Мигрант, или Brevi Finietur - Дяченко Марина и Сергей - Страница 43

• Предыдущая
• 43/74
• Следующая

— Что?!

— Можно, — сказал Аира.

Крокодил склонился над водой. Вот так же у волшебного зеркала высматривали судьбу сказочные персонажи; коже было жарко, горели щеки, волосы поднялись дыбом, как шерсть вдоль хребта: он уже видел, как ему возвращают родной язык. «Неотъемлемой частью личности», это же надо до такого додуматься!

«Андрей Строганов?»

— Бюро миграции Раа.

«Ваш запрос?»

— Протест, — Крокодил облизнул губы, — против изъятия родного языка…

Он отчеканил формулу слово в слово, как произнес ее Аира.

В глубине воды возник неровный мутноватый свет.

— Принято, — сказал глубокий женский голос. — Ваш протест обрабатывается. Вы получите ответ через три, две, одну…

Свет сделался ярче, и Крокодил смог прочитать каллиграфически выписанное на дне послание: «Андрею Строганову. Согласно анализу Вселенского Бюро миграции, язык не является неотъемлемой частью личности землянина, а лишь частью культурной традиции, приобретаемой в процессе воспитания. Справка: язык признан неотъемлемой частью личности исключительно уроженцев Сати и Легх. Ваш протест отклонен».

— Пять секунд, — задумчиво сказал Аира. Крокодил сжал зубы, пытаясь победить разочарование.

— Я же сказал, что они откажут, — напомнил Аира. — Я знал про Сати и Легх — эти рождаются со знанием языка, у них мозг так устроен. Две расы на Сати, и, вскрыв им череп, можно определить, кто каким языком владеет.

— Ох, — сказал Крокодил.

— Да. А на Легх всего одна раса, но знание языка у них связано с чувством координации. То есть особь, каким-то образом лишенная языка, не смогла бы донести ложку до рта и отличить верх от низа. Правда, они не едят ложками. Они вообще не гуманоиды. Поэтому на Раа нет мигрантов с Сати и Легх, — Аира уселся на траву и скрестил ноги.

— Ты их видел? Откуда ты все это знаешь?

— А я много чего знаю, и да, я их видел. — Аира почесал кончик носа. — Следующий запрос туда же: требование возвращения памяти о двух годах, изъятых в уплату за визу. Плата произведена: двух лет как не бывало. Но память официально не входит в пакет. Потребуй обратно.

— И мне откажут?

— Посмотрим.

Крокодил, набрав в грудь воздуха, повторил процедуру запроса. Система задумалась на этот раз на семь секунд; потом пришел отказ: «Поскольку память о двух изъятых годах является действительной по факту прожитых лет, ее возвращение вне прожитого времени невозможно. Ваш запрос отклонен».

— Семь секунд, — пробормотал Аира. — Мало, мало; похоже, твое дело у них чисто обставлено, не к чему подкопаться… Вот что: потребуй набор документов, не включенных в личный информационный пакет.

— Это как?

— Да не важно, ты потребуй!

Крокодил подсознательно ждал, что милый голос информационной системы проявит раздражение. Но нет: все так же ласково его попросили оставаться на связи, и спустя четыре секунды пришел ответ: документов, не включенных в личный пакет, не существует.

— А вот это плохо, — сказал Аира.

— Все остальное было хорошо?

— Я надеялся, они хоть хвостик где-то оставили, хоть ниточку… Выходит, Андрей, ты мигрировал совершенно законно, им даже нечего скрывать.

— Спасибо, — сказал Крокодил, помолчав.

— За что?

— Что занимался этим делом. Ты ведь им занимался?

— Да не за что… У нас есть еще пара минут на разминку, потребуй информацию о мотивах решения, сошлись на пункт двадцать шесть нечетного законодательства о правах личности мигранта.

Не переспрашивая и не пытаясь понять, Крокодил коснулся воды плашкой на цепочке. Ответ пришел моментально: «Нечетное законодательство не распространяется на гуманоидов, совершивших миграцию на Раа из третьей зоны. Запрос отклонен».

— Ясно, — сказал Аира, жуя травинку. — Ладно… Я подумаю еще.

— Так это не безнадежно?

— Пока безнадежно. Но я подумаю, я ведь сказал.

— Спасибо, — глухо повторил Крокодил.

— Если бы ты был нежной дамочкой, я извинился бы, — сообщил Аира, наблюдая за ним. — Жестоко давать человеку надежду, а потом отбирать ее. Но ты сдюжишь, я надеюсь?

— Сдюжу.

— Отлично. Теперь, когда ты видишь, как трепетно я о тебе забочусь, позаботься немного обо мне, ладно?

— Готов.

— Ты ведь любишь Землю и хорошо ее помнишь?

— Да, — Крокодил удержал вздох.

— Каков замысел Творца относительно Земли?

Крокодил разинул рот. Он ожидал всего, что угодно; может быть, Аира шутит?

— Ты шутишь?

— Нет.

— Откуда я могу… такое знать?

— Я не спрашиваю, что ты знаешь. Я спрашиваю твое мнение.

— Зачем? Ты не священник, не философ… Насколько я успел понять, ты абсолютный практик…

— Да. И каков, ты считаешь, замысел Творца относительно Земли?

— Понятия не имею! — Крокодил растерялся. — Существует точка зрения, что это… временное место, где обретается человек, где его ждет тысяча испытаний. И от того, как он справится с этим, зависит его дальнейшая судьба.

— То есть жизнь на Земле — своего рода Проба?

— Да. Можно и так сказать. Проба, где от человека требуется прыгнуть выше головы… Стать сильнее, стать больше, чем он даже мог предположить. А потом, если он справится, ему дадут полное гражданство. Где-то там. Наверное. Но только… чистота эксперимента — ноль, условия чудовищно неравные, ну и…

— То есть ты считаешь, что замысел Творца на Земле искажен?

— Аира, — проникновенно сказал Крокодил. — Я готов ответить на любые вопросы, кроме дурацких. Я не могу постичь замысел Творца на Земле — по определению не могу, понимаешь? Как я могу судить, искажен он или, наоборот, прекрасно выполняется?

— Можешь, поскольку ты часть замысла.

— А я не уверен, что замысел вообще существует! Понимаешь, Земля — совершенно точно материальна, и материя лежит в основе и порождает идею, это совершенно точно, я это видел!

— Зоркий, — Аира улыбнулся. — А в чем главная разница между Землей и Раа, как ты считаешь?

— Земли нет. Раа… есть.

— Скорблю вместе с тобой, — сообщил Аира безо всякой скорби.

— Извини, — сказал Крокодил. — Но Раа с точки зрения землянина совершенно… искусственное образование.

Он задумался уже всерьез. На Раа нет войны и преступности, на Раа нет конкуренции в привычном для землянина виде, на Раа нет нормального искусства, нет литературы, кроме любительской. На Раа, похоже, нет религии, нет культа, нет, прости Господи, телевидения…

— Это, — начал он, подбирая слова, — как если бы девочка четырнадцати лет захотела придумать комфортный мир, где хотелось бы жить. Ни боли, ни страха, ни потерь. Ни жертв, ни хищников. Свобода, покой и смерть в глубокой старости…

— А мальчик?

— Что?

— Мальчик четырнадцати лет — придумал бы другой мир?

— Да. — Крокодил задумался. — Пожалуй. Там были бы дальние космические полеты и опасные враги, с которыми надо сражаться. И побеждать. — Крокодил запнулся. — Знаешь, Проба… В какой-то степени… подходит, да. Протез высшей цели. В совершенно бесцельном мире.

— Протез высшей цели, — медленно повторил Аира. — Знаешь, Андрей…

Он хотел что-то сказать, но вдруг оборвал себя:

— Ладно, это потом. Надеюсь, ты почитал кое-что по истории и знаешь, что Раа — не искусственный мир, но идеальный. Он создан волей Творца согласно его замыслу, это не предположение и не часть чьего-либо учения, а научный факт. И я тебя уверяю: ни Проба, ни стабилизаторы не входили изначально в этот замысел.

— «Я тебя уверяю» — это форма доказательства? — удивился Крокодил.

— Тебе никто не говорил, что в некоторых областях интуиция — главный инструмент познания?

— О да. Мир плоский и стоит на трех китах. Это интуитивно понятно… Кстати, почему все-таки на Раа нет космических программ?

— В смысле?

— В смысле полетов в дальний Космос, космических кораблей, а не орбитальных станций? На Земле, допустим, для этого не хватает ресурсов. А на Раа?

— Еще один хороший вопрос, — помолчав, сказал Аира. — Ты видишь то, чего не вижу я, потому что смотришь под другим углом зрения… Скажем так: мы не знаем, входят ли дальние космические полеты в замысел Творца. А теперь скажи мне важное: на Земле предусмотрен конец света?

• Предыдущая
• 43/74
• Следующая