Мистический Петербург - Степаков Виктор - Страница 9

• Предыдущая
• 9/63
• Следующая

На следующий день все петроградские газеты объявили о смерти грозного налетчика. Однако обыватели газетам не верили.

— Как же, Пантелеева они убили, руки коротки у них Пантелеева убить, — говорили в трамваях.

— Гопника какого-нибудь с пьяных глаз шлепнули, а пишут, что Леньку Пантелеева, — смеялись на рынках.

Обидная обывательская молва быстро дошла до городских верхов. Особенно остро воспринял ее Григорий Зиновьев (Апфельбаум), председатель Петроградского Совета. На одном из заседаний, когда вопрос зашел о противодействии этим вредным обывательским слухам, председатель Петросовета взял слово для выступления.

— Вы хочете зрелищ — их есть у меня, — сказал Зиновьев и принял беспрецедентное решение.

18 февраля труп Леньки Пантелеева был выставлен на всеобщее обозрение в морге Александровской больницы. В этот день взглянуть на знаменитого налетчика пришло всего несколько десятков человек. Они робко жались у входной двери, на почтительном расстоянии от дощатого помоста, на котором лежало мертвое тело «короля бандитского Петербурга». Рядом с помостом расхаживал милиционер и простуженным, гнусавым голосом монотонно бубнил:

— Вот, значит, товарищи, перед вами и есть тот самый злобный враг трудового народа Леонид Пантелеев, которого застрелил наш славный чекист товарищ Бусько.

На лицах посетителей читалось явное недоверие. Но тут некая расфуфыренная дамочка, смертельно побледнев, отчаянно взвизгнула:

— Это он — Пантелеев, я узнала его! Это он, негодяй, ограбил мою квартиру!

Уже на следующий день в морг Александровской больницы ломились толпы любопытных. Среди посетителей нашлось немало тех, кого некогда ограбила банда Пантелеева. Потерпевшие вели себя крайне агрессивно. Они ругались матом, плевали в труп, тыкали в него тростями или старались пнуть сапогом. Чтобы пресекать подобное безобразие, на помощь дежурному милиционеру было придано два красноармейца с винтовками.

«Выставка» Пантелеева продолжалась почти две недели. Затем из Смольного последовало распоряжение — данное мероприятие свернуть. Труп налетчика поместили в морозильную камеру и… благодаря извечной безалаберности забыли о нем на долгое время.

Вспомнили о трупе Пантелеева только в феврале 1924 года, уже после смерти вождя мирового пролетариата. Решение вопроса о теле налетчика было поручено профессорам 1-го Медицинского института Генриху Альбертовичу Краузе и Исааку Абрамовичу Гопштейну, а также молодому аспиранту Косте Заблудовскому.

Вечером 30 февраля в прозекторской института, куда загодя привезли труп Пантелеева, состоялись врачебные дебаты. Невольным участником совещания оказалась и пьяненькая уборщица Дуся Кочерыгина, которая убирала помещение.

— Ну-с, каковы будут предложения? — спросил, обращаясь к коллегам, один из профессоров.

Молодой аспирант Заблудовский ответил, словно саблей рубанул:

— Товарищи, Пантелеев хоть и был отъявленным бандитом, но я предлагаю его забальзамировать и сохранить для будущих поколений.

— Хы-м, — произнес профессор Краузе и многозначительно посмотрел на профессора Гопштейна.

— М-да-а, однако, — откликнулся профессор Гопштейн и еще многозначительнее посмотрел на профессора Краузе.

В прозекторской повисло неловкое молчание.

— А что, правильно — забальзамировать, и к Ленину его, в Мавзолей! Пускай два голубя под одной крышей лежат, — нарушила молчание пьяненькая уборщица.

— Вон отсюда, — в один голос скомандовали профессора, и Дусю будто ветром сдуло.

Как только за ней захлопнулась дверь, старшие коллеги накинулись на аспиранта.

— Константин, только что в нашей стране способом бальзамирования сохранили для потомков тело Владимира Ильича Ленина! А вы говорите о бальзамировании какого-то отпетого бандита. И главное, говорите об этом в присутствии алкоголички, темного, необразованного элемента! Видите, что из этого вышло. Ведь это же явный антисоветский выпад, Константин! Ну как вам не стыдно, ведь вы же комсомолец, — наперебой говорили оба профессора.

Заблудовский, красный от стыда, не знал, что сказать в свое оправдание.

Впрочем, профессора были людьми старорежимной закалки и вскоре сменили свой гнев на милость.

В конце концов вопрос с трупом Пантелеева был решен. Голову бандита отделили от туловища, поместили в полукруглую стеклянную емкость с формалином и, снабдив этикеткой: «Огнестрельное ранение головы. Леонид Пантелеев», выставили как один из экспонатов в анатомическом театре 1-го Медицинского института.

А обезглавленное тело Пантелеева завернули в брезент, отвезли на Волковское кладбище, где и похоронили в дальнем углу под табличкой: «Неизвестный мужчина. № 13».

В 50-х годах в Ленинграде был организован Музей криминалистики. Стеклянная емкость с головой Пантелеева нашла свое законное место в экспозиции. Правда, из этических соображений этот экспонат показывали редко, поскольку настолько отвратительной и гадкой стала голова налетчика от долгого хранения в формалине. Случалось, что те, кому приходилось ее видеть, падали в обморок либо начинали бурно «травить» прямо в зале. Но голова Пантелеева вызывала не только чувство омерзения. От нее исходил ужас и какая-то непонятная, скрытая угроза. Даже сотрудники музея старались лишний раз не проходить мимо закрытого шкафа, где хранился страшный экспонат.

Но был в музее один сотрудник — Сергей Медянник, мужчина неброской внешности и неопределенного возраста, которому голова Пантелеева не внушала ни отвращения, ни страха. Напротив, Медянник не скрывал своего восхищения головой. Он мог часами вытирать настоящую или мнимую пыль внутри шкафа и со стеклянной емкости, в которой хранился экспонат, при этом сотрудник что-то невнятно бормотал, словно беседовал с головой Пантелеева. Замечена была за Медянником и другая странность. Тем работникам музея, которым доводилось бывать в его квартире на Петроградской стороне, бросалась в глаза огромная библиотека, сплошь состоящая из дореволюционных книг на русском и иностранных языках по мистике, оккультизму и другим мрачным наукам.

— От прадеда книги остались. Он у меня большим оригиналом слыл. Я их не читаю, а выбросить жалко, память как-никак, — улавливая недоуменный взгляд сотрудника, спешил оправдаться Медянник.

— А где же труды наших основоположников? — строго спрашивал коллега.

— Как это где? Вот они, все тут, каждый основоположник представлен, — отвечал Медянник и выволакивал из кладовки огромный чемодан, доверху набитый трудами Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина. — Каждый день перечитываю, изучаю и конспектирую.

— Вот это, товарищ, правильно, вот это по-нашему, по-советски, — тут же добрел сотрудник и давал дружеский совет: — А муру эту про мистику ты пионерам отдай, пускай в макулатуру сдадут.

— Ах, какой замечательный совет! Именно так я сегодня и поступлю, — восторгался советом Медянник, выпроваживая гостя из квартиры.

Музей криминалистики просуществовал несколько лет. В конце 60-х годов по решению властей он был ликвидирован. Экспонаты без всякой описи свалили в подвал.

Однако в 70-х годах начал создаваться Музей ленинградской милиции. Все экспонаты были на месте, кроме стеклянного сосуда с головой Пантелеева. За объяснениями обратились к Владимиру Бишкекову, бывшему директору Музея криминалистики, который показал, что банку с головой сотрудник Медянник якобы, чтобы избежать всяческих недоразумений, лично утопил в Неве.

Медянник подтвердил слова своего бывшего шефа, но обидчиво добавил:

— Только не «якобы», а утопил. Лично сбросил с моста Лейтенанта Шмидта. Впрочем, невелика потеря, не экспонат и был, — и при этом загадочно усмехнулся.

Дирекция Музея ленинградской милиции пожурила Медянника за самоуправство. В самом деле, стоило ли раздувать скандал, не бюст же Ленина бросил Медянник в Неву. Этим дело и ограничилось.

• Предыдущая
• 9/63
• Следующая