова к месту действия — тело снова стояло на ногах и двигалось. Выросла снова морда, хотя грудь была зияющей дырой. У нее не было легких, но она двигалась — прыгнула ко мне высокой дугой, золотистым мазком света. Я стреляла в этот мазок, пока не защелкала пустая обойма, бросила пистолет и полезла за ножом, зная, что не успею.

Метнулась передо мной другая полоса, мы врезались в стену, из глаз посыпались искры, и я не сразу поняла, что это Клодия закрыла меня собой, сцепившись с тигрицей врукопашную. Наверное, у нее тоже кончились патроны. Когти располосовали ей грудь, она пригнулась в оборонительной стойке. Тигрица вскрикнула — или зарычала — и бросилась бежать прочь. Было почти забавно, как мы все застыли на миг, а потом кучей бросились за ней. У меня живот не столько болел, сколько дергался, будто мышцы не совсем правильно работали. От этого я сбилась с шага, но удержала равновесие и побежала дальше. Раз я могу бежать, значит, я не ранена, так ведь?

• Предыдущая
• 68/104
• Следующая