Пока живу, люблю - Деноски Кэти - Страница 22

• Предыдущая
• 22/23
• Следующая

— Нет. — Саша упрямо толкала дверь, которую он, казалось, без особого напряжения удерживал открытой. Вскоре она устала от своих усилий. — Будь добр, убери руку и уходи.

Блейк пожал плечами и вместо руки стал удерживать дверь плечом.

— Тебе так больше нравится?

Она покачала головой.

— Ты не уйдешь?

— Душа моя, ты могла бы предложить мне войти.

От взгляда, каким он посмотрел на нее, у Саши стиснуло грудь. Она с удвоенной энергией принялась закрывать дверь.

— Слово «уходи» ты не понимаешь?

— Я никуда не уйду, пока ты не выслушаешь меня, — терпеливо проговорил Блейк.

— Что бы ты ни сказал, я все равно не хочу слышать.

Почему он такой чертовски настойчивый? Почему не может оставить ее в покое? Почему мешает ей собрать осколки разбитого сердца?

Очевидно, устав держать дверь, Блейк толкнул ее плечом. Щель стала шире, и он вошел в квартиру Саши.

— Может, ты и не хочешь ничего слышать, но я все равно скажу.

— Разве ты уже не достаточно сказал? — спросила она, закрывая дверь и с укором глядя на него.

Блейк крутил в пальцах длинный стебель розы и рассматривал вазу с гиацинтами.

— Ты знаешь, какое послание содержится в гиацинте и в цвете этого букета?

— Я слышала об этом, но понятия не имею, что каждый цветок значит. И сейчас это меня совершенно не интересует. — У нее разбито сердце, а он хочет обсуждать с ней цветы, которые ей послал?

— Ты не читала карточки, сопровождавшие каждый букет? — спросил он, доставая маленький конверт.

— Нет. — Саша не собиралась говорить ему, что самое трудное для нее было устоять и не читать присланные им послания.

— Позор, — проговорил Блейк, доставая карточку из конверта. — На каждой из них я написал значение цветка.

— То есть ты ради этого пришел сюда? Чтобы дать мне урок цветоводства? — изогнула бровь Саша. Чем дольше он остается в доме, тем тяжелее ей будет наблюдать, как он уходит.

— Пурпурный гиацинт говорит: «Мне очень жаль, что так получилось. Пожалуйста, прости меня», — объяснил Блейк, будто не слышал ее предыдущей фразы.

— Очень мило. Но мы оба знаем, что для меня невозможно простить то, что ты сделал. — Слезы набежали ей на глаза. Она поморгала и прогнала их. У нее хватит гордости не показывать ему, как сильно она обижена.

— Ты уверена?

— Да. — Она не могла поверить, что у него хватило дерзости задать такой вопрос.

Блейк не стал делать комментариев. Вместо этого он достал карточку, прикрепленную к красивому бостонскому папоротнику.

— Ты знаешь, что папоротник означает искренность?

— Неужели? — Саша даже не пыталась скрыть горечь в голосе. — Я и не подозревала, что ты знаешь значение этого слова.

Не отвечая на ее реплику, он подошел к следующему букету:

— Алая азалия просит тебя верить мне. Пожалуйста.

— Я поверила тебе, когда ты говорил, что никогда не обидишь меня. Мы оба знаем, что из этого вышло.

Блейк все еще не смотрел на нее. Единственным показателем того, что он ее слышал, были окаменевшие плечи.

— А красные гвоздики говорят, что мое сердце страдает без тебя, — проговорил он, переходя к вазе на кофейном столике.

— Блейк, перестань. — Саша ненавидела себя за запинку в голосе. Чем больше она его слушала, тем ближе была разрядка — озеро слез. — Пожалуйста. Если у тебя есть хоть капля сострадания, ты оставишь меня в покое.

— Букет розмарина означает, что я не могу жить без тебя, — проговорил Блейк, не обращая внимания на ее страстную мольбу.

Почему он так поступает с ней? Разве он мало обижал ее? Давал пустые обещания, был неискренним? Что заставляет его думать, будто, говоря о значении цветов, он убеждает ее верить ему?

Блейк тронул пальцем вазу с белыми фиалками, стоявшую рядом с розмарином, и бесконечные секунды смотрел на нее, прежде чем заговорил:

— А эти просят тебя воспользоваться шансом и найти счастье со мной.

Его неумолимое продолжение урока медленно разрушало ее сопротивление.

— Пожалуйста, не…

Мгновение он пребывал в нерешительности, будто хотел взглянуть на Сашу. Но не взглянул и двинулся дальше, к последнему букету. К тому, который за минуту до его прихода она поставила на телевизор.

— Желтые нарциссы просят любить меня, — спокойно закончил он.

У Саши возникло такое чувство, словно ее сердце разбилось в очередной раз. Как он смеет просить ее об этом?

— Я… я любила тебя, — с отчаянием в голосе проговорила она. — Но я не могу, — она покачала головой, — не могу снова поставить себя в такое положение.

— Почему не можешь? — спросил Блейк, стоя спиной к ней.

Ему еще надо спрашивать? Неужели он так погружен в себя, что не способен понять, как оскорбил ее?

— Потому, что я не могу позволить тебе снова обижать меня. — Ей не удалось справиться с голосом, он будто треснул. — Я не могу снова через это пройти.

Наконец Блейк повернулся к ней и погладил пальцем бархатный лепесток красной розы, которую держал в руке.

— Саша, знаешь, что значит одна красная роза?

Она с трудом сглотнула и покачала головой. Он подошел и встал перед ней. Вручил ей розу на длинном стебле и взял ее руку в свои ладони.

— Она означает, что я люблю тебя, душа моя.

Его теплое прикосновение пробудило в ней рай и ад.

— Нет, — она с трудом вытолкнула из сжавшегося горла это короткое слово и уставилась на превосходную розу. Лишь бы не глядеть на него. Иначе она пропала. — Ты даже не представляешь, Блейк, что такое любовь.

Он долго молчал.

— Пожалуй, это было правдой месяц назад, — признался он, удивив ее. — Но это было до тебя.

Она отшатнулась, не способная поверить ему. Роза упала на пол.

— Если ты любил меня, то почему сказал Криду, что ты победил? — Саша покачала головой. — Ты не подумал при этом, что я должна чувствовать? Каково мне было узнать, что мужчина, которого я всем сердцем любила, использовал меня в своих попытках возвыситься над братом?

Блейк наклонился и поднял розу. А выпрямившись, кивнул.

— Знаю, я ужасно обидел тебя, Саша. Если бы мог повернуть время назад, я бы все сделал по-другому.

— Если бы ты не думал, что у меня роман с Кридом, то так и не заинтересовался бы мной. Ты бы продолжал ходить по «Дакота Форчун», не замечая меня, — произнесла она, начиная злиться.

Они оба знали, что она говорит правду. У него хватило ума не возражать ей. Но когда он прямо посмотрел ей в глаза, Саша увидела в их голубой глубине такое сожаление, что у нее перехватило дыхание.

— К несчастью, ты, наверное, права, душа моя. Но мне не понадобилось много времени, чтобы понять, какая ты на самом деле особенная.

— Это было до или после того, как я отдала тебе свою девственность? — спросила Саша, не в силах остановиться.

Блейк глубоко вздохнул. Она прочла правду в его взгляде, и сердце ее на секунду замерло.

— Я не хочу, чтобы ты сомневалась, как много это для меня значило. Узнав, что ты всегда хотела меня, я будто переродился. Ты не можешь себе даже представить, как я изменился.

— Тогда почему… ты сказал Криду…

— … что я, узнав, что между вами нет романтических отношений, все равно сказал ему, что я взял твою девственность, — закончил он ее вопрос. Она кивнула. — Потому что я был тупым, эгоистичным подонком, который с жаром все выбалтывал, когда ему надо было держать рот на замке.

— Скольким еще невинным жертвам ты и твои братья собираетесь поломать жизнь, прежде чем прекратите свою бессмысленную вражду? Как далеко ты собираешься зайти в своей мстительной игре, Блейк? — Он сделал шаг к ней, но она покачала головой. — Пожалуйста, не надо.

Блейк обнял ее, по своей привычке не обратив внимания на ее слова.

— Эта игра прекратилась прямо сейчас, душа моя.

Снова почувствовав его руки, Саша совершенно расслабилась. Прижалась лицом к его груди и дала волю слезам. Ведь она так долго сдерживалась. Какая польза притворяться? Что бы он ни сделал, она все равно любила его. И всегда будет любить. Но может ли она доверять ему?

• Предыдущая
• 22/23
• Следующая