Выбери любимый жанр

Роковая перестановка - Вайн Барбара - Страница 3


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

3

— А мне нужно найти банк.

Хихикнув, Энн указала на международный символ, обозначающий комнату матери и ребенка.

— Почему бутылочка? Почему не грудь?

Эдам кивнул, рассеянно скользнув взглядом по вывеске.

— Иди, пей кофе, я скоро к тебе присоединюсь. — Когда-то у него было чувство юмора, но теперь оно полностью исчезло. Его разъели сновидения и тревога, пронизывавшая все его действия и слова. — И не ешь больше одной датской булочки, — сказал он. — Наличие ребенка, знаешь ли, это не повод есть больше. Это подстегивает обмен веществ. Тебе нужно значительно меньше еды, чтобы набрать вес. — Так это или нет, он не знал, но хотел отомстить жене за желание сидеть в курящем салоне.

Эбигаль открыла глаза и улыбнулась. Когда дочка вот так смотрела на него, Эдам — с болью и ужасом — начинал представлять, каково это — потерять ее, как он мгновенно и не раздумывая прикончит любого, кто причинит ей вред, как он легко и с радостью отдаст за нее жизнь. Но насколько труднее, думал Эдам, жить с людьми, чем умирать за них. Ассоциативный процесс всколыхнул воспоминания о другом отце. А он испытывал такие же чувства к своему ребенку, к своему малышу? Пришел ли он уже в себя? И можно ли прийти в себя? Эдам мысленно нажал на кнопку «Отмена», на очень короткое мгновение погрузился в пугающий мрак и с чистым сознанием направился к эскалатору, который находился в другом конце зоны регистрации.

Мысли не выносят чистого сознания, точно так же, как природа — вакуума, поэтому голова Эдама стала быстро заполняться всевозможными прикидками и подсчетами, связанными с банками и обменным курсом. Наверху толпа оказалась больше, чем внизу, свою лепту внесли два рейса, один из Парижа, другой из Зальцбурга. Забрав багаж с транспортера, пассажиры одновременно устремились к таможне. Вдалеке Эдам увидел ярко сияющую бирюзово-голубую вывеску банка «Барклайз». Он очень не любил этот цвет, испытывал к нему отвращение, но предостерегающе звучавший внутренний голос всегда пресекал его попытки разобраться в себе и понять, откуда взялась эта антипатия. Только здравый смысл, или благоразумие, удержали его от того, чтобы из-за цвета не сменить банк. Эдам стал пробираться к бирюзово-голубой вывеске мимо билетных касс, локтем довольно сильно пихнул под ребра женщину в тирольской шляпке, бросил ей небрежное «извините» — и в бушующем море лиц увидел лицо человека, которого в мыслях всегда называл не иначе как индусом.

* * *

Его звали Шивой в честь одного из богов верховной триады индуизма. Какая у него была фамилия, Эдам не помнил, хотя ему казалось, что когда-то он ее знал. Прошедшие десять лет несильно изменили лицо Шивы, если не считать, что оно стало более жестким и теперь несло в себе отпечаток грядущей печали, наследственной расовой скорби. Смуглая кожа казалась отполированной и имела цвет каштана; белки были голубоватыми, и создавалось впечатление, будто темно-карие зрачки плавают в подсиненной воде. Лицо было красивым, по типу более европейским, чем у любого англичанина, а черты — более арийскими, чем у любого нацистского идеала или прототипа, резкими и четкими, за исключением губ — пухлых, изящно очерченных, чувственных, — которые сейчас робко, неуверенно приоткрылись в зарождающейся улыбке.

Оба задержали друг на друге взгляд всего на долю секунды, но за этот краткое мгновение черты Эдама сложились в мрачную гримасу, отторгающую, отталкивающую, порожденную ужасом, а улыбка на лице Шивы съежилась, остыла и исчезла. Эдам резко отвернулся. Он протолкался через толпу на более свободное место и ускорил шаг, почти побежал. Только побежать по-настоящему не получилось — народу было слишком много. Он добрался до банка, встал в очередь, на мгновение прикрыл глаза, прикидывая, что делать и что сказать, если вдруг Шива решит догнать его, заговорить с ним и даже прикоснуться к нему. Не исключено, что он упадет в обморок, подумал Эдам, если Шива прикоснется к нему.

Мужчина отправился в банк, так как в такси по дороге в Хитроу сообразил, что у них нет наличных песет, хотя есть дорожные чеки и кредитки. На Тенерифе нужно будет заплатить таксисту и дать чаевые носильщику в гостинице. Эдам отдал кассиру половину того, что у него имелось в бумажнике: две банкноты по десять фунтов, и хриплым голосом — ему даже пришлось прокашляться, чтобы его было слышно, — попросил обменять их на испанскую валюту. Когда ему выдали деньги, он понял, что нужно отойти в сторону, чтобы уступить место следующему в очереди, — иного выбора не было. Огромным усилием воли он заставил себя повернуться спиной к кассе, поднять голову и посмотреть вперед на бескрайний зал прилета, снующие туда-сюда толпы путешественников. Эдам двинулся в обратный путь. Толпа слегка поредела, но было ясно, что через минуту-две, когда прилетит рейс из Рима, народу снова прибавится. Ему на глаза попалось несколько смуглых людей, мужчин и женщин, уроженцев Африки, Вест-Индии и Индии. Эдам никогда не был расистом, а сейчас им стал. Удивительно, думал он, что эти люди могут позволить себе путешествие в Европу.

— Заметь, в Европу, — сказал он Энн, когда они впервые оказались в аэропорту, а жена в ответ на это едкое замечание предположила, что черные, вероятно, едут домой или возвращаются со своей родины или с родины предков. — Это же Второй терминал, — заметил он. — Отсюда на Ямайку или в Калькутту не полетишь.

— Наверное, нам следует радоваться, — произнесла Энн. — Это говорит об их уровне жизни.

— Ха! — отреагировал Эдам.

Он стал искать Шиву. Взгляд выхватил индуса, очевидно, сотрудника аэропорта, так как он был одет в форму и нес какие-то приспособления для уборки. Может, и в тот раз он видел его? Или вот этого лоснящегося бизнесмена, что сейчас идет мимо, с именем «Д.К. Пейтел» на багажной бирке? Все индусы, думал Эдам, похожи друг на друга. Несомненно, для них все белые тоже одинаковые, но этот аспект имел гораздо меньшее значение для Эдама. Важное заключалось в другом: вероятно, человек, которого он заметил в этом море лиц, был не Шивой. Не исключено, что его сознание, которое в большинстве случаев находилось под строгим контролем, на какое-то мгновение вышло из подчинения и в результате сна, приснившегося прошлой ночью, тревоги за Эбигаль, вида багажных бирок стало неуправляемым и восприимчивым к страхам и фантазиям. Кажется, узнавание произошло на индусской стороне, но разве он, Эдам, не мог ошибиться? Все эти люди часто стремятся снискать расположение, а угрюмый взгляд вызывает у них улыбку надежды или оборонительную улыбку…

Шива бы ему не улыбался, рассуждал Эдам, он наверняка постарался бы избежать встречи так же, как и он сам. В Отсемонде они занимались разными делами, он и Шива — по сути, все пятеро играли разные роли, — но действия, которые они совершили, те ужасные и бесповоротные шаги, будут жить в памяти каждого. За десять лет эти воспоминания не перешли в разряд тех, что могут вызывать улыбку. В некотором смысле можно утверждать, что Шива был ближе всех к сути и сердцевине всего случившегося, правда, только в некотором смысле.

— Будь я на его месте, — Эдам обнаружил, что говорит вслух, негромко, но губы его двигаются, — я бы вернулся в Индию. Если бы мне дали хоть полшанса. — Он прикусил губы, чтобы остановить их. Где родился Шива — здесь или в Дели? Эдам не помнил. «Я не буду думать о нем и о них, — мысленно велел он себе. — Я отключусь».

Как можно надеяться хорошо провести отпуск, если в голове творится такое? А ведь он действительно собирался радостно проводить время. Непоследняя радость, которую обещал отпуск, заключалась в том, что все трое будут спать в одной спальне, и кроватку Эбигаль поставят (он проследит за этим) с его стороны кровати, чтобы он мог присматривать за дочкой долгими бессонными ночами. Эдам увидел Энн, которая стояла и ждала его у входа в зал вылета. Жена послушалась его и держалась подальше от мест, где была еда, но, как ни странно, это вызвало у него еще большее раздражение. Она вытащила Эбигаль из коляски и держала ее на руках так, как умеют только женщины, потому что имеют пышные бедра. И сейчас вид этих бедер разозлил Эдама. Эбигаль сидела верхом на правом бедре Энн, а спиной опиралась на ее руку.

3
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело