Прощай, детка, прощай - Лихэйн Деннис - Страница 21

• Предыдущая
• 21/87
• Следующая

С тех пор Чарлстаун тесно связан с историей освоения Северной Америки. Основали его ирландцы, здесь прожило десять поколений рыбаков, купцов, ведших морскую торговлю, и портовых рабочих, поэтому горожане печально известны своей немногословностью и нежеланием общаться с полицией, вследствие чего частота убийств здесь хоть и невелика, но процент нераскрытых — самый высокий в стране. Эта неразговорчивость проявляется и в повседневной жизни. Спросите местного жителя, как пройти на такую-то улицу, и он прищурится.

— Какого хрена ты тут толчешься, если дороги не знаешь?! — так мог бы он вежливо ответить и показать, уж если вы ему действительно понравитесь, сложенный кулак с выставленным средним пальцем.

Заблудиться и заплутать в Чарлстауне легко. Таблички с названиями постоянно куда-то исчезают, здания вдоль улиц местами так теснятся друг к другу, что можно легко пропустить переулок, ведущий к домам, которые стоят за ними в глубине. Улочки, ведущие по склону холма, часто заканчиваются тупиками, заставляют водителя разворачивать назад.

Кварталы Чарлстауна меняют характер с поразительной быстротой. В зависимости от направления движения жилой район Мишавам может смениться вполне пристойными, с точки зрения среднего класса, кирпичными домами, подковой окружающими Эдвардс-Парк. Улицы здесь проходят через великолепие колониальных городских зданий из красного кирпича с белой отделкой, обступающих площадь Памятника, и без всякого предостережения или уважения к истории переходят в темно-серый район Банкер-Хилл, один из беднейших белых жилых кварталов по эту сторону от Западной Виргинии.

Повсюду разбросаны исторические здания — из кирпича и известкового раствора или обшитые чем-то вроде дранки в колониальном вкусе. На вымощенных булыжником улицах попадаются дореволюционные бары и места проживания моряков уже после Версальского договора — подобное редко встретишь в других американских городах.

Но тут по-прежнему хрен проедешь. Собственно, последний час этим мы и занимались, следуя за «таурусом» Пула и Бруссарда с Хелен, сидевшей на заднем сиденье, поднимались в гору, спускались, огибали, пытались пересечь Чарлстаун. Изъездили весь холм, петляли по задворкам обоих жилых районов, дергались бампер к бамперу по анклавам яппи в гору мимо Памятника на Банкер-Хилл и вниз по склону к началу Уоррен-стрит. Колесили и у доков, проезжали мимо и старых «железнобоких», и военно-морской базы, и мрачных складов, и крытых ангаров, где раньше ремонтировали танкеры, а ныне перестроили в дорогостоящие жилые помещения, со скрежетом преодолевали ухабы дорог у самого океана вокруг выгоревших помещений давно забытого рыбоводческого хозяйства, где не один умник последний раз видел Таинственную реку, лунную дорожку на воде, когда пуля, начав движение с казенной части ствола, вломилась ему в череп.

Мы ехали по Мейн-стрит и Резерфорд-авеню, поднимались до Хай-стрит и спускались по Банкер-Хилл-авеню и за Медфорд-стрит, обследовали каждую улочку между ними, останавливались у каждого переулочка, вдруг попадавшегося нам на глаза. Искали машину на подпорках. Искали двести косых. Искали Гарфилда.

— Рано или поздно, — сказала Энджи, — у нас просто бензин кончится.

— Или терпение, — добавил я, увидев, как Хелен указывает на что-то в окно «тауруса».

Я снова затормозил, перед нами остановился «таурус», Бруссард и Хелен вышли, подошли к углу и заглянули в переулок. Он что-то спросил, она отрицательно мотнула головой, они вернулись к машине, я снял ногу с педали тормоза.

— Почему мы снова ищем деньги? — спросила Энджи, когда мы стали спускаться по другому склону холма и капот нашей «краун-виктории» смотрел строго в сторону его подножия, а педаль тормоза прыгала у меня под ногой и слышался характерный визг.

Я пожал плечами:

— Может, потому, что это самая верная зацепка за последнее время, а кроме того, вероятно, Бруссард и Пул теперь считают, что ребенка похитили в связи с наркотиками.

— Так где же требование выкупа? Почему Крис Маллен, Сыр Оламон или кто-нибудь из их шайки не дал о себе знать Хелен?

— Может, ждут, пока она сама сообразит?

— Не слишком ли многого они ждут от такой дуры?

— Крис и Сыр ведь и сами не семи пядей во лбу.

— Верно, но…

Мы снова остановились, на этот раз Хелен, размахивая руками и указывая на контейнер для строительного мусора, вышла из машины раньше Бруссарда. На другой стороне улицы шла стройка, но рабочих мы не видели, хотя они должны были быть где-то рядом — фасад здания был в лесах.

Я поставил машину на ручной тормоз, вышел и почти сразу же понял причину возбуждения Хелен. Контейнер, метра полтора на метр двадцать, загораживал собой переулок. В нем на подпорках стоял «гран-торино» конца семидесятых годов, сквозь грязное стекло заднего окна лыбился прикрепленный присосками жирный оранжевый кот с растопыренными лапами.

Поставить здесь машины значило бы загородить проезд по переулку, поэтому пришлось еще покружиться в поисках парковки ближе к вершине холма на Бартлет-стрит. Затем впятером вернулись обратно. За это время на лесах появились строители — с прохладительными напитками и литровками «Горной росы». Увидев Хелен и Энджи, они заулюлюкали им вслед.

У поворота Пул преградил дорогу работягам, один резко отвернулся.

— О, Фред Гриффин, — обрадовался Пул. — По-прежнему верен амфетаминам?

Фред Гриффин помотал головой.

— Извинись, — с угрозой произнес нараспев Пул и свернул в переулок.

Фред откашлялся:

— Прошу прощения, дамы.

Хелен показала ему средний палец, и бригада понятливо захохотала.

Энджи подтолкнула меня локтем, и мы немного отстали от остальных.

— По-моему, Пула что-то беспокоит, несмотря на эту его фирменную улыбочку?

— Я бы, — сказал я, — с ним связываться не стал. Но я — слабак.

— Это наша тайна, милый. — Она шлепнула меня пониже пояса, вызвав новый взрыв гогота на лесах.

«Гран-торино» стоял тут на подпорках довольно давно, в этом Хелен не ошиблась. На шлакоблоках, подложенных вместо колес, виднелись чешуи ржавчины и желтовато-бежевые пятна. На стеклах собралось столько пыли, что непонятно, как нам удалось разглядеть Гарфилда. Приборную панель закрывала газета с заголовком статьи о поездке принцессы Дианы с мирной миссией в Боснию.

Переулок был вымощен булыжником, который местами потрескался, местами раскрошился, обнажив под собой серую землю. Под затянутым паутиной газовым счетчиком стояли два переполненных мусором пластиковых бака. Расстояние между расположенными напротив друг друга «трехпалубными» домами было так мало, что оставалось загадкой, как между ними втиснули «гран-торино».

В конце переулка метрах в десяти от угла располагался одноэтажный дом, похожий на коробку и построенный, судя по незатейливости архитектуры, в середине прошлого века. Это могла бы быть сторожка бригадира стройки или небольшая радиостанция, во всяком случае, сооружение не уцелело бы среди домов с более притязательной архитектурой, но даже и здесь оно смотрелось как бельмо на глазу. Ступенек не было, покосившаяся дверь закрывала проем, начинавшийся в двух сантиметрах от фундамента. Стены были закрыты черным рубероидом, будто кто-то когда-то хотел отделать их алюминиевым сайдингом, но уехал, не дождавшись доставки материала.

— Имена жильцов помните? — Пул расстегнул ремешок на кобуре.

— Не помню, — сказала Хелен.

— Почему я не удивлен? — Бруссард разглядывал выходившие в переулок окна, закрытые запыленными пластиковыми жалюзи, опущенными до самых подоконников. — Так, говорите, их тут двое?

— Ага. Мужчина и его подружка. — Хелен посмотрела наверх и по сторонам на «трехпалубные» дома. Мы находились в тени одного из них.

У нас за спиной с шумом распахнулось окно. Хелен испуганно ойкнула.

Из окна второго этажа, высунув голову, на нас смотрела пожилая женщина. В руках она держала деревянную ложку, с которой сорвалась длинная плоская макаронина лингвини и упала на землю.

• Предыдущая
• 21/87
• Следующая