Грешный - Физерстоун Шарлотта - Страница 15

• Предыдущая
• 15/86
• Следующая

Горячая ладонь Мэтью легла на грудь Джейн и принялась страстно гладить, сжимать, мять ее, пока медсестра не стала извиваться в его объятиях, в который раз пытаясь вырваться. Несмотря на свои раны и жар, охвативший тело, Мэтью был силен, слишком силен для того, чтобы Джейн могла с ним бороться. Впрочем, она и сама не знала, хочет ли освободиться от этой железной хватки. Одна половинка медсестры нашептывала ей, что она должна сделать это, но другая, явно доминирующая, громко настаивала на том, чтобы позволить лорду прикасаться к ее телу. Внутренний голос призывал Джейн наслаждаться этим мгновением, со всей страстью отозваться на ласки.

Пока бедняжка воевала сама с собой, Мэтью как–то удалось расстегнуть три верхние пуговицы на ее платье. Прохладный воздух коснулся кожи Джейн, когда горящая от жара рука пациента добралась до корсета и освободила ее грудь от пластинок из китового уса и ткани.

Грудь задыхавшейся от волнения Джейн упала Мэтью в ладонь, и с уст пациента сорвался стон удовольствия. Она была поражена, увидев свою бледную грудь и смуглой руке лорда. А тот поглаживал ее затвердевший сосок большим пальцем.

Медсестра едва могла дышать от удовольствия, заполнившего ее. Нежные ласки графа лишали воли, делали слабой. Лоно Джейн, сочившееся от влаги, приоткрылось — только для него.

— Как вы чудесно сложены! Я могу видеть вас в своем воображении, и какое же это удовольствие! Могу представлять себя, делающего с вашими грудями, Джейн, все известные мне порочные штучки!

Мэтью освободил другую грудь медсестры, и теперь обе они, с твердыми, вздернутыми сосками, бесстыдно вываливались из корсета. Граф притянул Джейн еще ближе, его руки скользили по ее ребрам, талии и ниже к ее бедрам.

— Я уже могу представить вас обнаженной, ваши губки раскрылись в предвкушении. Знаете, в предвкушении чего, Джейн?

— Даже не могу вообразить, — все так же задыхаясь, с трудом вымолвила она.

Мэтью все еще крепко держал медсестру за талию, его пальцы порхали по ее коже, пробиваясь сквозь слои платья, женской сорочки и корсета. Груди Джейн подпрыгнули, когда она склонилась над лордом.

— Пожалуйста, — захныкала бедняжка. Но о чем она так умоляла Мэтью — чтобы он остановился или не обращал внимания на ее притворные протесты? Она не знала. Джейн было известно лишь то, что ее тело все дрожит в ответ на эти страстные прикосновения. Горячая ладонь лорда по–прежнему лежала на ее груди, подушечкой пальца Мэтью ласкал розовый сосок, наслаждаясь тем, как тот твердо упирается в его гладкую кожу. — Какой красивый, — шептал граф. — Напряженный, сочный, ждущий, когда я припаду к нему губами и буду ласкать своим языком.

Эти слова, звучавшая в них страсть окончательно лишили Джейн способности сопротивляться. Похвала Мэтью заставила ее душу воспарить к небесам от счастья. Не в силах больше терпеть эту сладкую пытку, Джейн посмотрела вниз и увидела, как Мэтью кончиком пальца поглаживает окружность ее соска. Ареола сморщилась в ответ на эти легкие ласки. Резкие толчки пронзили тело Джейн, направившись к животу, когда Мэтью принялся перекатывать ее соски между большими и указательными пальцами, нежно вытягивая и пощипывая их. Внезапно Джейн почувствовала, как кожа между ее бедер стала влажной. Медсестра была уже не в силах противостоять желанию, запустить пальцы в волосы Мэтью и притянуть его губы к своей груди.

Когда пациент прижал Джейн к себе так близко, что мог касаться ее бюста подбородком и губами, она вскрикнула и оперлась на его плечи, чтобы удержать равновесие. А Мэтью с наслаждением вдыхал аромат Джейн, пряча лицо в ложбинке между ее грудей. Он терся подбородком, щеками, влажными губами о ее гладкую кожу, еще крепче обнимал ее за талию, губами ласкал ее затвердевшие соски…

Джейн беспомощно наблюдала, как Мэтью касается губами напряженной потемневшей верхушки ее груди. Скромница застонала и подвинулась так, чтобы лорду было удобнее продолжать свои ласки. Его губы вновь порхали над сосками, доводя партнершу до верха блаженства.

— Вы смотрите, Джейн?

— Да, — еле произнесла она, обессилевшая под градом страстных поцелуев Мэтью, который по–прежнему нежно щекотал языком ее соски.

— Вам нравится это?

Короткие ногти Джейн впились в плечи пациента, медсестра прильнула еще ближе, и лорд ощутил, какой влажной была верхушка ее бедер.

— Я чувствую, что вам нравится, — ответил Мэтью Джейн. Он снова припал к ее груди, сначала медленно касался губами нежной кожи, затем накинулся с такой жадностью, словно изголодался по страсти. Наконец задыхавшийся от вожделения таинственный пациент отпрянул от медсестры:

— Джейн, прикоснитесь ко мне. Попробуйте и вы изучить мое тело.

Безвольная жертва страсти взглянула на Мэтью. Ее груди были влажными от его страстных поцелуев. Простыня, которой была прикрыта нижняя часть его тела, начала соскальзывать, но Джейн успела схватить ее за угол.

— Как? — спросила она. — Как мне нужно прикасаться к вам?

Мэтью охватило безумство, но не лихорадка была тому причиной — Джейн. Ее аромат, невероятно возбуждающее ощущение ее мягкой, словно лепесток, кожи заставляли тело лорда гореть, а его кровь — вскипать. Казалось, он вот–вот будет истреблен пламенем этой страсти.

Присутствие медсестры будоражило Уоллингфорда, он был поражен спокойствием, с которым она протирала его тело. Обычно граф не выносил, когда кто–то оказывался сверху и прикасался к нему, и все же теперь Мэтью страстно желал, чтобы Джейн нависала над ним, чтобы ее груди упирались в его торс, чтобы стук ее сердца отдавался в его ушах. Мэтью истосковался по страсти, по прикосновениям, ласкам.

Будь Уоллингфорд в здравом уме, он опроверг бы эту странную мысль, презрительно фыркнув или отпустив грубое замечание. Но его состояние было далеко от здравого. Страстное желание, намного мощнее всего, что он раньше испытывал, управляло графом теперь. По силе, неистовству, неустанности вожделения оно напоминало чувство, наполнявшее его в моменты самой первой своей близости. Но было в этом желании и много похотливого, животного. Эти ощущения казались не новыми — Мэтью привык заниматься сексом грубо, цинично, похищая чужие души. И все же сейчас острые ощущения, угроза того, что его поймают и накажут, заставляла возбуждаться еще сильнее — словно он на самом деле предавался любви, а не просто прикасался к женщине.

В этот момент, с Джейн, Мэтью был необычно мягок и нежен, хотя он привычно завладевал ее душой. То, что так долго дремало в душе самого лорда, начинало пробуждаться. Конечно, он чувствовал вождение, но оно было наполнено не только животной страстью — чем–то большим. Тем, чему он не мог подобрать названия, чего никогда прежде не ощущал.

— Вы весь горите, милорд!

— Мэтью, — поправил он. Здесь, с Джейн, он не желал быть Уоллингфордом, графом и претендентом на герцогство. Ему хотелось предстать обычным человеком, художником и любовником. Мэтью мечтал обладать Джейн, но не как чьей–то испорченной душой, которая не может наслаждаться чувствами другого человека, — как целостной, чистой личностью.

Джейн была неиспорченной и доброй. Мэтью тонко улавливал в медсестре эти качества, и дьявол, сидевший в нем, мечтал забрать хоть маленькую частичку ее добродетели. Уоллингфорд не знал, что это такое — быть чистым, добрым. Он был холодным и черствым, привыкшим нарочно причинять другим боль. Теперь рядом с лордом был ангел, готовый поддаться соблазнам этого демона, искусно прячущегося под маской джентльмена.

— Нам нужно остановиться, — произнесла Джейн, задыхаясь, хриплым от волнения голосом, но это только распалило Мэтью. Достоинство пациента, укрытое простыней, поднималось так же стремительно, как температура его тела. — Я ведь должна избавить вас от этого жара!

— Да, вы должны, — согласился граф, но его мысли продолжали блуждать в греховном, порочном направлении. Уоллингфорд продолжал воображать, как пухлые губы Джейн ласкают его член, хотя не мог позволить своим желаниям воплотиться в реальности. Мэтью по–прежнему мечтал о том, чтобы она касалась его, ласкала каждый дюйм его тела.

• Предыдущая
• 15/86
• Следующая