Мир Энни Мор - Булгакова Валентина - Страница 57

• Предыдущая
• 57/115
• Следующая

Я опять подумала о плохом, поэтому окунулась ещё глубже и задержала дыхание. Когда ты под водой, то ты не можешь плакать — и это хорошо. Под водой я не ревела, хотя готова была разрыдаться.

Наконец я вышла из ванной, обернутая полотенцем. В голове мелькала фраза, которая доставляла мне неудобства. Я не хотела понимать её.

''На свет рождаются люди, животные, птицы, насекомые и рыбы, и этот мир не предназначен для рождения кого-либо другого. Я не знаю, кто живет внутри тебя, но это не человек, не животное, не птица и даже не рыба и уж точно не насекомое. И Анна, нами не рождаются, нами становятся.''

Я НЕ ЧЕЛОВЕК. Эта фраза пугает меня больше всего. И они тоже не люди, они стали кем-то другими. Я хотела думать, что это только моя больная фантазия, но откуда я могла такое придумать? Я не смотрела часто телевизор, не посещала кинотеатры, и тем более я не видела ничего фантастического. Один раз я прочитала книгу о каких-то эльфах и тут же её забросила подальше, так как меня стали посещать не самые хорошие сны. Я не могла понять, откуда это всё берется. Я чувствовала в себе что-то, но скорее всего это был страх перед неизведанным.

Я села на пол и заплакала. Я не всхлипывала — я только плакала. С глаз текли слезы, а душа разрывалась на части. Мокрые волосы падали мне на плечи. Они были ''холодными''. Они не грели меня так, как это бывает, если они сухие.

— Эни, с тобой всё в порядке? — это Микки постучал в дверь.

— Всё хорошо, я приняла ванну.

— Я приготовил тебе поесть. Когда закончишь, спускайся вниз.

Его голос опять стал равнодушным. Микки слишком часто менялся. И я определенно не могла понять этого.

Я собрала свои мокрые волосы и завязала их повыше. Также я одела свои уже сухие джинсы и рубашку Микки со свитером. Выглядела я почти нормально, если не считать моих заплаканных глаз.

Я спустилась вниз, на кухню. Микки приготовил мне какой-то салат и сок.

Он сидел напротив и смотрел, как я ем. Я немного смущалась под его взглядом, но есть хотелось больше. Сейчас было около 4-х часов утра, но на улице было всё также темно. Я быстро поела и помыла за собой посуду.

Он наблюдал за мной всё время, не произнося ни слова. Он что, пытался по моим действием что-то разгадать? Нет, я никогда не скажу ему, что вижу ''сны'' при этих обмороках. Я это никому не скажу, кроме Эрн.

О ней я последнее время совсем не думала. Я бросила её так же, как и Леона. Она, наверно, ужасно на меня дуется. Но я ей всё объясню, я ей всё расскажу. Она должна меня простить и понять. В глубине души я совсем не хотела с ней расставаться, когда писала записку Леону перед моим неудавшемся полетом в США. Но видеть её слезы, умолять не волноваться… Это было выше моих сил.

— Как включить телевизор? — спросила я Микки, когда села на диван, а он примостился рядом со мной.

— Сзади тебя пульт лежит, — всё таким же безразличным тоном сказал он.

Вот именно сейчас, именно такой тон и манера общения меня выводят из себя. Но я сдержалась. Я взяла пульт и включила телевизор.

К сожалению, по телевизору хоть и показывали около сотни разных программ и новостей, но мне ничего не нравилось. Я тупо переключала каналы с одного на другой, но Микки всё также смотрел только на меня.

— Ну что? Что ты так на меня смотришь? — не выдержала я.

— Ничего, — вот так вот просто ответил он.

— Микки, по-твоему, я дура?! По-твоему, я ничего не замечаю?!

— Нет, ты вполне умная, — улыбнулся он.

— Это уже не смешно! Объясни мне, откуда ты узнал, где я нахожусь?! Зачем ты мне прислал эту шкатулку и записку?

— Я ничего тебе не присылал и не писал, — он опять принялся за старое.

— Да хватит тебе уже! Сначала ты приходишь к моему дому и плетешь мне какую-то ерунду про ''бабушка тебе, конечно, ничего не сказала о нас''! Потом отговариваешься! О, ну конечно, ты ещё приносишь мне кулон с запиской от моей бабушки! Ты заставлял меня его открыть! Кто они? Зачем ты это всё делаешь? Расскажи мне! — я еле остановилась, чтобы не рассказать ему всё.

— Я не понимаю о чем ты говоришь. Да, я заставлял тебя открыть кулон, но я не знал, что там записка от твоей бабушки. Он мне пришёл по почте, и я решил отдать его тебе. И ты ведь сказала мне тогда, что не открывала его. Ты потом его открыла? — он говорил всё с тем же невозмутимым тоном.

— Задаю вопросы я, а не ты! — злилась я.

— Ну тогда у меня просто нет ответов на твои вопросы.

— Они есть, я уверенна! Почему ты меня наталкиваешь на это? А потом отпираешься?

— Что? Эни, пойми, я уже говорил тебе… Тебе нельзя этого знать, я сожалею, что тогда проболтался, но и рад, что не выдал ничего. Тебе нельзя это знать и точка. Это опасно для твоей жизни, — он попытался обнять меня за плечи, но я отвернулась.

— К черту жизнь! Мне нужны ответы! Я больше не могу жить со всем этим! Зачем меня мать только отправила сюда? Чтобы я с ума сошла? — я опять начала плакать.

Я уже поняла, что он мне никогда ничего не расскажет. Он будет давать подсказки, но ничего не скажет, не пояснит. Может, мне стоит затолкать все эти вопросы в коробку и запихать её подальше в моей голове? Я попыталась жить нормально, но долго это не продолжилось. Судьба не расположена ко мне, она издевается надо мной. Она заставляет меня бегать по замкнутому кругу, и это ей доставляет удовольствие.

Тот разговор так и окончился. Мик больше не ответил ни на один из моих вопросов. Поэтому через час просмотра скучного канала я уснула.

Проснулась я от яркого света. Я не привыкла так просыпаться. В мои окна лучи солнца обычно никогда не попадают. Я потянулась и встала. Я спала на диване, накрытая пледом. Телевизор был выключен, а из окон струился свет. Погода была ясная, что меня очень порадовало. Микки куда-то ушел. Я была одна в этом светлом уютном доме.

Я включила музыкальный канал и начала танцевать под все веселые песни, которые только слышала. Я хотела, чтобы сегодня у меня было прекрасное настроение. Та коробка с вопросами была поставлена на самую высокую и далекую полочку в моей голове, и я нарочно забыла, где она находится.

Я прыгала и подпевала, как маленький ребенок. Хотя я таким и была. Я никогда не чувствовала себя взрослой. Даже когда бабушка умерла, а папа пропал, я хотела бегать и орать, и плакать, и бить всё подряд, лишь бы мне вернули их. Я слишком рано пережила смерть самого близкого мне человека. Мне пришлось рано взрослеть, чтобы понять, что жизнь это не игрушка. Её нельзя починить или купить новую. Она одна, и она очень сложная. Но в душе я остаюсь той маленькой Эни, которой бабушка каждую неделю покупает вкусное мороженое. Точнее я хочу остаться такой…

Тут начала играть песня Celine Dion — ''Titanic''. Я ненавидела эту песню, я ненавидела фильм ''Титаник''. Он заставлял меня плакать, а я не люблю плакать. Я бегом кинулась к пульту, чтобы выключить раздражающую меня мелодию.

Я села на диван. Моё настроение испортилось. Мне уже не хотелось петь и танцевать.

Из-за громкой музыки я не могла услышать, что было вокруг меня, я не могла услышать, как открывается дверь или подъезжает машина. Но теперь я четко слышала, как в гараже что-то или кто-то пытался сдержать крик. И это была вовсе не машина. Я содрогнулась от звуков, похожих на скул собак. Только это было намного громче. По коже пробежали мурашки, а в голове возникли не самые приятные мысли.

Я вся напряглась, пытаясь уловить хоть толику понимания всего этого. Я хотела думать, что это опять моё воображение, но глупо всё спихивать на него. Я схватила какую-то тяжелую статуэтку с полки. Я не знала чего, но я боялась. Мне не нравился этот звук, который был слишком неправильным для такого хорошего дня. Я пошла к двери, ведущей в гараж.

Я дрожала, но пыталась идти уверенно. Мой голос пропал сразу, как только я услышала этот звук. В случае чего я просто не смогу произнести ни слова, но тем лучше. Я подошла вплотную к двери и приложила ухо.

• Предыдущая
• 57/115
• Следующая