Грешный - Физерстоун Шарлотта - Страница 50

• Предыдущая
• 50/86
• Следующая

С абсентом граф мог позволить себе все. Возможно мог. Тогда, в больнице, действие эфира помогло ему забыть об отвращении, которое доставляли ему подобные прикосновения. К тому же это были руки Джейн. Они умели доставлять истинное блаженство!

Пальцы Мэтью невольно опустились на пояс его брюк. Быстро справившись с пуговицами, он скользнул в ширинку, нащупал пульсирующую головку своего члена и принялся поглаживать его. Достоинство Мэтью было твердым. Он хотел, чтобы его трогали там, чтобы чей–то рот занимался любовью с его внушительных размеров пенисом. Он мечтал, чтобы это был рот Джейн.

Мэтью стонал, водя рукой по своему огромному стержню — не так грубо и быстро, как это делала соблазнительница из далекого прошлого, а мягко, неторопливо. Выплюнув изо рта сигару, Уоллингфорд прислонился к спинке кровати, наблюдая за своей рукой, сжимавшей член. Он разрешил себе ощутить удовольствие, отбросив чувство вины, которое с давних пор было постоянным спутником физического наслаждения.

Мэтью представлял Джейн, ее рыжие волосы, ярко пылающие в свете камина. Граф грезил о том, как обнаженная красавица мягко скользнет между его бедер, как он протянет ей свое главное достоинство. Она прильнет к этому твердому стволу губами и будет любить его — любить не тело, а самого Мэтью.

Да, это было именно то, чего он так страстно желал: Джейн, прильнувшая к его пенису, расточающая свои неторопливые ласки. Мэтью скользнул бы руками в ее красного оттенка волосы, он бы блаженствовал, наблюдая, как эти восхитительные локоны струятся по его бедрам, слушая звук ее острого язычка…

— О Боже, да! — стонал Уоллингфорд, убыстряя темп своих движений. Он мечтал ощущать прикосновения Джейн к своему пенису, наблюдать за ее откровенными ласками, а потом, дойдя по вершины блаженства, смотреть, как она принимает его семя. Мэтью положил бы пальцы ей на горло, чтобы еще лучше прочувствовать это, проникнуться ее ощущениями. Какой порочной, чертовски грешной выглядела бы тогда эта скромница! И все–таки Уоллингфорд хотел гораздо большего, чем просто секс. Существовало и еще что–то, нечто более важное, к чему он стремился. То, о чем он мечтал, но никак не мог найти.

Мэтью испепеляла, буквально уничтожала безумная жажда истинной близости с кем–то — нет, не с кем попало, только с Джейн! Он отчаянно хотел быть рядом с той серой мышкой, с жадностью внимать каждому ее слову, ловить каждый ее взгляд, слышать каждый ее стон — и эгоистично владеть всем этим, никогда не давая ничего взамен. Обладать этой женщиной, добиться того, чтобы она принадлежала только ему одному. Уоллингфорд не хотел делиться своими чувствами — он просто не мог освободиться от тягостных воспоминаний, навеки, казалось бы, превративших его сердце в ледышку. Но он хотел от Джейн всего того, чего сам не мог дать. Хотя бы нежных прикосновений — от одной этой мысли Мэтью бросило в дрожь. Да, он хотел, чтобы Джейн прикасалась к нему.

Уоллингфорд мечтал о том, как пальцы Джейн будут скользить по его телу, повсюду, оставляя следы ласк, будто клеймя, лишая воли… Мэтью жаждал ощущать чувственные прикосновения ее восхитительных форм, ее теплое дыхание на своей коже. Он хотел, чтобы возлюбленная стала частью его сознания, частью его плоти. Мэтью хотел ощущать Джейн и душой и телом, которые изголодались по страсти и мучились от боли. Еще совсем недавно душа и тело графа были пустыми и… Он с усилием глотнул и закрыл глаза, ища в себе силы продолжить свои тягостные размышления. Его душа и тело никогда не знали нежности, доброты. Они были безмерно одинокими и… испуганными.

Самая естественная, искренняя связь — вот чего хотел Уоллингфорд. Эти отношения навеки связали бы его с Джейн, они питали бы тело графа, спасали его душу. Тело и душа Мэтью — все это уже принадлежало возлюбленной. Уоллингфорд безвольно тряхнул головой, чувствуя, каким слабым, уязвимым делает его эта правда. Впрочем, теперь граф впервые за долгие годы ждал рассвета, с надеждой ожидая наступления нового дня.

Мэтью хотел, чтобы наступило утро. Новое начало — с Джейн. Он думал о любимой, лежа в постели, представляя ее обнаженной, — и с наслаждением ласкал себя, чувствуя скорое приближение кульминации.

Это было так чертовски просто! Ощущая взрыв горячего семени, Уоллингфорд легко, без обычного стыда отдавался блаженству. А ведь в прошлом, с его тайной мучительницей, обучавшей его премудростям секса, он чувствовал себя невообразимо грязным… Но этот пик наслаждения с Джейн, пусть и воображаемой, не казался ему чем–то позорным. Секс с Джейн мог быть прекрасным, освобождающим душу от ощущения греха.

Расслабившись, Мэтью прикрыл глаза, наслаждаясь минутами блаженства.

Толкнув незапертую дверь, Джейн заглянула в комнату — и тут же чуть не задохнулась от волнения, потеряв способность двигаться. То, что предстало ее взору, было настолько личным, что ей следовало немедленно уйти. Но она не могла сделать это, не могла отвести взгляд от Мэтью, такого мужественного и чувственного.

Он лежал на постели, широко раскинув ноги. Расстегнув брюки, он удовлетворял себя самого. Это была самая прекрасная вещь, которую когда–либо видела Джейн, и звуки дыхания возлюбленного заставляли ее тело трепетать.

Джейн следовало издать какой–то звук, зашуметь, дать Мэтью понять, что он в комнате не один. Но она не могла этого сделать. Замерев на месте, она не могла отвести глаз от тела любимого и лишь наблюдала за тем, как резко напрягаются его предплечья с каждым ударом. Она слушала стоны удовольствия и смотрела, как семя выплескивается Мэтью на живот.

— Джейн…

Она услышала свое имя, произнесенное хриплым шепотом, и все тело задрожало от возбуждения. Закрыв глаза, Джейн представила, как Мэтью лежит сверху, овладевая ею. Джейн дотронулась до своего лона и даже через ткань ночной рубашки почувствовала, как оно увлажнилось.

Мерное дыхание Мэтью вернуло Джейн к реальности. Бросив взгляд в сторону возлюбленного, она увидела, как ровно вздымается и опускается его грудь. Мэтью заснул, и Джейн уже не могла справиться со своим любопытством…

Она тихо прокралась к кровати и склонилась над любимым, внимательно изучая его лицо. Это был Мэтью, он выглядел точно так же, как тогда, в больнице, — ранимый, прекрасный. «Словно падший ангел», — подумалось Джейн, и она потянулась, чтобы осторожно коснуться его. Всего лишь одно прикосновение… Лишь одно греховное удовольствие, только этой ночью…

* * *

Было темно. Мэтью ненавидел темноту. Так было не всегда — лишь с того момента, когда его наставница в чувственных делах завела привычку заходить к нему в комнату ночью. Он чувствовал себя усталым, изнуренным и все же боялся засыпать.

Мэтью из последних сил боролся, пробуя перебороть утомление, но потерпел неудачу и все–таки впал в дремоту. Вскоре он уже находился во власти сна — это был сон о сексе и о девушке, оказавшейся в его постели. Мэтью нравилось, как она выглядела, его привлекали эти большие сочные груди, розовые щечки… А еще больше ему нравилось то, как реагировал на присутствие девушки его член.

В этом сладостном сне красавица вставала на колени и припадала к достоинству Мэтью губами.

М–м–м, а ведь этот сон казался таким реальным! Мэтью мог слышать хруст скользящей простыни, мог чувствовать, как набухает его ствол под нежными пальчиками девушки. Вот ее влажный рот, нежный укус…

Мэтью очнулся от сна, грубо вырванный из мира грез, он кричал, яростно метался по кровати… Мэтью ненавидел, когда тайная любовница подкрадывалась к нему в темноте. Ненавидел все, чем вынужден был с нею заниматься! Разум Мэтью яростно протестовал, но собственное тело предавало его, и он продавал себя за мимолетное физическое наслаждение.

Нужно прекратить все это, и немедленно! Сколько раз Мэтью пытался положить конец этой грешной связи, но неизменно терпел поражение. Он был беспомощен, потребности его тела были гораздо сильнее доводов разума, и его любовница отлично знала это и использовала все слабости Мэтью против него же. Сгорая от бессильного гнева, он отпихивал от себя эту хищницу, пытаясь ускользнуть от ее умелого рта.

• Предыдущая
• 50/86
• Следующая